Десант на Сатурн, или триста лет одиночества - Минаков Игорь Валерьевич (читать хорошую книгу .txt) 📗
Он поспешно, на четвереньках, пополз вниз по склону. Сорвался, рука скользнула в тщетной попытке нащупать опору. Кувырок, ещё кувырок, и – удар. Сознание, второй раз за этот удивительно неудачный день, а на самом деле – за без малого двое суток, покинуло историка.
– Мне тяжело дышать, – пожаловалась Сирил, но её никто не слушал.
Гамаки в кают-компании оттянуло чуть ли не до пола. Сама же палуба десантного отсека больше не образовывала нормаль с вектором тяги, и поэтому казалась несколько вздыбленной.
– Виг, ты считаешь выход на борт необходимым? – спросил Хо.
– Да, – Виг, широко расставив ноги, стоял на ребристой поверхности, и казалось, не обращал никакого внимания на «два жэ». – Положения «Птера» относительно оси корабля сместилось на... примерно, восемь градусов. Ускорение продолжает расти. Значит, «Птер» становится всё тяжелее. Если возрастёт и смещение, стыковочный узел просто разорвёт, и нас вышвырнет в открытый космос. Наша скорость сейчас – тысяча сто двадцать... примерно. Никакой возможности затормозить самостоятельно на такой скорости у нас нет. Остановить двигатель модульника и устранить поломку – единственный способ спастись.
– Ну, что, милая Орфа, – насмешливо пропел Кирк. – Что-то ты не спешишь послать своего Стака. И вообще, добровольцев не наблюдаю.
– Я бы пошёл с Вигом, – прохрипел Хо. – Только, боюсь, от меня в нынешнем состоянии больше будет вреда, чем пользы.
Лиз с вызовом посмотрела на Кирка:
– А ты сам, Наездник?
– Я пойду, – серьёзно ответил тот. – Если у него ничего не получится.
Мастер Хо медленно, со стоном поднялся.
– Кирк, Стак, пойдёмте паковать Вига...
Лиз лежала с закрытыми глазами. Невыносимо тяжёлое тело глубоко вдавилось в гамак, дышать приходилось через немогу. Как все оказалось страшно! И эта истерика Сирил. Казалось, можно было ждать от Орфы, а случилось с Сирил. Как жутко она кричала, что не хочет умирать. Как лезла из гамака, рискуя переломать себе все кости. А сейчас – счастливая – дрыхнет после слоновьей дозы снотворного, и не нужно ей считать минуты. Минуты, оставшиеся до того момента, когда в скафандре у Вига закончится кислород. Хоть бы он не погиб! Тихо, одёрнула себя Ведьма. Ещё два часа назад готова была глаза ему выцарапать, а теперь – скулит? Но в голову всё равно лезла его добрая, красивая улыбка... пусть это только маска... пускай он вернется...
Сознание Лиз затуманилось. Она едва расслышала, как Кирк сказал: – Время, – и заставила себя разлепить непослушные веки.
– Не может... не может быть, – выдохнула, вернее, вытолкнула она из себя, но Наездник услышал.
– Два часа тридцать пять минут, – спокойно произнёс он. – Он не дышит по крайней мере полчаса. Я иду.
Кирк отстегнул фиксирующие ремни и встал. Встал! Да как же он может встать, когда воздух превратился в жидкий свинец, и рёбра стонут при малейшем вздохе? Когда темно в глазах, а из носа сочится и сочится кровь? Люци, милый, если мы останемся живы, если доберёмся, если спасём тебя – неужели ты не оценишь подвиг твоей Ведьмы?!
Кирк встал и сразу же взлетел под потолок. Канаты гамаков со скрипом сократились, подбрасывая зафиксированный в них экипаж, едва не приложив людей к острым рёбрам перекрытий-шпангоутов десантного отсека.
Невесомость.
«И всё-таки, он механтроп», – со странной смесью тоски и облегчения подумала Лиз, проваливаясь в свободное падение.
2
Когда шлюзование завершилось, я не без некоторого удовлетворения отметил, что скафандр нисколько не раздулся – значит, давление внутри модуля в норме. И хвала звёздам – превратиться в надутый пузырь при почти четырёх «же» означало полностью потерять подвижность. Хвалёный «лёгкий скафандр» Мастера Хо оказался чертовски допотопной и неудобной штуковиной.
Защёлкнув магнитный карабин троса за какую-то проушину на внутреннем ободе стыковочного барабана, я привёл в действие электролебёдку на поясе и медленно, напоминая сам себе мешок с э... пусть будет с картошкой, опустился на палубу вспомогательного грузоотсека. Огляделся. Биополимерные стены мутно флюоресцировали, давая, впрочем, достаточно света, чтобы убедиться – отсек пуст. Странно, обычно модульники забиваются по самое не могу. Но я тут же сообразил, что, в сущности, ничего странного нет, если предположить, что модульник спешно загружали самым необходимым для восстановления порушенного Хутора.
Индикаторы атмосферного состава показали наличие азотно-углекислотной среды. Всё правильно, кислород на борту не приветствуется, да и растениям он ни к чему. Температура тоже курортная – плюс восемнадцать. С какого же хрена это ускорение? И чем занимается главный орг транспортника – его мозг?
Вот это мы сейчас и будем выяснять, сказал я себе и, преодолевая нехорошие ощущения в позвоночнике, зашагал к ведущему в модуль пандусу.
Это был оранжерейный модуль. Огромный, сто на сто метров залище с низким потолком. А над этим потолком ещё с два десятка таких же залов... и всюду, в насыщенно-фиолетовом, неприятно-призрачном свете кварцевых ламп кадки с саженцами, контейнеры с семенами; особо ценные экземпляры растений заботливо укрыты дополнительными спектролитовыми колпаками. Эдакие микротеплицы. Среди ближайщих я разглядел миниатюрный баобаб. Нелегко ему сейчас, наверное, бедняге...
Так, здесь делать нечего. Я попытался вспомнить общее устройство модульника. Сразу же вспомнился Шур, как мы сидим у него на веранде и пьём чай с брусникой, и он, как всегда спокойно и неторопливо, но оттого не менее интересно, рассказывает об эпохе создания этих самых модульников. И с такими подробностями, будто сам при том присутствовал. Фамилии вспомнились: Синицын и Гувер – теория ионной тяги. Ионная тяга: полностью лишённые электронных оболочек тяжёлые положительные ионы криптона ускоряются электродинамическим полем... сверхпроводящие разгонные пластины... Стоп, смышлёный овощ Виг. Стоп. Это всё наверное пригодится – если я таки доберусь до мозга.
Итак, кабина управления. Сколько помнится, ближе к носовой части несущей платформы, а соответствующий модуль надет прямо на неё. М-да, похоже смышлёному овощу предстоит длительный подъём. И здесь уж не мозгами, а мыщцами, мыщцами... Сдюжит ли дерзкий киборг-убийца, самозванный капитан космического дельтаящера поднять трехсоткилограммовый с учётом скафандра груз на стометровую высоту? Вопрос. Надежда на всё те же наноробики...
Центр оранжереи протыкала прозрачная колонна. Я втиснулся в узковатый люк. Внутри колонны обнаружилась странная лестница, образованная идущими «ёлочкой» наклонными скобами. Мамочка, это ж небось для перемещений в невесомости какого-нибудь орга-садовника. Или ремонтника.
Я глубоко вздохнул, вентилируя лёгкие, и полез. Только бы выдержали сухожилия, а там уж как-нибудь, тихой сапой. Левая нога – вдеваем в скобу, толчок, правая. Правая рука – рывок, левая... и так далее... жить можно, хотя и недолго. Одно утешает – ускорение уже не растёт. И то верно, мощность спарки небеспредельна. Ничего, чемпион, четырехкратная нагрузка – это ж почти лёгкая тренировочка...
Эх, трикстеры, трикстеры... Ну и как прикажете теперь к вам относиться? Чисто дети, несмышлёныши. Капризные. А ведь разрази меня эриния! Всё сходится. Ирма ведь должна была как-то отслеживать этих трикстеров? Должна. У нас чип вживляется ребёнку в шесть лет, и решение за него принимают родители. Ведь, в принципе, можно и отказаться. Просто такое никому и в голову прийти не может – это всё равно, что отказать своему дитяти в даре зрения. Но можно. Теоретически. А эти пошли на удаление чипа добровольно – и Ирма не могла противодействовать. Свободный выбор человека. Но тогда они для неё – всё равно, что малые карапузы. Да так оно и есть.
Вы ведь, ребята, даже ни на вот столько не понимаете, в какую передрягу влипли с этим спасательным полётом. Разве что, кроме Мастера Хо. Ну, долетим мы до Марса, и что дальше? Ресурс реактора на нуле, хорошо, если на внутренние нужды «Птера» и его пассажиров энергии хватит. На твердотопливных ускорителях да вспомогательных двигателях не то, что назад, на Землю, – на Марс рискованно садиться. Ну вот, высадились мы на Фобосе. Спасли, так сказать, мулата со товарищи. А Шур блокирует телепорт, а связи с ним нет, вернее, вроде бы есть, но если это называть связью, то я таки механтроп. Или даже голографический фантом.
