Достойная оборона - Дрейк Дэвид Аллен (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Если бы их социальная жизнь и творческие импульсы развивались в согласии с их врожденным интеллектом, то капуцинцы давно бы покорили гиперпространство, основали собственные звездные Скопления, воевали бы и рано или поздно создали бы собственный Пакт. Вместо людей.
Или же, уступая требованиям социального порядка — точнее, обуздывая непредсказуемых гениев, их общество низвело бы выдающихся интеллектуалов-капуцинцев до среднего уровня, и они бы стали не более яркими в психологическом отношении, чем обычные люди.
И все же несмотря на почти неприкрытое презрение, которое ему выказывали капуцинцы, Самуэльс был рад, что именно они ремонтировали крейсер «Донлайт». Сдохший инвертор массы требовал для своего ремонта специалистов, способных решать в уме трансцедентальные уравнения и имеющих восемь пальцев на каждой руке.
Принцип работы инвертора массы по своей сути был прост. Инвертор ликвидировал огромные объемы пустого пространства внутри и между атомами. Что бы ни находилось в пределах сферы действия инвертора, оно мгновенно сжималось и сохраняло все свои пропорции. Эта искусственно сконцентрированная масса проталкивалась сквозь тонкую структуру вакуума в другую часть гиперпространства. Звезды и планеты, образующие Скопления Пакта, находились рядом не в реальном пространстве, а в смежных складках гиперпространства.
Это все было понятно. Главная трудность заключалась в искажении поля сжатия таким образом, чтобы пилот мог предсказать, в какую область гиперпространства направляется корабль. Когда нарушалась синхронность работы искривителей, инвертор попадал в область непредсказуемости и переставал работать. Вышедший таким образом из строя «Донлайт» мог включать собственные планетарные двигатели и даже мог прогуляться по системе Кали — вокруг обоих планет. Но отправиться куда-нибудь дальше он не мог.
Капуцинец высунул голову, абсурдно маленькую по человеческим стандартам, из главной камеры инвертора. Гермошлем, как и у остальных представителей его вида, был полностью прозрачным со всех сторон, так что ему не надо было разворачиваться всем телом, чтобы посмотреть вбок. Очень удобно, если работаешь в какой-нибудь щели.
— Я не могу исправить эту штуку, — сердито бросил капуцинец.
— Что с ним такое?
— Вы не поймете, капитан.
— А вы скажите — может, и пойму.
— Ладно. Перекрытие функции тета должно быть трехфазным на шестидесяти градусах, за исключением того, что лямбда удерживает нерегулярность на двух каналах. Пока понимаете?
— Конечно.
— Нерегулярная полоса частот, нерегулярная фазировка, поэтому мы не можем держать шестьдесят, как положено.
— Вы знаете, что вмешивается в лямбду?
— Разумеется, знаю.
— И что же это?
— Время.
— О!..
Капуцинец нарочно говорил загадками. Вероятно, это означало, что он и сам не знает, в чем причина поломки. Самуэльсу было известно о непомерном тщеславии капуцинцев, и он не настаивал на том, чтобы они признавались в своей ошибке или в незнании. Они были вспыльчивы и могли укусить, когда их выводили из себя. И были достаточно злопамятны, чтобы дождаться, когда можно будет снять шлем и затем укусить.
— Вон ваш транспорт снабжения, капитан. — Капуцинец махнул рукой в сторону темных очертаний «Салмо Иридиума», который как раз входил в ангар. — Почему бы вам не пойти покалякать с Беннингтоном и не перестать торчать за моей спиной?
— И то правильно, — улыбнулся Самуэльс, старательно обнажив при этом зубы. — И почему бы вам при этом не спуститься вниз и не починить эту штуковину? «Время!»С каких это пор числительные ставят капуцинца в тупик?
Инопланетянин нахмурился еще сильнее и тоже обнажил зубы:
— Не лезьте ко мне с вашими психологическими штучками, капитан.
— Я даже и не думал об этом.
Самуэльс отступил в сторону, определил, к какому именно причалу швартуется транспорт, и включил реактивный ранец. Через двадцать метров он вспомнил о радарном маячке и включил его, чтобы на него не наехали самокатные тележки и движущиеся по рельсам вагонетки. Однако любой корабль, который шел на реактивной или магнитной тяге, оставался его собственной проблемой. Эти корабли не могли свернуть в сторону достаточно быстро, если он внезапно появится у них на пути, несмотря на преимущественное право «пешеходов»в замкнутом пространстве.
В причальном секторе этим утром кипела бурная деятельность. Джемини отправлял шесть эсминцев и два крейсера в стандартное патрулирование Скопления. Остальные четырнадцать эсминцев и шесть крейсеров эскадры Костюшко оставались внутри, меняя экипажи, пополняя запасы или ремонтируясь.
Адмирал скрежетал зубами по поводу сроков ремонта, которые удлинялись с каждым кварталом. А виноват в этом, конечно, был Самуэльс. Судя по тенденции, с которой поступали ассигнования из центра — и вероятно, перебои усилятся с суматохой насчет престолонаследия, — положение с ремонтом станет еще хуже.
Окраска транспорта — теперь, когда он весь оказался под ярким светом прожекторов — оказалась не совсем такой, какую Самуэльс ожидал увидеть. Прежде боковая линия корабля Беннингтона была окрашена в темно-красный цвет, а плавники стабилизаторов украшали золотые горошины на голубом фоне. Так обычно окрашивались корабли, курсирующие по транзитным линиям. Самуэльс никогда и не обратил бы на это внимания, если бы Пауль Беннингтон не упомянул однажды, что это — копия окраски радужной форели, его любимой рыбы. И в спортивном, и в гастрономическом отношении.
Сейчас боковая полоса транспорта была не красной, а тускло-коричневой. Да и горошины смотрелись скорее желтыми, а не золотыми.
Интересно, что за межзвездная радиация, или атмосферное трение, или газовая туманность могла так воздействовать на керамическую краску, которую наносят под сильным давлением — так, что она впитывается в металл корпуса? Самуэльс все еще думал над этим, когда подошел к главному носовому шлюзу корабля.
Может, это не «Салмо», а какой-нибудь другой транспорт? Однако в таком случае получилось бы расхождение в кодах и корабль близко не подпустили бы к базе. Возможно, это был другой корабль той же серии, более раннего выпуска, который капитан первого ранга Туэйт зафрахтовал на Палаццо. Это могло сделать визит Самуэльса на корабль слегка бестактным, и проведенное в доках время окажется потраченным бесполезно.
Пока он раздумывал, причальные вахты закрепили корабль, и кормовой грузовой люк начал открываться. Немного быстро для обычной радиопроверки. Кто-то в кабине связи, должно быть, наступал на пятки и дал кораблю добро, когда он только еще проходил сквозь поле доступа.
Самуэльс ухватился за поручень шлюза, подтянулся и стал набирать код. Индикатор остался темным. Автоматика шлюза не реагировала.
Первый из десятиметровых грузовых контейнеров начал подниматься из открытого кормового трюма. Бормоча сквозь зубы проклятья, Самуэльс на руках стал передвигаться в его сторону. Он репетировал выражения, которые собирался проорать в лицо судовой команде за несоблюдение порядка действий при разгрузочных работах.
Пока он скользил над обшивкой транспорта, контейнер плыл наискось, прямо к грузчикам базы, которые побежали прочь от надвигающейся на них массы. Ни страховочных концов, ни амортизирующих кранов, ни присосков против рикошета в сторону работающих механизмов доков. Хилдред Самуэльс громко матерился внутри своего шлема и решил, что отберет кое у кого лицензию.
Пластиковый контейнер раскололся раньше, чем ударился о внутреннюю стену базы. Вместо туманного облака улетучивающейся атмосферы и штабелей упакованных грузов из контейнера посыпались люди в скафандрах. Люди, вооруженные пульсаторами.
Налетчики быстро рассредоточились. Они стреляли в разбегающихся грузчиков. Один из стрелков повернулся к приближающемуся скутеру и сбил мичмана, который управлял им, одним выстрелом. Другой увидел подбирающегося к ним Самуэльса и вскинул винтовку.
Самуэльс исполнил виртуозный пируэт и перекинул тело за комингс люка. Стрелок опоздал на одну секунду. Очередь стеклянных шариков из его пульсатора простучала по корпусу в полуметре от гермошлема Самуэльса и разлетелась сверкающими осколками в сторону от него.
