На острие иглы - Стальнов Илья Александрович (читаем книги txt) 📗
В трактире было человек десять. В одном углу – большая пьяная компания, в другом – трое подозрительных типов, прятавших лица и о чем-то заговорщицки перешептывающихся. Хмурые здесь собрались людишки. Лица нечистые, недобрые, у многих изуродованные, глаза жадные. Вошел я, сразу приковав враждебные взгляды. Пришельцев, видать, здесь не жаловали.
– Чего надо? – недружелюбно осведомился громадный мужик с рыжей бородой и черными волосами на голове – наверное, хозяин.
– Ищу дружочка. – И я подробно описал нищего.
– А, это Василий! – воскликнул толстый, весь заросший даже не волосами, а шерстью мужик – один из троих в углу.
– Не знаю такого, – вызывающе посмотрел на меня трактирщик.
– А вы, господа, кажется, знаете? – обернулся я к троице.
– Кто же здесь Василия не знает? – добродушно откликнулся толстый. – Вот только тебе точно не скажем,
– Почему? – удивился я.
И тут его сосед, широкоплечий, молодой увалень, на одной руке которого не хватало двух пальцев, грузно поднялся со скамьи, медленно, среди всеобщего молчания подошел ко мне поближе и, покачиваясь, встал рядом, сопя и хмурясь.
– Не хотим мы тебе, немчура, говорить. – Он выразительно взялся за ручку здоровенного тесака, торчавшего из-за пояса. Ткнул пальцем в мой плащ:
– Не поделишься ли с нами?
Двое его приятелей тоже неторопливо встали и начали меня окружать. Положение становилось угрожающим.
– Не поделюсь, – презрительно кинул я и отбросил его руку.
– Ну как знаешь, мы тебя не неволим, – оскалился беспалый, у которого вместо передних зубов зияла дыра, и когда он говорил, то брызгал слюной.
Он медленно начал вытаскивать нож.
Я вытащил пистоль.
– Рыло свиное, так твою растак! – Ругаться мой учитель герр Тимошка научил меня отменно, по себе знаю, сколь важную роль играет ругань в жизни местного общества. – Сейчас устрою тебе блины с грибами, сволочь поганая!
– А немчура-то славно гавкает! – одобрительно кивнул хозяин.
Беспалый сделал шаг назад, но остальные, даже самые пьяные, стали приподниматься со своих мест, прихватывая кто ухват, кто нож, кто палку.
Левой рукой я сжал рукоять кинжала, понимая, что скорее всего живым отсюда не выйду. Но может, удастся прорубить себе дорогу к выходу? Десять противников – это многовато, но некоторые из них еле держатся на ногах. К тому же они вряд ли обучены благородному воинскому искусству и правильному владению холодным оружием. Важно не выказать страха. Иначе пропадешь.
– Подходи, собачье мясо! – крикнул я угрожающе. – Живо оставлю без ушей! Сучье племя!
Я поднял пистоль на уровень глаз беспалого, от его красной испитой морды начала отливать кровь, с губ сползла гнусная ухмылка. Мой палец дрогнул на спусковом крючке. Еще секунду, и вырвалось бы из ствола пламя, но тут хозяин кабака «протрубил отбой» – ударил с размаху кулаком по столу.
– Тихо, тати! Пусть немец идет. Он не робкого десятка… Уважаю!
Его послушались! Видимо, хозяину тут не перечили и его слово было законом, и все стали нехотя рассаживаться расселись по своим местам, раздраженно матерясь.
– И все же я хочу знать, где найти Василия.
– Иди, немец, отсюда. И радуйся, что остался жив. Благодари меня за душевность и незлобивость, – примирительно произнес хозяин, и я понял, что больше здесь ничего не узнаю. Не стоило дальше испытывать судьбу.
Я вынужден был покинуть кабак с его недоброжелательными посетителями, утешаясь тем, что в состоявшемся споре достоинство мое ни пострадало.
Но просто так, ничего не узнав, отказаться от своей затеи я не собирался. Чего бы мне это не стоило, я должен был найти нищего.
На улице, у самого забора, скрывшись за телегой с сеном, я устроился так, что выход из кабака был прекрасно виден, и стал ждать. Слава Богу, народу там шаталось немного, и мое присутствие ни у кого не вызвало ненужного любопытства.
Наконец из дверей, покачиваясь, вышли беспалый и толстяк. Они огляделись и, нетвердо ступая, направились в сторону чахлого леса, прилично прореженного местными жителями, но постепенно густеющего.
Скрыться там им не удалось. Я следовал за ними по пятам. Годы странствий научили меня в случае необходимости быть легким, быстрым и невидимым, как ветер. Они не заметили меня еще и потому, что чувства их были притуплены съеденным и выпитым.
Пройдя метров сто, они уселись на корягу. Толстый, отдуваясь, посетовал:
– Жалко упустили того немца.
– Да вот потеха была бы. Да и поживиться с него неплохо можно было бы. Один плащ чего стоит!
Я решил не оттягивать момента и, как в театре, вышел из-за дерева, воскликнув:
– Вот он я! Если сможете – поживитесь…
Беспалый вскочил, но тут же получил сильный удар рукояткой пистоля по голове и упал в беспамятстве. Ствол уперся в брюхо толстого.
– Мой пистоль пробьет насквозь даже такой слой сала, – многообещающе ухмыльнулся я.
– Пощади! У меня ничего нет! – округлив глаза, воскликнул толстый.
– Мне ничего от тебя и не нужно, гнусная твоя душонка. Кто такой Василий и где его найти?
– Он скоморох и лицедей. Ходит с медведем по городам. Сейчас он у Сеньки Оглобли обитает. Не убивай, господин! – по-детски всхлипнул толстый.
– Не убью, коль правду сказал.
– Истинную правду, вот тебе крест!
Выведав, где живет этот самый Сенька Оглобля, я на всякий случай, чтобы обезопасить себя хотя бы на время, стукнул по затылку и толстого… Бить пришлось два раза, поскольку после первого удара толстый рухнул на колени, но сознания не потерял, а только испуганно взвизгнул, как кабанчик, которого не смогли запороть с первого раза.
… Сенька Оглобля жил вовсе не в бедняцкой хате, а в новой богатой избе с забором и резными воротами. Я остановился поодаль, размышляя, как бы приступить к делу. Пойти туда и потребовать Василия сразу? Но этим можно было только все испортить, спугнуть скомороха, нарваться на скандал. Да и кроме того, если Оглобля такой же разбойник, то все может кончиться для меня плохо. Можно попытаться дождаться Василия здесь, на крайний случай – заглянуть тайно в окно.
Мои размышления были прерваны внезапно. Из дома вышел сгорбленный Василий, одетый сегодня, однако, прилично – не подстать тому, каким видел я его в прошлый раз. И был он не один. Подобострастно согнувшись, он следовал за человеком в парике, одетым в щегольской европейский костюм. Что-то в фигуре этого человека показалось мне знакомым. Я присмотрелся пристальнее…
О, святые угодники! У меня окончательно открылись глаза. Спутником скомороха был не кто иной, как лекарь Винер…
– Мне очень тяжело, Ханс! С каждым днем все новые и новые проблемы. И испытания мои растут неотвратимо. Мне нужно бежать из этого города. Удерживает меня здесь только чувство ответственности и обязательства в отношении моего покровителя герра Кундората, который уже в пути и скоро должен прибыть сюда…
Так уж получилось, что Кессель невольно принял на себя обязанность выслушивать мои сетования на жизнь и успокаивать меня. Не будь его, я погрузился бы в черную пучину отчаяния.
– Вы еще окончательно не выздоровели. Это и сказывается на вашем настроении.
– Поверьте, я здоров. Я же сам лекарь.
– Лекари, видя болезни других, часто не замечают их у себя. Обратитесь к кому-нибудь. Например, к Винеру.
При упоминания этого имени, я вздрогнул.
– К Винеру? Если б вы только знали!
– Я знаю одно: он может вам помочь.
– А я знаю другое – он хочет меня погубить! – неожиданно для себя выпалил я.
– Не понимаю вас…
В двух словах я рассказал ему почти все, умолчав только о колдовстве, Жезле и некоторых других подробностях.
– М-да, – покачал головой Кессель. – История не из обычных. Хотя нельзя сказать наверняка, что это именно Винер стрелял в вас ночью у монастыря. Все ваши аргументы сводятся к личной неприязни и тому, что вы видели его в обществе скомороха.
– Уверяю вас! Он хочет меня изничтожить и был бы счастлив развеять мой прах по ветру. Я не так глуп, чтобы не замечать этого.
