Последний министр 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович (библиотека электронных книг .txt, .fb2) 📗
В тот же день отборные части генерала Келлера начали подкидать Петроград.
Протопопов лично и тепло напутствовал Фёдора Артуровича:
— Да прибудет с вами сила, Фёдор Артурович, — Александр Дмитриевич тряс широкую сильную руку графа, смотря ему прямо в глаза.
— Прибудет, милостивый государь, — улыбался одними краями губ генерал. — Ребята как на подбор собрались. Своё дело знают, слаженность высока. Сладость такими командовать и в бой вести.
— Вы главное себя берегите, потому как Турцией не одной единой.
— Учту.
Протопопов и Келлер обнялись. И на этом попрощались. Фёдор Артурович ставил перед собой серьезную задачу — совершить марш-бросок и оказаться на Кавказском фронте в кратчайшие сроки.
Что до Александра Дмитриевича, то решение остаться в Петрограде далось ему отнюдь не просто. Несколько часов Протопопов колебался и взвешивал все риски «за» и «против». Пытался понять — нужно ли его личное участие в задуманном деле? Или Келлер, без сомнения имевший куда больший опыт боевых действий, справится с поставленной задачей «без присмотра».
По итогу министр внутренних дел остановился на том, что граф ничего не потеряет, если Протопопова не окажется рядом. А вот сам Александр Дмитриевич при этом принесёт своему Отечеству куда больше пользы, если останется в Петрограде.
На том и порешали.
Меж тем Протопопов шёл на вполне осознанный и продуманный шаг, понимая что отбытие вновь сформированных ударных частей из столицы частично обескровит Петроград. Это снизит обороноспособность города кратно. Однако оголение тыла — было как раз тем эффектом, который хотелось в оконцовке получить. Если вычеркнуть факт, что основные события сейчас происходили на театрах боевых действий (ну по крайней мере вот-вот должны были начаться с интенсивностью) — не стоило забывать, что опасность подтачивала Российскую империю изнутри. И возможно даже, что эти внутренние угрозы имели куда более серьёзные последствия для существующего режима. Вот это Александр Дмитриевич как раз держал в голове, принимая осознанное решение остаться в столице.
Одно министр понимал очень хорошо — штурму столицы быть. Не сегодня, может быть даже не завтра, но в очень и очень ближайшей перспективе. Обстоятельства складывались таким образом, что бойни не избежать. Да, число самих радикалов, предателей и прочее не впечатляло, но именно они, выступив решительно против нынешней власти, могли всколыхнуть своими действиями народные массы. Спокойствие, которое в эти дни охватило Петроград, было мнимым и кажущимся. Это скорее было неким всеобщим оцепенением, попыткой народных масс разобраться в происходящем. Потому как число недовольных нынешним положением дел (несмотря на все принимаемые Александром Дмитриевичем решения и усилия) все ещё оставалось крайне велико. И могло привести к тому, что любой неосторожный шаг обернётся вспыхнувшим пожаром революции на улицах Петрограда.
Потому действовать далее было необходимо решительно, но все таки с оглядкой.
А тут ещё, как докладывали Протопопову с разных сторон и из разных источников, на фронт успела прийти весть о разгроме частей генерала Крымова у здания министерства внутренних дел.
Кем?
Келлером!
И попробуй в такой ситуации обычному человеку разобраться — кто там прав, а кто виноват. Народ видел этот конфликт двух генералов прямым сигналом к нестабильности, охватившей верха и переросшей в братоубийственную бойню. И этот момент был крайне удобен и сподручен для того, чтобы окончательно отсечь последние сомнения. Впрочем, не последние тоже. Михаил Алексеевич Алексеев к этому моменту вернувшийся на фронт, просто не мог не отреагировать и не воспользоваться ситуацией в своих личных интересах. Он, как опять же докладывали, прямо сейчас занимался тем, что стращал неспокойные военные части (возглавляемые потенциальными предателями) к тому, чтобы покинуть новую линию фронта и отправится в поход на Петроград.
— В некоторых частях Михаил Алексеевич убеждает военных, что они брошены на произвол судьбы, — докладывал Глобачев, в распоряжении которого оказалась телеграмма с доносом. — Накануне состоялось выступление Алексеева, на котором он заверил, что Николай такими действиями (снятием армий с линии фронта) подтвердил свою политическую беспомощность. Пущены слухи, что Германия готовит новое массированное наступление, что оставшиеся на новой линии фронта брошены под каток немецкой армии. Одновременно, там где этот аргумент не оправдывает себя, Алексеев распускает служи о том, что Государь подвергнут критической опасности и нуждается в защите.
Протопопов слушал. Все правильно делал Михаил Алексеевич, что тут ещё сказать. Александр Дмитриевич и не рассчитывал на другое. Дистанцируя взрывоопасные армейские подразделения на расстоянии вытянутой руки от Петрограда, Александр Дмитриевич прекрасно понимал, что они не будут курит бамбук, а кратчайшие сроки окажутся задействованы в разрешении конфликта.
Поэтому Протопопов ничуть не удивился, когда получил по завершению доклада весть, что на Петроград выдвигается армия...
— Идут Александр Дмитриевич, — вздохнул Глобачев, на этом заканчивая свой долгий доклад.
— Спасибо, Константин Иванович, непременно разберёмся, что с этим делать, — поблагодарил министр Глобачева за бдительность. — Ступайте. И если что ещё подобное всплывёт — непременно докладывайте в любое время дня и ночи. Я мало сплю.
Глобачев спешно ушёл. Приказ министра намотал на ус.
Протопопов же ещё раз взвесил услышанное. Ну что сказать, вот и случилось — на Петроград, на сердце Российской империи выдвинулись боевые части собственной армии, готовые повернуть штыки против нынешней власти.
Дело дрянь.
Но так складывалась реальность января 1917 года, с которой приходилось считаться, хочешь ты этого или нет.
Предатели осознанно толкали свой народ на форменное братоубийство. Собственно, другого реального шанса что либо изменить у этих людей вовсе не было... А от того их действия виделись Александру Дмитриевичу довольно таки предсказуемыми.
Ну а что делать тогда, когда начинает распространяться зараза?
Выжигать ее на корню.
Это было проверенное средство.
Чтобы зараза не распространилась на умы и сердца масс, и радикализм не стал повальным и повсеместным, а первые столкновения не переросли в полномасштабную Гражданскую войну, которая не оставит от государства камня на камне.
Можно было сколько угодно спорить и рассуждать, что эти люди попали в неловкое положение, когда собственная неосведомленность подвела их к краю и вынудила сделать неправильный выбор. Они неверно оценили и интерпретировали происходящее и от того взялись за оружие. От незнания, хотя по сути не были они ни в чем виноваты в своём большинстве. Потому что являлись жертвами предателей, баламутивших воду в русском государстве.
Но увы, другого шанса кроме как полного уничтожения, тут в принципе не существовало.
Протопопов отдавал себе отчёт, что предателей (по факту все же предателей — незнание закона не освобождает от ответственности) следует искоренять до того, как трагедия станет масштабироваться. И неведение приведёт к катастрофе в государственном масштабе.
Размышляя подобным образом, Протопопов нашёл выход из ситуации сразу. Собственно, решение заключалось в том, чтобы вскрыть назревший гнойник. Революционная опухоль долго зрела... совсем немножечко не хватало до ее полного созревания — министр во время вмешался, повернув процесс вспять. Но теперь Александр Дмитриевич счёл возможным наоборот этот процесс чуточку форсировать.
Как?
Сделать все возможное для усугубления вспыхнувшего конфликта и противоречий. Если солдаты и офицеры, выдвинувшиеся в Петроград по зову предателя Алексеева (и сгустка подобных мерзавчиков) полагали, что им будет достаточно пошуметь, побренчать оружием и потом разойтись — они жестоко ошибаются.
Обратного пути у них теперь не останется.
