Кривич (СИ) - Забусов Александр (книги онлайн полные версии txt) 📗
-Стоять в строю! - поднял на дыбы лошадь перед строем Монзырев. - Князь ранен, но не убит! Святослава внутрь строя! Слушать мою команду! Стро-ой, первая шеренга прикрыться щитами, вторая, третья, выставить пики! Стро-ой вперед ма-арш!
Ряды качнулись и двинулись вперед, перед строем на лошади гарцевал Анатолий.
Нелегко бы было полководцам Византии собрать в кулак разрозненное потерпевшее поражение войско. Да, в бою погибла лишь часть "бессмертных", и полки катафрактов не разбежались кто-куда, легкая конница маячила вдали от лагеря, часть пехотных полков могли бы преградить, может быть только на время, продвижение русов, временно было утеряно самое главное - общее руководство над всей армией. Для Иоанна Цимисхия, это была катастрофа. Рушился мир, рушилась именно его империя. В Константинополь мог придти другой базилевс, высшие чиновники могли решиться запустить механизм государства в империи, но его, Цимисхия, там могло уже и не быть. Стройные ряды славян, тяжелой поступью, надвигались на лагерь.
Над полем брани сгустились серые тучи, мглою накрыв все пространство у Доростола, стал сеять мелкий, холодный дождь. Из ворот полевого лагеря ромеев выехал всадник в черной одежде. Легкой рысью поскакал на двигающуюся фалангу оружных воинов. Кто он? Почему скачет в одиночку, быть может навстречу своей смерти?
На мгновение одинокий кавалерист замер на месте. В направлении русов чернец поднял обе руки, ладонями кверху. Что-то знакомое почудилось Монзыреву в манере поведения всадника. Мозг, как компьютор, просеивал информацию, сопоставлял варианты.
"Монах!".
Всадник продолжил движение, из-за его спины поднялся страшный ветер, задул в лица наступающих воинов. Уже не капли, струи ливня косо с большой силой забарабанили по щитам и кольчугам.
-Колдун! Колду-ун! - послышались голоса из рядов наступающих славян.
Силы природы словно высвободились из темницы, вырвались на простор бранного поля. Еще миг и разразилась настоящая буря, погнавшая облака пыли, напополам с грязью, в глаза людям. Все тяжелее было устоять на ногах, сопротивляться напору стихии. С трудом было можно услышать голоса рядом стоящих, вокруг все ревело, завывало ураганом. Строй сорвало с места и понесло к городу, упавших на землю, не устоявших на ногах, споткнувшихся, поволокло вместе с мертвыми телами погибших ранее воинов.
Монзырев сколько мог, удерживал лошадь, топтавшую копытами стерню прямо напротив колдуна. Когда понял, что животное невыдержав разгула стихии скоро может сойти с ума, сполз с нее на землю, лег, плашмя прижав голову к стерне. Чтобы не сдуло, вогнал в почву боевые ножы, полностью утопив клинки в грунт, держался за их рукояти. И в рот и в нос набились комья грязи, он стал плохо видеть, что происходит перед ним. Звериным чутьем определил своего врага в десятке шагов от себя, услышал.
-А ведь я не сомневался, что сегодня мы встретимся на этом поле. Глупец! Ведь мог бы спрятаться за стенами, отдалив ненадолго свой конец. Хотя, зачем ждать, я бы везде тебя достал.
Их обоих закрыло от разбушевавшейся стихии невидимым прозрачным куполом, отделило от остального мира, приглушив все звуки снаружи. Монзырев устало поднялся на ноги, выплюнул изо рта сгусток грязи напополам с травой, поочередно, прикрывая пальцами ноздри, высморкал их, спокойно поднял взгляд на всадника, ожидал, что тот еще соизволит сказать.
-Молчишь? Ты не понравился мне сразу, тогда-то и нужно было уничтожить тебя.
-Так чего же ждал?
-Не все так просто, как кажется. Сейчас, сегодня я сильнее тебя, я сильнее всей вашей ватаги, вышедшей из своих лесов пограбить жителей империи. Сегодня я уничтожу тебя, загоню весь скот, называемый тобою людьми, в хлев именуемый Доростолом, чтоб не гоняться за каждым по отдельности по полю. Назад, домой, не вернется ни один варвар.
Иоанн соскочил с коня, приблизился к Толику вплотную, встав перед ним. Его глаза горели огнем ненависти, напомнив глаза буйно-помешанных, когдато виденных Монзыревым в Белых Столбах, куда он отвозил своего прапора, свихнувшегося после приезда с Кавказа, зачистка чеченской деревни оставила глубокий след у того в мозгах.
-Хочешь перед смертью, я тебе расскажу, что дальше будет на Руси?
-Ну-ну, хотелось бы послушать.
-Я приведу на ваши земли сотни, таких-же, как я сам. Каленым железом мы выжгем ваши гнезда ереси, оставив в живых лишь тех, кто захочет влачить рабское существование, кто отречется от своих истуканов.
-Занятно глаголешь. Твои слова прямо за душу берут. Захотелось слезу пустить. Исихаист ты наш, недоделанный.
Терять Монзыреву было нечего, и он на грани фола просто издевался над византийцем.
-Если уж на то пошло, я расскажу тебе, что будет на самом деле. Твои домыслы меня не убедили.
-Откуда захудалый феодал из глубокого ануса Руси, может знать будущее целой империи? Ты хотел рассмешить меня?
Не обратив внимания на реплику, Толик продолжил:
-Пройдет совсем немного столетий и от Византии останутся только воспоминания. Дикие кочевники поработят твой народ, отнимут у него даже веру. Гордое название Константинополь, заменят на непонятное сейчас для тебя - Стамбул. Твоего имени в истории не сохранится, ты канешь в неизвестность. А мое государство останется свободным, и жить в нем будут славяне, а еще те народы, которые по своей воле примкнут к ним.
-Лжешь! Варвар!
-Да нет, не лгу. Я ведь не здешний, сюда из двадцать первого века загремел.
Глаза монаха расширились от внезапной догадки, от страха, от ненависти к собеседнику.
-Ты умрешь!
Иоанн присев, рукой выдернул из земли один из Монзыревских клинков. Анатолий проэкспериментировав, попытался тронуть голову наклонившегося монаха. Как и следовало ожидать, рука через капюшон и саму голову под ним, прошла как сквозь пустоту. Иоанн поднялся, сжимая в руке нож.
-Думаеш, как меня убить? Не выйдет, я бестелесный, пройду сквозь любую стену, Сквозь любое препятствие. Твое оружие для меня неопасно.
-Сочувствую, никчемное состояние, вроде ты есть, а вроде и нет тебя.
-Снова, глупец. По желанию, я возвращаю себе плоть. Знаю, физически ты сильней меня. В своей бестелесности я неуязвим. Из сферы, прикрывшей нас, ты выбраться не сможешь, от меня не сбежишь. Я выколю твои глаза, твоим же ножом, вырежу поганый язык, проткну твое сердце. Ты беспомощен, варвар! Попробуй, убей меня!
Глаза монаха искрились радостью садиста, предвкушением мести. Анатолий сжимая в руке рукоять бабкиного клинка, шагнул к монаху. Картинно размахнувшись, всадил его чернецу в печень, почувствовал как легко вошедший в невесомость кинжал, наливается тяжестью, с каждой секундой прибавляя ощущение появляющихся килограммов в теле врага. Глаза Иоанна вышли из орбит, открывшийся рот замер провалом, изумление читалось на лице.
-Смотри-ка, как оказывается просто было тебя замочить, - глядя в лицо монаху, произнес Монзырев. Ощутил, как по руке стекает из раны кровь византийца. - Все восхищаются, колдун, маг, волшебник, а ты и хвост распустил.
-А, а, а-а! - вырвался хрип изо рта умирающего.
-А вот не надо себя умнее других считать. На белом свете всегда кто-то найдется сообразительней тебя.
Монзырев вырвал нож из раны, ногой отпихнул тело врага. Монах был мертв. Пытаясь закрепить нож в специальное крепление на поясе, на котором его носил раньше, не смог этого сделать. Клинок на кинжале стал обычным, таким же, как все.
- Однако.
Толик обратил внимание, что силы природы за прозрачной сферой почти успокоили свой ералаш, ветер утих, а вместо ливня, моросил мелкий дождь, тучи посветлели, превращаясь в облака, да и сама сфера, истончаясь, таял на глазах. Дождавшись, когда пленка на ней исчезнет полностью, Монзырев вскочил на жеребца мертвого чернеца и галопом поскакал в сторону города.
