Реставратор - Мамаев Сайфулла А. (книга жизни txt) 📗
– Во блин! А я все думаю, где я про это слышал? – с готовностью подхватил Вареник. Привязавшись в камере к жесткому, но правильному авторитету, он решил принять приглашение и войти в бригаду Вована. Теперь он изо всех сил пытался скорее стать своим среди этих правильных пацанов. – А это в кино со Шварцем было! Как же это я забыл? Все думал, думал… Уже стало казаться, что это и на самом деле было.
Слова нового члена коллектива вызвали бурный смех.
– Ну дает! Вспоминает он! А ты, часом, сам не Терминатор? Небось Шварц у тебя в дубле ходил?
– Во-во, Арни рядом с тобой делать нечего!
– Не, братва, не нужно смеяться над человеком! Он и вправду в том фильме играл. Вместо Шварца, когда от него только скелет обгоревший остался.
Последние слова, а они принадлежали Никите, вызвали новый взрыв смеха. У некоторых даже слезы на глазах выступили. А Кот, так тот вообще съехал со стула и упал на колени.
– Ну все, братуха, был ты Вареником, станешь Терминатором, – задыхаясь от смеха, проговорил бригадир. – Усохшим…
– Нет, лучше Шварцереник! – заржал Кот, – Или Варминатор!
Вареник растерянно огляделся. Ему было обидно, что никто не принимает его слова всерьез. Так можно превратиться в постоянного клоуна. Нужно было срочно менять тему, переводить разговор на другое.
– А знаете, братва, – закричал он, перекрывая шум, – парень-то, что с нами сидел, он покруче вашего Арнольда будет!
Эти слова потонули в хохоте.
– Во дает! Покруче Шварца? – ржал Кот, корчась на полу. – Наш Динамит, что ли, на кичу попал? Тот, что по телику грелки рвет. Ну, Вареник, ну, бля, ты шутник!
– Вован, ну скажи ты им! – взмолился объект насмешек. Он уже чуть не плакал. – Ты же сам видел! Тот, что весь поломанный был. Он же, в натуре, здоровый, как шкаф!
Вареник, злой и насупленный, дернулся, чтобы встать и уйти, но бригадир удержал его за рукав и усадил на место.
– Видел, видел, успокойся, – сдерживая смех, подтвердил он. Вовану вовсе не хотелось терять нового бойца. – Ну дай ребятам покуражиться! Пусть смеются на здоровье!
– Слышь, Вован, а это не тот, Терминатор… Нет, Вареник, это я не про тебя. Я про того спрашиваю, о котором по ящику сказали, что он бабу на куски порубил. Это не о нем? Не о вашем? – вдруг спросил Кот.
– Ну точно кино! – прыснул Никита. – Теперь по телефону будет искать других мочалок и мочить! Вареник, твоего номера в справочнике нет?
– Ты… ты,. – Новый член бригады не находил слов, чтобы выразить свое возмущение. – Да пошел ты!
– Все! – рявкнул его бывший сокамерник. – Хорош ржать! Смех дело нужное, но сначала его заслужить необходимо. Друга с кичи вынять… или тему денежную раскачать. Что с баблом у вас? Какие дела готовите? У тебя что на плане, а, Никит? Что по азерам?
За столом мгновенно наступила тишина. Марат и Никита переглянулись и как по команде опустили головы, пряча глаза.
– Что примолкли-то? – продолжал Вован. – Я, кажется, спросил о чем-то!
– С азерами глухо, – выдавил из себя Марат. – Они под мусоров легли, теперь РУБОП их крышует. Нам конкретно объявили: сунетесь еще раз на рынок, будут вывозить и здоровье отнимать…
– Кто именно терки вел? – зло спросил бригадир. Он и раньше подозревал, что его приняли не просто так что в камере он оказался под «заказ», но только теперь стал понимать, откуда дует ветер. – Фамилия, должность…
– Макарычев, зам Зурабова, начальника СОБРа, – пояснил Никита. – Через два дня, как тебя закрыли.
Вован сжал кулаки так, что кожа на костяшках пальцев побелела. На скулах заиграли желваки. Он обвел братву тяжелым взглядом и спросил:
– А Молодому говорили? Он как на это отреагировал?
– Молодого самого прессуют вовсю, – сообщил Марат. – Я с ним виделся… В бегах он. Может, сейчас где-то в Подмосковье сухарится, А может, и в Питере.
– Ладно, с азерами разберемся, – кивнул Вован. – Анют платит?
– Куда он денется? – улыбнулся Никита. – Платит, конечно! И он, и «Фламинго»… Правда, казино опустили две недели назад. Фраер какой-то залетный. Никто его раньше не видел… Мы хотели взять его, да он делся куда-то. Вроде бы садился в машину… Кот, расскажи, ты же за ним смотрел.
Константин недовольно дернул головой. Нашли-таки как перекинуть стрелки, мол, его был косяк, он упустил залетного.
– Он подошел к машине… к такси. – Кот до сих пор не понимал, как он упустил того длинного, что выиграл куш и испарился. – Я к машине своей, думаю, прослежу до дома, куда он поедет… Такси поехало… он там точно сидел, гадом буду. Я за ними. Подъезжаем к Казанскому, этот, как прокнокал меня, прямо на перекрестке выскочил и в переход! Ну, тот, что с магазином круглосуточным… «Рамстор», кажется… Я туда, вроде бы как к обменнику. Охранник говорит, пункт закрыт. Я ему: как же закрыт, когда дружок, мол, только что вошел? Описываю длинного, тот говорит: да, был такой. Начали искать, все отделы, все переодевалки осмотрели, нет его. Охранник сам засуетился, вызвал начальника смены, ночного директора, продавщиц…
– А в туалете смотрели? – поинтересовался Вареник. – Он там мог спрятаться.
– Вован, ты где этого… нашел? – раздраженно спросил Кот. – Слышь, Вареник, ты…
– И что, не нашли? – Бригадир, предвидя очередной конфликт, предостерегающе поднял руку. – В подсобках, в кабинете директора…
– Везде смотрели – как сквозь землю провалился! – Константин покаянно развел руками. – Не поверишь, спать не могу, все никак не пойму: как ему это удалось? Бля буду, сам заплатил бы, чтобы узнать.
Соколов проводил последнего из своих учеников с тяжелым сердцем. Он никак не мог отойти после разговора с Инной Порывайко. Андрей Георгиевич не то чтобы жалел о своей несдержанности, нет, он поступил так, как подсказывала ему интуиция, сжечь эти мерзкие картинки да остеречь неразумную, пышущую неудовлетворенной страстью женщину было необходимо… Разве что говорить надо было помягче, не так резко… Но что поделаешь, таков уж характер у Наставника.
Сталкиваясь с человеческой глупостью, Соколов бывал очень несдержан, из-за чего лишился не одного влиятельного покровителя. Друзья часто говорили ему, что нельзя быть таким прямолинейным, надо быть терпимее к чужим слабостям, но все напрасно. Андрей Георгиевич с ними соглашался, более того, он и сам клял себя последними словами, но поделать с собой ничего не мог – темперамент оказывался сильнее. Он просто не мог понять, как это люди не видят того, что для него очевидно.
Взять хотя бы сегодняшний случай. Этот неизвестный ему художник… маньяк, как говорит эта озабоченная дура. Кровь в бабе кипит, вот и не замечает элементарного. Мальчишка никакой не маньяк, он талант, он гений! Его беречь нужно, его бы от всех бед в монастырь увести. Да подальше от соблазнов, подальше от зла людского. Затравят парня, как затравили до него многих других. В старину, судя по тем обрывочным знаниям, что удалось получить Соколову, таких, как Чернов, звали Реставраторами. Почему, Андрей Георгиевич не знал. То ли оттого, что они могли власть царям возвращать, то ли потому, что любую вещь могли восстановить, заставить служить людям… А может, еще какой-то смысл в это слово вкладывался. Во всяком случае, от работ, которые молва приписывала Реставраторам, не тем, что нынче ремонтом занимаются, а настоящим, от которых и само слово это взялось, веяло такой понятной Соколову силой, что в нынешних работах он не находил и доли ее. Разная это была сила. У кого злая, у кого добрая… А вот у нынешнего она пока еще неопределенная. Могучая, неудержимая… но неопределенная, не поймешь, добро, свет несет или тьму. Формально, конечно, зло – вон чудища какие. А если заглянуть вглубь… Нет, не хватает знаний. Не хватает понимания, нужно с парнем поговорить, посмотреть, что за человек. Если он писал то, что видел, это одно, а если то, что в душе лежит… Тогда страшные времена, прости Господи, предстоят. Тогда только сам Реставратор спасти Землю сможет, а без него…
