Лоргар. Носитель Слова - Торп Гэв (версия книг txt) 📗
— Оружие лживо, ибо оно дарует слабым иллюзию силы. — Послушник улыбнулся капитану; будто солнце на мгновение проникло под тент. — Но я приму твой совет.
Лоргар пересек палубу, осматриваясь вокруг. На корме мобильной церкви хранились детали нескольких транспортных средств, разобранных во время перехода по Бесплодным Низинам. Немного порывшись в хламе, отрок повернулся, держа в одной руке колесную ось повозки, а в другой — тяжелую курильницу для мачты. Сминая металл пальцами, аколит насадил шипастый железный шар на древко и воздел над головой громадную булаву, которую не поднял бы даже Аксата.
— Ждите меня здесь, — велел послушник, и никто не возразил ему, даже Кор Фаэрон, по природе своей споривший с любым, кто пытался командовать им.
— Береги себя, — попросил Найро, когда отрок перебрался на трап, и его пожелание эхом повторили еще несколько рабов.
Напоследок Лоргар посмотрел на пастыря. Тот ответил привычно бесстрастным взглядом.
— Не подведи меня, дитя, — сказал проповедник. — Никакой пощады.
С этим аколит спустился на песок. Найро, Аксата и многие другие столпились у борта, глядя, как отрок шагает по барханам. Кор Фаэрон, презрительно фыркнув, направился к себе в каюту.
Теперь он в руках Сил, — провозгласил пастырь и скрылся в трюме.
Невольники и оставшиеся солдаты наблюдали за Лоргаром, пока тот не исчез в далеком мареве. Ветер занес его следы.
1 12 3
После ухода аколита караванщики пребывали в странном расположении духа. Кор Фаэрон не покидал своих покоев — лишь изредка кричал, чтобы ему принесли свежей воды и еды, но не более того. Рабы занимались только самыми важными делами, касающимися вопросов гигиены и приготовления пищи. Стражники, которых теперь было лишь четверть от прежнего состава, опасались требовать от них большего — после бегства бунтарей невольники втрое превосходили охранников числом.
Существовала возможность, что отвернувшиеся от Истины еретики вернутся, однако новообращенные не решались выслать патрули и расставить часовых: тогда в передвижном храме осталась бы лишь горстка воинов.
Некоторые слуги, от имени которых выступала Л’сай, требовали, чтобы им выдали оружие, аргументируя тем, что верные солдаты одни не справятся с изгнанными отступниками. Наемникам такая идея казалась не только кошмаром наяву, но и нарушением всех догм, выученных ими у проповедника.
Аксата и Найро спешно договорились, что в обмен на отказ от телесных наказаний рабы воздержатся от нападений на стражников или Кора Фаэрона. Обе группы не смогли бы уцелеть в одиночку, поэтому какое-то время никто не возражал против быстро установившегося статус-кво.
Чтобы поддерживать соглашение, две фракции вместе молились Силам о наставлении, сбережении и укреплении в непростые времена. Они проклинали мятежников, именуя их Неверными, и просили божеств сокрушить тех, кто отринул Истину.
1 12 4
Явь-главная и дремочь долгодня минули без происшествий. Наступила явь-подъем; ни Лоргар, ни бунтари так и не вернулись. Кор Фаэрон безвылазно сидел в каюте, занятый богослужениями, исследованиями или чем-то еще, что вполне устраивало и солдат, и невольников. Перемирие между ними держалось на протяжении еще трех трапез и молитв, до прихода сумерицы.
В середине ее яви-главной, когда небо темнело все быстрее, указывая на приближение хладомрака, Аксата подошел к Найро.
— Мне страшно, — признался он старому рабу. — Отступники не успели далеко уйти до того, как Лоргар отправился за ними. Невозможно, чтобы он так долго догонял их.
— Согласен, — отозвался тот. — Он ходит быстрее их, его выносливость бесконечна. Лоргар уже вернулся бы, если бы мог.
— Нужно признать, что мы потеряли его. — Темные глаза капитана увлажнились при этой мысли; у невольника перехватило горло и сжалось сердце. — Лоргар стал мучеником. Его забрали у нас, такого юного…
— Я еще надеюсь, — возразил Найро, одолев грусть, проникшую к нему в душу. — Возможно, он победил, но был ранен и теперь беспомощно лежит в песках.
— Мне не легче от того, что Лоргар умрет медленно! — простонал великан.
— Ты не понял — мы должны послать отряд на его поиски.
— Без оружия такую группу отправлять нельзя. — Аксата подозрительно сощурился. — Если пойдут новообращенные, караван будет беззащитен перед мятежниками. Значит, придется вооружить рабов. Этого ты хочешь?
— Возможно, пора тебе проявить немного веры?
— В то, что Лоргара хранят Силы?
— В этом я не сомневаюсь, но суть в другом. Мы должны поверить друг другу.
— Я не могу, Найро. Господин, как всегда, ведет себя непредсказуемо. Силы направляют его по неисповедимым путям. Можешь ли ты сказать, о чем он думает сейчас, после всего случившегося?
— Нет, — признался невольник. — Эта измена — твоя измена — могла сбросить его в пропасть безумия.
— Уверен, ты согласишься, что он и в лучшие времена ходил по ее краю.
Раб признал этот очевидный факт. Положа руку на сердце, он не мог обещать Кору Фаэрону безопасность — ни со своей стороны, ни со стороны других слуг.
— Пусть решают Силы, — внезапно объявил капитан. — Их замысел исполнится, и смертным не повлиять на него.
— Я всегда считал такие идеи фаталистическими, Аксата, — заметил Найро.
— Речь не о том, что мы должны бездействовать, — совсем наоборот. Завтра после пробуждения я поведу солдат на поиски, но вас вооружать не стану. Если первыми вернутся бунтари… Что ж, если к тому времени мы еще не погибнем, то, обещаю тебе, постараемся отомстить за тебя и господина. Если же вы захотите напасть на Кора Фаэрона, то знайте, что Силы, неотступные в своей ярости, обрушат на вас возмездие за смерть Носителя Слова!
Видя, что великан принял решение, невольник не стал спорить. Возможно, подумал он, рабы сумеют как-то воспользоваться отсутствием стражников.
Товарищей он предупреждать не стал, чтобы те не вздумали раньше времени строить планы, о которых могли донести Аксате.
Дремочь сумерицы опустилась на караван холодным покрывалом. Найро, даже усталый, спал некрепко — его волновали мысли о том, что принесет хладомрак.
1 12 5
Кор Фаэрон вновь листал древний томик. Страницы тонкого, как облатка, пластека переворачивались без загибов; разрушительное воздействие времени не коснулось их гладкой поверхности. Пастырь вел грязным пальцем по строчкам текста, дивясь плавности начертаний и не замечая, что обгрыз ноготь до мяса. Этот шрифт не походил на клинопись, преобладавшую в письменности современных языков Колхиды, — он тек, подобно реке, не разбиваясь на отдельные словоформы. Проповедник смотрел на прекрасные иллюстрации, чьи насыщенные оттенки не потускнели даже спустя века, а то и тысячелетия. На них изображались стройные создания в позах для различных молитв и святых обрядов. Выражение их проницательных глаз идеально сохранили кристаллические нити загадочных красок.
Книга из удивительно легкого материала была тонкой по сравнению со многими увесистыми томами, стоявшими на самодельных полках, поэтому Кору Фаэрону казалось, что он держит в руках перышко.
Жрец часто спрашивал себя, какие мучительно недосягаемые знания содержатся на этих страницах. Что, если главный ответ находится именно здесь, скрытый в неведомых фразах? Возможно, книга — часть вселенской шутки Сил, которые сунули проповеднику под нос ключ к Истине, но не позволили разглядеть его?
Пастырь проклинал и свое невежество, и одержимость, что управляли его разумом. Он не мог противиться вере, жарко и ярко пылавшей в душе, но за это топливо для деятельной, истовой жизни приходилось платить, и недавно Кор Фаэрон отдал долг с ужасной лихвой.
Трясущейся рукой жрец смахнул пот со лба, затем вытер со щек капли другой влаги.
Он отослал своего сына — похоже, отправил на верную смерть.
Хуже того, он лишил мир великого дара Сил.
