Трилогия о королевском убийце - Хобб Робин (читать книги онлайн .txt) 📗

На следующее утро я спал так долго, что разбудить меня послали Бранта. Я проснулся совершенно разбитым, в голове у меня болезненно стучало. Но как только посыльный ушел, я соскочил с постели и бросился в угол комнаты. Руки мои встретились с холодным камнем, когда я принялся толкать стену, и ни одна щель в каменной кладке не была похожа на потайную дверь, которая, как я считал, должна была здесь находиться. Ни на мгновение я не подумал, что Чейд был только сном, но даже если бы и подумал, простой медный браслет на моем запястье легко доказал бы мне, что это не так.

Я поспешно оделся и прошел через кухню, чтобы перехватить кусочек хлеба и сыра, которые все еще жевал, когда добрался до конюшен. Баррич был рассержен моим опозданием и ко всему придирался, пока я ездил верхом и работал в стойле. Я отлично помню, как он выговаривал мне:

— Не думай, будто только потому, что у тебя комната в замке и герб на камзоле, ты можешь превращаться в лодыря-лежебоку, который допоздна храпит в постели и поднимается только для того, чтобы взбить волосы. Со мной этот номер не пройдет. Может, ты и бастард, но ты бастард Чивэла, и я сделаю из тебя человека, которым он сможет гордиться.

Я остановился, все еще сжимая в руках щетки.

— Ты имел в виду Регала, да?

Мой невольный вопрос ошеломил его.

— Что?

— Когда ты говорил о лодырях, которые лежат в постели все утро и ничего не делают, кроме того, что без конца возятся со своими волосами и одеждой, ты же говорил про Регала.

Баррич раскрыл было рот, потом захлопнул его. Его обветренные щеки стали еще краснее.

— Ни ты, ни я, — пробормотал он наконец, — не в том положении, чтобы обсуждать недостатки принцев. Я говорил только о главном правиле: долгий сон не делает чести мужчине, а уж тем более мальчику.

— А принцу — и подавно, — сказал я и замолчал, удивляясь, откуда пришла эта мысль.

— А принцу — и подавно, — мрачно согласился Баррич.

Он был занят в соседнем стойле, осматривая поврежденную ногу мерина. Животное вело себя беспокойно, и я слышал, как Баррич кряхтит, пытаясь удержать его.

— Твой отец никогда не спал полдня из-за того, что пьянствовал всю предыдущую ночь. Конечно, я никогда не видел, чтобы кто-нибудь умел пить так, как он, но тут еще была и дисциплина. И ему не требовалось, чтобы кто-то стоял рядом и будил его. Он сам вылезал из постели и того же ожидал от людей. Это не всегда прибавляло ему популярности, но солдаты уважали его. Люди любят, чтобы их вождь сам делал то, чего ждет от них. И вот что еще я тебе скажу: твой отец и ни гроша не истратил на павлиньи наряды. Еще совсем молодым человеком, до того как обвенчаться с леди Пейшенс, он был как-то вечером на обеде в одном из малых замков. Меня посадили недалеко от него — большая честь для меня была, — и я услышал кое-что из его беседы с дочерью хозяев, которую они предусмотрительно посадили рядом с будущим королем. Она спросила, что он думает об изумрудах, которые были на ней, и он сделал ей комплимент по этому поводу. «Я не знала, сир, нравятся ли вам драгоценности, потому что на вас ничего нет сегодня», — сказала она кокетливо. И он совершенно серьезно ответил, что его драгоценности сверкают так же ярко, как ее. «Ой, где же вы их держите, я бы так хотела посмотреть на них». Что ж, ответил Чивэл, он будет рад показать их ей позже вечером, когда станет темнее. Я увидел, как она вспыхнула, ожидая, что он назначит ей какое-нибудь свидание. И он в самом деле пригласил ее пройти с ним на стены замка, но взял с собой еще и половину остальных гостей. И он показал ей огни прибрежных сторожевых башен, которые ярко сверкали в темноте, и сказал, что считает их самыми лучшими драгоценностями и что он истратил деньги, которые получил в качестве налогов от ее отца, чтобы они горели так ярко. И потом он показал гостям мигающие огни сторожевых башен собственных часовых этого лорда и сказал им, что, когда они смотрят на своего герцога, они должны видеть это пламя, как драгоценности в его короне. Это был большой комплимент герцогу и герцогине, и гости его оценили. В то лето у островитян было всего несколько успешных набегов. Вот так управлял Чивэл. Личным примером и благородной речью. Так должен поступать каждый настоящий принц.

— Я не настоящий принц. Я бастард.

Это слово будто имело какой-то странный привкус, потому что я очень часто его слышал и почти никогда не произносил сам.

Баррич тихо вздохнул:

— Будь самим собой, мальчик, и не обращай внимания на то, что другие о тебе думают.

— Иногда я устаю, когда делаю что-нибудь трудное.

— И я тоже.

Я молча обдумывал это некоторое время, пока чистил Уголек. Баррич, все еще сидевший на корточках перед мерином, внезапно заговорил:

— Я не спрашиваю с тебя больше, чем с себя. Ты знаешь, что это правда.

— Знаю, — ответил я, удивленный, что он продолжает эту тему.

— Я просто хочу сделать для тебя все, что могу.

Это была совершенно новая для меня мысль. Немного подумав, я спросил:

— Потому что, если бы ты мог заставить Чивэла гордиться тем, что ты из меня сделал, он бы вернулся?

Ритмические движения рук Баррича, втирающих мазь в ногу мерина, внезапно замедлились, потом прекратились. Он продолжал сидеть на корточках около лошади и тихо заговорил через стенку стойла:

— Нет, я так не думаю. Я не думаю, будто что-нибудь может заставить его вернуться. Даже если бы он вернулся, — тут Баррич заговорил еще тише и медленнее, — даже если бы вернулся, он все равно уже не тот, что раньше.

— Это все я виноват, что он уехал, да?

Слова ткачихи всплыли в моей памяти: «Если бы не мальчик, Чивэл и посейчас оставался бы наследником трона».

Баррич долго молчал.

— Я не думаю, что в этом есть чья-то вина. Кто родился… — Он вздохнул и продолжал, казалось, с неохотой: — И конечно же, младенец не виноват в том, что родился вне брака. Нет. Чивэл сам обрек себя на падение, хотя мне и трудно об этом говорить.

Я услышал, как он снова принялся обрабатывать ногу мерина.

— И тебя тоже, — я сказал это в плечо Уголек и даже вообразить не мог, что Баррич услышит.

Но через пару мгновений он пробормотал:

— Я неплохо справляюсь сам, Фитц. Я неплохо справляюсь.

Он закончил с мерином и зашел в стойло Уголек.

— Ты сегодня чешешь языком похуже базарной сплетницы, Фитц. Что с тобой случилось?

Теперь была моя очередь замолчать и задуматься. Это как-то связано с Чейдом, решил я. Кто-то захотел, чтобы я понял, чему учусь, и выслушал мое мнение. Это развязало мне язык, и я смог задать вопросы, мучившие меня уже очень давно. Но поскольку мне не хватало слов, чтобы высказать это, я пожал плечами и честно ответил:

— Это просто то, что мне уже давно хотелось узнать.

Баррич заворчал, приняв к сведению мой ответ.

— Что ж, это хорошо, что ты спрашиваешь, хотя я не могу тебе обещать, что всегда смогу ответить. Приятно слышать, когда ты говоришь как человек. Теперь можно меньше беспокоиться, не уйдешь ли ты к зверям.

С этими словами он сердито глянул на меня и заковылял прочь. Я смотрел, как Баррич идет, и вспомнил первую встречу с ним и как одного его взгляда было достаточно, чтобы угомонить полную комнату грубиянов. Он стал другим. И не только хромота изменила его манеру держаться, но и то, как люди смотрели на него. Он все еще был господином конюшен, и это никто не подвергал сомнению. Но он больше не был правой рукой будущего короля. Если не считать надзора за мной, Баррич и вовсе не был больше человеком Чивэла. Неудивительно, что он не мог смотреть на меня без негодования. Ведь я был бастардом, который стал причиной его падения. Впервые с тех пор, как я узнал его, мое настороженное отношение к нему приобрело оттенок жалости.

Глава 5

В некоторых королевствах и странах есть обычай, согласно которому дети мужского пола обладают преимуществом в вопросах наследования. В Шести Герцогствах такого не было никогда. Титулы наследовались исключительно по порядку рождения.