Честь и предательство - Маккуин Дональд (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Ваше успокаивающее успокоило его навсегда, — язвительно бросил Халиб.
— Нет, Возвышенный. Диагнометр регистрирует мозговые волны. Он непременно обнаружил бы воздействие лекарства. Произошло нечто немыслимое. Та часть мозга, которая управляет автономными системами организма — дыханием, сердцебиением, — попросту прекратила функционирование. Однако это не затронуло речь арестованного. Такого не может быть.
— Вы утверждаете, что человек продолжал говорить после того, как умер? — произнесла Солнцедарительница, более не в силах сдерживаться. — Будьте осторожны, доктор: я не верю в магию и волшебство.
Этасалоу попытался разрядить напряжение.
— Мы могли бы приступить к допросу, Возвышенный. Может быть, второй человек знает больше, чем первый.
Солнцедарительница презрительно фыркнула:
— Если он умеет умирать по собственному желанию, то он знает больше, чем все остальное человечество.
Лэннет подумал о кейпах, которыми управляли безжалостные программаторы. Он словно воочию увидел мертвые тела, застывшие в судорожных позах.
Этасалоу вздернул заостренный подбородок:
— Вы позволите, Возвышенный?
Халиб раздраженно кивнул. Следователь ответил очередным поклоном, после чего повернулся к пленнику. Его лицо приняло сосредоточенное выражение. Лэннет вспомнил о другом, куда более омерзительном животном Атика — небольшом ночном хищнике, получившем название «крич». Своей цепкой сосредоточенностью следователь напоминал эту кровожадную бестию.
Внезапно у Лэннета возникла уверенность в том, что между кейпами и тремя убийцами существует какая-то связь. Вместе с тем он понимал, что его догадка не имеет под собой никаких логических оснований.
Следователь говорил негромко, доверительно. Арестованный отвечал монотонным, словно механическим голосом.
— Вы пытались убить императора Халиба?
— Да, я замышлял его убить.
— Замышляли? Вместе с двумя друзьями?
— Да. Я нанял их.
— А кто нанял вас?
— Да, я замышлял убийство императора Халиба.
Следователь бросил взгляд на Этасалоу, вопросительно приподняв бровь. Этасалоу, в свою очередь, посмотрел на врача.
— Итак, доктор, что говорит ваша машинка?
— Все в норме… О, простите. Показатели начинают возрастать.
— Дайте ему успокоительное. И добавьте гипноз. — Врач торопливо выполнил приказ, и командор повернулся к следователю. — Продолжайте. Кто еще участвовал в заговоре?
Солнцедарительница, стоявшая рядом с Лэннетом, шагнула вперед.
Пленник посмотрел на врача, на место, куда пришелся укол, и воззрился в пространство.
— Я спросил, кто вас нанял, — продолжал следователь. — Человек не в силах задумать такое дело в одиночку. Кто стоит за вашей спиной?
Равнодушный и безучастный пленник продолжал смотреть вдаль:
— Я намеревался убить императора Халиба.
На лбу следователя проступили капли пота.
— Вы смелый человек, если признаете это. Я не хочу взваливать всю ответственность на вас. Кто разработал план? Кто сказал вам, когда следует нанести удар?
Пленник вздрогнул всем телом.
Следователь незаметным жестом подозвал врача с его аппаратом. Тот навел устройство на человека в кресле и вытаращил глаза. Его губы шевельнулись с выражением полного бессилия. Повозившись с прибором, он вновь нацелил его на пленника и, прочтя показания, отвел следователя в сторону. Обменявшись приглушенными восклицаниями, они торопливо приблизились к Этасалоу. Тот свирепо смотрел на них.
— Ну? В чем дело?
— Этот человек проявляет неестественные реакции, — объяснил следователь.
— Глупец! — взорвался Халиб. — Он издевается над вами!
— Не думаю, сир. — Следователь смотрел себе под ноги. — Я пользуюсь гипнозом много лет. Он вызывает стандартный отклик — расширение зрачков, углубленное дыхание, несдержанную речь.
— Жизненные параметры выходят за мыслимые пределы, — вмешался врач. — Этого не может быть. Организм не справляется с оказанным на него эмоциональным воздействием.
В возникшей напряженной тишине негромкий голос Солнцедарительницы прозвучал особенно внушительно:
— Повторяю, доктор: никакой магии, никакого волшебства. Вы богохульствуете!
— Больше ни слова на эту тему, — велел Халиб. — Продолжайте допрос.
Следователь и врач вернулись к прерванной работе. Последствия были самые непредсказуемые. Пленник облился потом. На ярко-желтом комбинезоне проступили темные пятна. Однако его лицо оставалось каменным, глаза по-прежнему были устремлены вдаль.
— Я не могу назвать имена, — полным мучения голосом произнес он.
— Можете. Ради вашего собственного блага.
— Нет. Это запрещено.
Все больше возбуждаясь, он рванулся, пытаясь освободиться от ремней. На его неподвижном лице мелькнуло неуловимое выражение. Теперь он словно смотрел в себя. Лэннет без труда узнал этот взгляд, свойственный умирающим. Однако в поведении человека было и нечто иное, пугающее — призрак саморазрушения. Лэннет не смог бы определить это чувство словами. Его бросило в дрожь.
Следователь растерянно оглянулся, ища доктора, и с удивлением увидел, что тот стоит рядом, ошеломленно рассматривая свой прибор. Внезапно он вновь воткнул шприц в руку пленника. Следователь открыл рот, собираясь что-то сказать, но врач опередил его:
— Он буквально разваливается на части. Если хотите что-нибудь спросить, поторопитесь.
Не тратя время на споры, следователь с нажимом произнес:
— Ваш замысел потерпел неудачу. Вас арестовали. Кого вы защищаете? Каким образом эти люди могут запретить вам облегчить свою участь?
— Они. Они запретили мне.
— Назовите их имена. Помогите мне, и я помогу вам.
Доктор отступил на шаг, выставив перед собой диагнометр. У него отвалилась челюсть, он споткнулся, выронил прибор и продолжал пятиться, не отрывая взгляд от устройства, словно это была ядовитая змея.
Пленник взревел и навалился на ремни. Его кожа покраснела, выпученные глаза метались из стороны в сторону, ища императора. Напряженные суставы скрежетали, словно треснувшее дерево. Пленник стонал, извивался и рвался с такой силой, что кость его правого запястья сломалась, издав тошнотворный хруст. Он даже не посмотрел на руку, которая дрожала, словно раненый зверь, испускающий дух. Внезапно лопнули ремни, сковывавшие его запястья. Пленник вскочил на ноги и поднял уцелевшую руку.
Лэннет и Этасалоу заслонили собой императора. Пленник вонзил мрачный устрашающий взгляд в лицо командора, потом перевел его на императора. Он пытался заговорить с Халибом, шевеля губами и издавая неясные звуки. По его измученному лицу текли слезы. Врач схватил диагнометр и взмахнул им, словно волшебной палочкой.
Пленник, лодыжки которого оставались скованными, не пытался приблизиться. Он указал на Халиба. Его лицо стало белее снега, в глазах зажегся огонь страсти, от которой по спине Лэннета пробежал холодок. Из его губ вырвался хриплый звук, подобного которому Лэннет не слыхивал в жизни:
— Я хотел убить Халиба… И теперь умираю сам!
Его отчаянный крик эхом отразился от безмолвных каменных стен. Только в этот миг Лэннет разгадал выражение лица пленника, с таким трудом прорвавшееся из глубин его души.
Самоотречение.
Оставшееся невысказанным, это слово вылилось в предсмертный вопль.
Пленник рухнул в кресло. Лэннет и Этасалоу невольно отпрянули. Врач и следователь тут же бросились к умирающему. Врач вздрогнул, выпрямился и подошел к ошеломленным свидетелям. На экране диагнометра светились прямые линии, фиксируя прекращение жизненных процессов.
— Все кончено, — бесстрастным тоном сообщил врач.
— Причина смерти? — осведомился Этасалоу.
Эмоциональное потрясение притупило страх перед всемогущим командором.
— Понятия не имею, — невозмутимо отозвался медик. — Этот человек убил себя. Не спрашивайте меня, каким именно образом. Но обратите внимание на следующее: указав сначала на Халиба, а потом на Лэннета, он выкрикнул свои последние слова точно таким же голосом, как тот, другой. Он был уже мертв, когда произносил их.
