Признаки жизни - Недоруб Сергей (книги без регистрации txt) 📗
— У каждого свои взгляды на жизнь, — уклончиво сказал шаман. — Не стоит пытаться понять слишком много.
— Извини, Сенатор, — повинился Спичка.
Шептун доел свою порцию и с облегчением выдохнул. Маркус, притопавший в гости, свернулся у него под боком. Настроение было отличное.
— Здорово на кабана сходили, — сказал Петро. — Именно как мужики, как охотники. Это была настоящая охота, потому как опасная.
— Ага, — кивнул Шептун. — В этом есть что-то особенное. Что-то первобытное, я бы сказал.
— А вот мне бабу хочется, — мечтательно сказал дядя Толя.
Взрыв хохота послужил ему ответом.
— Нет, серьезно, — проговорил Петро. — Давно у меня так не было, чтобы вместе зверя загнать. Я только по молодости этим занимался, но все как-то не так было.
— Спортивный загон, что ли? — предположил Шептун. — Шариками с краской?
— Нет, — отмахнулся Петро. — Пулями, все по-настоящему. Но все равно было как-то тягостно.
— Думаю, в то время голодная смерть тебе не грозила, — сказал Сенатор.
— Во! — Петро кивнул. — Точно! Охота в клубе — это разве серьезно? Так, убить животинку по жестокости. Все равно никто потом этого зайца не ест, так как ободранный больше на кошку похож — «набатовец», не серчай, но так и есть. А то, что мы сейчас делали, совсем другое дело. Тут для еды. Без винтовок, все по-честному. Мы кабана этого, можно сказать, заслужили. Потому как если бы он чуть раньше повернулся или ветер переменился, так он бы нас самих ухлопал за милую душу.
— Истинная правда, — подтвердил дядя Толя, высасывая кость. — Это была хорошая охота.
— В «Набате» такого не было, — вымолвил Шептун.
Хозяева вагона уставились на него.
— Вы у себя в клане так не живете? — спросил Спичка.
— Нет, — ответил сталкер. — Такого веселья, как сейчас, там не бывает. Мы работаем на чужих людей и получаем за это чужие ресурсы. Нам все в готовом виде доставляют… Не знаю, как объяснить.
— Вот те раз, — удивился дядя Толя. — Так шо, у вас там совсем хандра процветает?
— Есть немного, — кивнул сталкер. — Я думал, что нам удалось построить жизнь. Мы пытались отхватить и от цивильной, и от дикой, чтобы сочетать все сразу. Теперь я вижу, что нам не удалось ни того, ни другого.
— Тогда наслаждайся жизнью вольных бродяг, — пожелал Педро. — Жаль, выпивки не осталось больше. Сенатор, у тебя ничего нету?
— Есть немного спирта. Но не дам.
— И не надо, — согласился дядя Толя. — Мы же не алкаши, в самом деле.
Шептун пододвинул к Маркусу еще немного мяса, и кот лениво потянулся к нему. Сталкер подумал, что еще немного, и кот научится есть во время сна. Вот тебе и повышение качества жизни.
— Кушай, котенок, — сказал он ласково. — Ты меня от контролера спас. Теперь я лучше понимаю, каково тебе было во время твоей охоты. Ты заслужил.
Выброс случился через четыре дня, ночью. Гремело небо и содрогалась земля, подземка Агропрома тряслась всеми трубами, неисправными лифтами и прочим барахлом, подтверждая, что Сенатор не ошибся в описании. Сам шаман медитировал, прислушиваясь к чему-то. Шептун не мешал ему, предпочитая лежать на матрасе, укрывшись одеялом, полученным от украинцев. Хозяева вагончика пережидали выброс в подвале института. Наверняка они отмечали его как праздник. Сталкер ворочался, но так и не сумел вспомнить, относился ли он когда-нибудь к выбросу как к празднику. Ведь, если подумать, было чему радоваться — тому, что ты в тепле и уюте, а не носишься по поверхности Зоны в поисках укрытия. Как раз уюта Шептун припомнить и не мог, так как выброс ассоциировался у него с темнотой и духотой пещеры Грача. Теперь же он будет постоянно вспоминать блаженное и лишенное беспокойств уединение, не считая комфортной компании ушедшего в себя Сенатора.
— Воспоминания, — прошептал сталкер, глядя в потолок. — Воспоминания формируются прямо сейчас. Я охотник, я собеседник, я болен, я здоров. И я живу, я дышу. Я… счастлив.
— Как твое самочувствие? — подал голос шаман.
— А? Мне показалось, ты сейчас отрешен от мира.
— Если я отрешусь от мира, то где я окажусь, по-твоему? За пределами мира нет ничего по определению. Как твое самочувствие?
— Нормально.
— Поточнее можно?
— Хорошо, — сказал сталкер. — Мне сейчас действительно очень хорошо.
— Рана не болит?
— Нет. Совсем нет.
— Ты уже здоров.
— Почему ты так уверен?
— Выброс служит своего рода бесплатной диагностикой состояния организма, общего и частного. Если у тебя нарушения или болезни, то при выбросе они обостряются.
— У меня ничего не болит, — повторил сталкер.
— Тогда можешь вздохнуть с облегчением. Теперь тебе будет что вспомнить.
— Да, — закивал Шептун. — Сенатор, ты будешь одним из самых светлых воспоминаний в моей жизни в Зоне.
— Польщен, — довольно сказал шаман.
— Наверное, ты вряд ли сможешь сказать то же самое про меня.
— Почему же? Ведь ты слушал мои указания и следовал им, чем доставлял мне непередаваемую радость. Очень редко попадаются пациенты, принимающие на веру слова чужака.
— Я думал об этом. Раз я хочу, чтобы люди мне доверяли, то и сам должен доверять им по мере сил.
— Вот. Ты только что описал качество, отличающее истинно достойного человека от харизматичного лидера. Первый помнит об ответственности, второй лишь стремится управлять толпой в своих целях.
Шептун плотнее завернулся в одеяло. Маркус залез к нему на грудь и поджал лапы под себя, запев обычную песню. Репертуар у него был примерно на уровне виброзвонков современных смартфонов. На то, чтобы промурчать все свои хиты, у Маркуса уходил в среднем час. Сталкер настроился на долгое валяние без дела.
— Ты знаешь, я начинаю входить во вкус бездельничанья, — сказал он. — Хотя бы потому, что я все время в Зоне именно этим и занимался, просто в другой форме, сильно напоминающей тяжелую работу.
— Так ты признал, что сталкерство по своей сути бессмысленно?
— Да я просто подумал… Ну сколько еще осталось той Зоне?
— Значит, ты веришь, что Зона скоро исчезнет?
— А разве это не так?
— Я этого не знаю, Шептун.
— Я тоже, но мне все равно почему-то кажется, что всему этому скоро наступит конец.
— И что он будет собой представлять? Конец света?
— Не знаю. — Сталкер почесал голову кота. — Может, Зона в один миг просто перестанет существовать.
— Очень любопытно. А Барьер, выходит, останется?
— Наверное. — Шептун представил себе эту картину и понял, что загнал себя в тупик. — Видимо, если Зона лишится своей силы, то она все равно останется. Будет представлять собой военное оцепление с гражданскими внутри.
— А затем ворота распахнутся и вас всех выпустят?
— Не думаю, — вынужден был признать Шептун. — Вероятно, Зону аномальную попросту переквалифицируют в зону тюремную. Ничего не будут менять, разве что охраны станет поменьше.
— Шептун, я совершенно уверен, что Зона оформлена под место тюремного заключения уже сейчас.
— Да?!
— Повторяю, я в этом уверен. Это бы сильно упростило задачу Коалиции по сохранению секретности. Если любой сталкер, выбравшийся из Зоны, станет объектом преследования правоохранительных органов…
— Я понял. — Шептун предпочел не думать о таких вещах. — Ладно, будем исходить из того, что нам известно.
— И что же нам известно?
— Пока сталкерство приносит пользу, оно будет востребовано.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что даже сейчас, когда «Набат» не имеет связи с Барьером, сталкерство продолжает оставаться востребованным?
— Да все я понимаю, — сник Шептун. — Если я не разберусь с «Лезвиями», то вояки попросту найдут других добытчиков.
— Они уже есть.
— Но не в таком количестве.
— Пока что не в таком. Никто не может дать гарантии, что прямо сейчас не формируются основы нового клана. Или отряды военсталов, призванных заменить гражданских. Ведь военным сталкерам не придется объединяться в группировки, чтобы кому-то противостоять. И охранять их тоже смысла нет. Если «Набат» не будет заниматься поставкой драгоценных экспонатов Зоны, то этим начнет заниматься кто-то еще, Шептун. Не забывай об этом.
