Тьма на пороге (СИ) - Махавкин Анатолий (читать полную версию книги TXT) 📗
— Мне кажется, что подземных пока что рано включать в перечень явных врагов. Возможно понятие: ситуативные союзники. Спокойно, — это полковник уже всем остальным, которые вскочили с места и пытаются возражать. — Я всё объясню.
— Вы же видели, как эти «союзники» нас драли на части! — возмущается Надя и сжимает кулаки. — Хороши «союзники»!
— Ещё раз говорю: успокоились и сели на места, — Папа повышает голос. — Нет, я не видел, чтобы вас драли на части. Как по мне, все в целости и сохранности. Скорее, имело место нечто, не совсем понятное. Думаю, не ошибусь, если предположу, что обе серьёзные потасовки каким-то образом были связаны с Леонидом Громовым.
— Несомненно, — фыркает Надя. — Оба раза Лёнечка с катушек съезжал и…
Она замолкает и хмурит брови. Я вижу на лице Михальчук просветление, будто какие-то картинки в её голове наконец-то стали в нужное положение. Зина щёлкает пальцами.
— Бинго! — говорит она. — А ты ещё не разучился шевелить извилинами.
— Не забывайся, — но в голосе Папы нет строгости. — Леонид, расскажи пожалуйста, что творилось в твоей голове в те моменты. Только прошу: ничего не утаивай.
Сосредоточившись, я пересказываю всё, что творилось в башке, во время нашего подземного вояжа. Про беседы с «товарищами», про видения напавших чудищ и наконец, про смирение, которому меня пытаются обучить.
— Вот оно, — бормочет полковник. Похоже, что из Громова действительно готовят оружие. Однако, не против нас, а против тех, кто сегодня напал на город.
— То есть Лёня скоро окажется между молотом и наковальней? — спрашивает Надя и с жалостью смотрит на меня.
— А твой начальник — весьма умная особь, — чёрная женщина поднимается со стула и подмигнув мне, исчезает в стене. Слышу торопливый стук барабанных палочек.
Глава 11
Настя и Надя. Выбор
Моюсь под душем. Но не так, как обычно, а долго, очень долго. Точно так же долго, как тянется этот бесконечный день. Правда, ещё вопрос, тянется он или летит прочь, набросав целую кучу событий, оставив прорву вопросов, большая часть которых пока что остаётся без ответа.
А те ответы, которые получил, мне очень сильно не нравятся.
Кому понравится информация, что тобой всё это время манипулируют? И ненамного легче от того, что эти манипуляции ничем не угрожают товарищам и людям вообще. Ведь Папа может ошибаться, а слова чёрного призрака не значат ровным счётом ничего, учитывая тот факт, что собственно она и есть кукловод игрушки, которую зовут Леонид Громов.
Кожа уже натурально скрипит, а я всё продолжаю тереть её мочалкой. Что собственно от меня хотят? Пусть полковник прав и действительно — оружие. Но смысл? Я же не могу в одиночку уничтожить армию врага и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы осознать этот факт. А мой кукловод — весьма разумная личность, если постоянно умудряется переиграть наших аналитиков. Значит у неё имеется какой-то план.
Хорошо, если бы эта самая мать-тьма просто объяснила, чего она хочет добиться. И без этих своих загадочных фраз, а просто взяла бы и сказала: тебе, Лёнечка, предстоит сделать то-то и то-то.
А ещё лучше, просто оставила бы меня в покое.
В моей жизни и так хватает проблем и неприятностей. Однако, тот кто управляет моей судьбой, очевидно считает иначе. Потому что в раздевалке на диванчике сидит Настя. Вне всякого сомнения, Михальчук поджидает меня. Учитывая ту чертовщину, которая творится последнее время, я, на всякий случай, уточняю:
— Ты — это ты?
Её мой вопрос не удивляет. Анастасия обозначает губами улыбку и взяв меня за руку, садит на диванчик рядом с собой.
— Я тебе это в любом случае не докажу, — говорит она. — Твоя Мать-тьма, будем звать её так, как она сама себя зовёт, работает с такими глубинными слоями разума, что ей нетрудно создать в твоём воображении целый мир и оставить тебя в нём навсегда.
— Откуда знаешь? — возвращаются былые подозрения. Очевидно, Насте понятен ход моих мыслей, и она похлопывает по руке.
— Думаю, тот, кто общался с нами прежде — именно она и всплески ментальной активности возле тебя — её работа. Мать — необычайно мощный телепат, мощный, даже на уровне тех, с которыми мне приходилось встречаться. А попадались…Скажем, я своими глазами видела, как десять бойцов бросили оружие и брели на убой, когда их взяла под контроль одна тварь.
— Так почему бы ей попросту не вынести мне мозги?
— Нет, — Михальчук качает головой. — Ей нужно что-то другое. Мало того, она, насколько я поняла, пытается обучить тебя защите от ментальных атак.
— Так, — я пытаюсь улыбаться, хоть мне совсем не весело. — Теперь я верю, что ты — это ты. Иначе в приватной беседе, я бы уже получил все пояснения.
— Лёня, — Настя смотрит мне в глаза. — Сколько у тебя уже было приватных встреч с …этой? Молчишь? Не одна, правильно? И ответов ты не получил. Думаю, что до поры до времени, ты будешь оставаться в неведении. Ладно, собственно я тут ждала тебя не затем, чтобы гадать на кофейной гуще о мотивах этой твари. Я собиралась к тебе зайти сегодня вечером.
Я молчу и думаю. Думается хреново, мысли с трудом ворочаются в жиже уставшего мозга.
— Готовить шампанское и свечи?
— Задницу готовь, — Настя вздыхает. — И руки. Буду тебя ковырять. Вчера закончила экспериментальную вакцину. Будут сдвиги, немного доработаю и пустим в производство. Возможно получится стопроцентная фиксация второй стадии заражения.
— Ага, а я тут, как подопытный кролик?
— Без всякого: «как». Кролик и есть. Помнишь, как говорил мне, что тебе всегда мало?
— Давно это было, — мы смотрим друг другу в глаза. — Давно и неправда. Ладно, заходи, раз уж так. Значит, обойдёмся без свечей и шампанского.
— В другой раз, — и вновь скрещенные взгляды. — Сегодня, можешь чаем угостить, не откажусь.
— Ага, ты во мне дырки ковыряешь, а я тебя чаем угощаю, — непонятное напряжение отступает. Настя поднимается с дивана и подмигивает. После этого машет рукой и покидает раздевалку.
Появляется Егор. Он взъерошен и супит брови. Бормочет что-то матерное и трёт левую руку около запястья.
— Что-то не так? — спрашиваю я. Хоменко раздражённо отмахивается.
— Потянул, что ли? — говорит Егор. — Кости ломит, аж руку выворачивает, чтоб её. Ладно, не обращай внимания, ща мотнусь в медблок, колёс выпрошу.
— Заодно попроси, чтоб внимательно осмотрели, — советует Фёдор, вытираясь большим лохматым полотенцем, — а не просто таблетками закинули. Один, — он кивает на меня, — уже занимался самолечением. Видишь, к чему привело?
— Ага, к тому, что он такие штанги тянет, на которые я и смотреть не могу, — болтун получает по загривку от командира. — Хорош! Шутю я, шутю.
— Подкинешь? — спрашиваю я Федю, и он кивает. Я поворачиваюсь к Хоменко. — Ты со мной?
— Не-а, — он мотает головой. — Надо в центр заскочить, по особой надобности.
— Надобность как звать? — интересуется Молчанов. — Ладно, не вздумай только нажираться — душу выну. И не забывай, что полковник сказал: в любой момент могут ввести комендантку. Думаю, нас заранее известят, но всё-таки…Лёнь, где тачка ты знаешь, там ещё Надя на хвост падала, так что в дороге не заскучаем.
Надя уже стоит возле машины и смотрит в темнеющее небо. Там уже появились звёзд и тонкий серп молодого месяца.
— Просто не верится, — говорит Кротова, когда я подхожу ближе, — что сегодня столько всего разного происходило. Кажется, во всём мире тишь да покой.
Почти сразу, диссонируя с её словами слышится вой сирены. Следом — ещё и ещё. Судя по звукам, едут скорые и пожарная.
— Ну вот, — Надя вздыхает, — поломали пасочку. А так хотелось представить, что наступил мир и уже ни хрена плохого не произойдёт. Знаешь, — она смотрит мне в глаза, — как хочется, всё это бросить и просто жить обычной человеческой жизнью? Нет, даже не так — обычной бабской жизнью, с мужиком и парой детишек. А тебе хочется?
Что ей сказать? Что я уже так жил? Она это знает и без меня. Поэтому просто пожимаю плечами. Надя понимающе улыбается.
