Москит. Конфронтация - Корнев Павел Николаевич (книга регистрации .txt, .fb2) 📗
Я здесь чужой. Я теперь вообще везде чужой, кроме Новинска. Да и там отнюдь не везде свой. Такие дела.
Но я всё же вот так сразу уходить не стал и зачерпнул кружкой из котла поменьше чаю, тогда чернявый Тимур Таш вдруг спросил, поименовав меня старым званием:
— Господин вахмистр, как думаете, полезут на нас макаки?
Я только плечами пожал.
— Непременно полезут, — степенно заявил ефрейтор Бирюк. — Вопрос лишь в том — когда. До нас здесь люди чуть ли не цельную неделю спокойно просидели. Может, и нас ещё переведут. Как думаете, фельдфебель?
Ответить я не успел. Прибежал Никодим Мель, передал приказ явиться пред ясны очи подпоручика. Пришлось в несколько глотков допивать чай и подниматься на второй этаж торговых рядов, где в комнате с прокинутым туда проводом полевого телефона и расположился Арсений Новик.
Тот моему появлению, такое впечатление, нисколько не обрадовался. Справился о состоянии дел, потом приказал:
— Накажи всем бойцам огонь без приказа не открывать! За это отвечаешь персонально!
Ну конечно! А кто же ещё-то?
Задрал…
Нихонцы проявили себя часа через два после рассвета. Сначала как-то очень уж ожесточённо разгорелась перестрелка на восточных подступах к городу, к небу там повалили густые клубы дыма, а вскоре дозорный углядел вражескую разведгруппу, передвигавшуюся по пустынным улицам на мотоцикле со странного вида люлькой, отдалённо напоминавшей своим видом остроносую лодку. Тот проскочил перекрёсток слишком быстро, чтобы хоть кто-нибудь успел прицелиться, уверен — выстрелов не прозвучало именно по этой причине, а отнюдь не из-за моего приказа не открывать огонь до особого распоряжения на сей счёт. Пришлось незамедлительно обежать часовых заново и напомнить о запрете нарушать тишину, заодно пригрозить всеми карами небесными тем, кто не утерпит и демаскирует нашу позицию.
— Пусть мимо проходят, что ли?! — возмутился один из бойцов. — А мы тут на кой поставлены?
— Приказы исполнять вы поставлены! — отрезал я. — Приказы!
С улицы донёсся рык мощного мотора, я встал у простенка, осторожно глянул в окно и увидел, как из-за домов вывернул странного вида танк с какой-то совсем уж несерьёзной на вид башенкой, отмеченной красным кругом. Следом появились пехотинцы, эти передвигались вдоль стен, то и дело ныряя в переулки и подворотни.
— Без приказа не стрелять! — повторил я и рванул по коридору второго этажа в комнату, где расположился Арсений Новик.
Тот говорил по телефону:
— Одна танкетка и до взвода пехоты…
Боевая машина только-только начала подъём к нашей площади, когда донёсшиеся с той стороны энергетические помехи заставили болезненно дрогнуть набранный мной потенциал. Раз, другой, третий…
Поиск! Нихонцы задействовали технику активного поиска!
— Они знаю, что мы здесь! — выпалил я. — У них оператор!
— Вздор! — отмахнулся Новик.
— Господин подпоручик, прикажите открыть огонь! — вновь попытался я достучаться до командира.
У того на скулах желваки заиграли.
— Отставить истерику! — рявкнул он в ответ, и тут с улицы донеслись частые хлопки выстрелов, что-то загрохотало на чердаке, затрещало дерево, полетели за окном обломки черепицы.
Миг спустя наводчик танкетки сместил прицел ниже, и выпустил короткую очередь по второму этажу. Снаряды угодили в стену и не пробили каменную кладку в полметра толщиной, только пыль полетела да в ушах зазвенело. Бойцы немедленно открыли ответный огонь, и вражеские пехотинцы разбежались по подворотням, стали огрызаться оттуда, а через окна в комнату залетело несколько пуль. Дальше гулко бахнуло противотанковое ружьё, и нихонская боевая машина, рыкнув двигателем, начала спешно сдавать назад, вмиг скатилась к перекрёстку и скрылась от обстрела на соседней улочке, но дальше не поехала — я так и ощущал выплески сверхсилы, испускаемые находившимся в ней оператором.
Он продолжил вести разведку, и я не преминул этим обстоятельством воспользоваться: сотворил одну шаровую молнию и сразу же другую, за обеими прокинул управляющие силовые нити. Первый сгусток энергии послал над крышами домов, намереваясь уронить на танкетку сверху, а второй отправил низом с таким расчётом, чтобы достичь угла дома самую малость позже.
Ворочавшееся в голове ясновидение с болезненной резкостью давало знать, где именно находится в текущий момент источник сверхэнергетического возмущения, и атаковал я наверняка: скрипнув зубами от резкой боли, разделил свой потенциал на две неравные части и перекинул по первому каналу мегаджоуль, а по второму — два. Усилием воли повысил концентрацию энергии в зарядах, дистанционно увеличил напряжение, провёл ионизацию и нагрев, до предела взвинтил давление и — превратил слабенькие шаровые молнии в плазменные снаряды!
Контроль над первым из них я потерял сразу, как только тот перемахнул через крышу и спикировал в переулок, где нашла укрытие танкетка. Не донеслось ни хлопка, ни вороха помех, моя конструкция просто перестала существовать, но вот вторая — рванула! Вражеский оператор попался на отвлекающий манёвр и не успел среагировать на новую угрозу, плазменный шар врезался в какое-то препятствие — сто к одному, в борт танкетки! — и сдетонировал.
Я понятия не имел, сколь серьёзные повреждения нанёс боевой машине взрыв мощностью в полкило тротилового эквивалента, но отголоски поискового воздействия оборвались в тот же миг. Уже какой-то результат…
Голова пошла кругом, словно я задействовал не три мегаджоуля сверхсилы, а на порядок больше, вот и сполз по стеночке на пол, принялся перебарывать дурноту и унимать болезненное сокращение основного энергетического узла. Но кто б мне дал дух перевести!
— Фельдфебель, наверх! — крикнул Новик, пришлось исполнять.
Обстрел со стороны нихонских пехотинцев пошёл на убыль, и всё же выпрямляться с риском поймать случайную пулю я не стал, сделал это уже только в коридоре. Нахлобучил трофейную каску, переждал приступ головокружения, ругнулся вполголоса и поспешил к лестнице на чердак.
Там в воздухе витала пыль и всё было засыпано песком — один из выпущенных танкеткой снарядов угодил в бруствер и разорвал несколько мешков. Расчёту противотанкового ружья повезло отделаться испугом и запорошенными глазами, а остальные попадания пришлись выше и оставили дыры в кровле.
Вернувшись на второй этаж, я доложил подпоручику, что обошлось без жертв, и тот велел спустить с чердака бойцов с противотанковыми ружьями. Мы выставили для них на некотором удалении от окон массивные столы с широченными столешницами; это несколько снижало обзор, зато позволяло стрелкам оставаться незамеченными противником вплоть до момента выстрела.
Когда закончилась вся эта суета, я примостился на какой-то пуфик и принялся восполнять потенциал. Работал далеко не в полную мощность, и потому неприятные ощущения особо не беспокоили, только что-то болезненно подрагивало чуть выше солнечного сплетения, но и только.
— Впредь никакой самодеятельности! — объявил Арсений Новик, встав напротив. — Усёк, фельдфебель?
— Так точно, господин подпоручик! — отозвался я и добавил: — Усёк!
Зря, наверное, добавил. Пусть и постарался замаскировать сарказм, но кем-кем, а дураком Новик не был, всё понял верно. Я это по залёгшей на его лбу морщине определил, но переживать по этому поводу не стал, поскольку в любом случае собирался накатать на него докладную ротному. А раз на хорошие отношения рассчитывать так и так не приходилось, достаточно будет сохранения внешних приличий.
Опрометчиво и самонадеянно?
Нервы. Это всё нервы.
Во второй раз нихонцы зашли со стороны купеческого особняка, но нарвались на отпор и, не став упорствовать, сразу сдали назад, а потом с соседних улочек к подъёму на площадь вывернули два танка. Разом рявкнули орудия, взревели моторы, загрохотали по брусчатке гусеницы, побежала вслед за боевыми машинами пехота.
Над головами ухнули взрывы, и сразу умолк только-только начавший бить по врагу станковый пулемёт, да ещё ударили из всех стволов по торговым рядам скрытно занявшие позиции в домах соседнего квартала вражеские стрелки. Принялись залетать в окна и биться о стены пули, но бойцы с противотанковыми ружьями всё же успели отстреляться, и одна из бронированных машин резко потеряла ход, замерла на середине подъёма.
