Враг рода человеческого - Хольбайн Вольфганг (бесплатные версии книг .TXT) 📗

— Почему бы и нет, — уклончиво ответил он. — Ну да. Думаю, что это действительно так.

— В таком случае вы должны знать, что никто из творящих людям добро не поступает в ущерб себе, — сказал Себастьян. — Ведь это всегда сделка. Вы делаете доброе дело и получаете что-нибудь взамен — благодарность, признательность или просто внутреннее сознание того, что совершили хороший поступок. Но это не умаляет сделанного вами добра.

Бреннер никогда еще не смотрел на эту проблему с подобной точки зрения. Он не был полностью уверен в справедливости высказанной великаном мысли. Если эти представления Себастьяна распространялись также на сущность евангельского учения, то такое понимание христовой заповеди, надо сказать, было чересчур упрощенным. С другой стороны, не были ли все великие истины просты?

Бреннеру не понравился ход собственных мыслей. Он резко сдвинулся со своего места у двери, подошел к окну и стал так, что ему были одновременно видны и Себастьян, и часть зимнего пейзажа в оконном проеме.

— Если уж мы завели об этом речь, — сказал он, не глядя на Себастьяна, — то я должен заметить, что до сих пор еще не поблагодарил вас за оказанную нам помощь. Надеюсь, из-за нас у вас не будет никаких неприятностей.

— С братом Антонием? — Себастьян, по-видимому, помнил каждое свое слово. — Честно говоря, я еще до сих пор не сообщил ему о вас. Но он вряд ли оторвет мне за это голову.

— Хотите, я сам с ним поговорю? — предложил Бреннер.

Себастьян усмехнулся. По всей видимости, Бреннер, сам не понимая того, предложил что-то необычайно глупое.

— Вряд ли в этом будет какая-нибудь необходимость, — сказал великан. — К тому же я не уверен, что из этого что-нибудь получится. Брат Антоний очень редко принимает посетителей.

— У вас здесь, по-видимому, вообще чрезвычайно редки гости, да? — спросил Бреннер, вновь бросая пристальный взгляд на Себастьяна. Если тому и не понравилось любопытство Бреннера, то он умело скрыл свое недовольство.

— Собственно говоря, их никогда не бывает, — признался он. — Мы живем здесь очень уединенно. Мы полностью отрезаны от мира, из которого вы с девушкой явились к нам. Иногда чувствуешь себя здесь очень одиноким, но это одиночество необходимо для того, чтобы иметь возможность сосредоточиться на нашей задаче.

Бреннер не осмелился спросить, о какой задаче идет речь. У него не было ни малейшего желания пускаться с Себастьяном в теологическую дискуссию. Он попросту опасался нечаянно проговориться о том, что он сам в действительности думает обо всем этом маскараде. Хотя тема “добрых дел и вознаграждений за них” уже прозвучала, и Бреннер как-то очень неловко поблагодарил своего спасителя за помощь.

— Вы сдержите свое слово? — внезапно спросил Себастьян.

Вопрос озадачил Бреннера.

— Вы имеете в виду слово, данное Астрид? Не сообщать ее родителям ее местонахождение? — переспросил он и задумался, не зная, что ответить. Он не принял еще по этому поводу никакого решения. Да и какое тут могло быть решение? У Бреннера не было никакой причины нарушать данное им слово. Наконец он пожал плечами и сказал: — Думаю, что если я нарушу слово, это не принесет никому из нас пользы. Хотя, вероятно, именно это и нужно было бы сделать. Бродяжничество — небезопасное дело для такой девушки, как Астрид.

— Вы должны быть очень осторожны, — сказал Себастьян. — Она вам доверяет. Если вы обманете ее доверие, это принесет больше вреда, чем пользы.

Как будто Бреннер сам об этом не знал! Однако, несмотря на это, он сказал великану:

— Мне кажется, что вы действительно слишком далеки от реального мира. Вы представляете себе, что может случиться с шестнадцатилетней девочкой, которая в полном одиночестве бродит по свету?

— Она вовсе не в полном одиночестве, — сказал Себастьян. — Рядом с нею Бог.

Убежденность, звучавшая в словах Себастьяна, почему-то разозлила Бреннера. Он попытался несколько сдержать свой цинизм, всегда прорывавшийся в его высказываниях, когда он говорил о религии, но это ему не совсем удалось.

— В таком случае, я надеюсь, что он будет рядом с ней и в тот момент, когда она попадет в руки какого-нибудь бессовестного парня, который сначала приучит ее к наркотикам, а потом пошлет на панель зарабатывать на них. Простите, я вовсе не хочу вас обидеть, но боюсь, что…

— …что я понятия не имею, как в действительности обстоят дела в вашем мире? — закончил за него Себастьян и покачал головой. Он, по-видимому, был задет за живое, но не сердился на своего собеседника. — Жить вдали от мира не значит быть совершенно чуждым ему, мой друг. Или быть круглым дураком. Я знаю все те опасности, о которых вы говорите. Знаю даже слишком хорошо. Я даже согласен с вами в том, что было бы разумнее нарушить данное вами слово и вернуть девушку домой. Если хотите, я сейчас же извещу соответствующие органы. Но не забывайте при этом, какой вред мы нанесем душе этой девушки.

— Ее душе? — переспросил Бреннер голосом, в котором звучала неприкрытая насмешка. Ему было жаль, что их разговор пошел по этому руслу, но он винил в этом скорее Себастьяна, чем себя С чего все это началось? У Бреннера и в мыслях не было закладывать Астрид Так зачем же он всего лишь одной фразой представил дело так, будто собирается нарушить свое слово?

Взгляд Себастьяна между тем стал жестче и непреклонней.

— Если вы не приемлете слово “душа”, то скажем по-другому: ее вере в то, что в этом мире еще существуют честные люди, — сказал он. — Эта вера была бы навеки разрушена.

— Значит, вы хотите сказать, что какое бы решение я в этой ситуации ни принял, оно будет неправильным?

— Иногда мы вынуждены поступать неправильно, для того чтобы избежать еще большего вреда, — заметил Себастьян. — И иногда мы не можем с уверенностью сказать, какое из двух решений более неправильное.

— Мне кажется… что я вас не совсем понимаю, — озадаченно сказал Бреннер.

— Возможно, наступит такой день, когда вы наконец поймете, — произнес Себастьян и встал. — А теперь прошу прощения, я должен идти, наступает время нашей совместной молитвы Обещайте мне не покидать этого помещения до тех пор, пока я не вернусь. Мое отсутствие продлится недолго. Возможно, я вернусь уже через полчаса, и тогда я сразу отвезу вас и девушку в деревню.

— А там есть банк? — спросил Бреннер. Себастьян, уже подошедший к двери, на минуту остановился.

— Там есть почта. Почему вас это интересует?

— Потому что у меня не только кончился бензин, но и наличные деньги, — признался Бреннер. — Боюсь, что без денег мне нечего будет делать на автозаправке.

И поскольку Себастьян продолжал все так же вопросительно глядеть на него, Бреннер коротко рассказал великану о том, как он и девушка попали в это затруднительное положение.

— Вы совершенно правы, по крайней мере в одном, — закончил он свой рассказ, — в том, что проклинаете прогресс. Если бы не эти современные пластиковые кредитные карточки, мы не попали бы в беду.

— И сейчас вы хотели бы иметь хотя бы немного добрых старых бумажных денег, — сказал Себастьян, усмехаясь.

— Только в том случае, если автозаправка не принимает оплату по кредитным карточкам, — смущенно ответил Бреннер. После всего пережитого сегодня он был почти уверен в том, что ему в деревне не пригодится этот дерьмовый кусочек пластика. Поэтому не было никакого смысла отправляться туда с Себастьяном. — Само собой разумеется, что я верну вам деньги. И, конечно, с процентами.

— Ну это уж как водится, — насмешливо сказал Себастьян. — Я постараюсь что-нибудь сделать для вас. Так или иначе, но мы найдем выход из положения. А теперь я должен идти. Если я опоздаю на молитву, брат Антоний не на шутку разгневается.

При виде приближающегося вертолета Салид замер, как громом пораженный. Должно быть, впервые с тех пор, как его жизнь начала подчиняться правилам игры, включавшим в себя такие понятия, как нападение, отход, оборона и бегство, Салид не знал, что делать Его замешательство длилось всего лишь одно мгновение, но оно показалось террористу вечностью. Он неподвижно сидел в кабине и с ужасом глядел на мчащийся к ним черный огромный вертолет. Салид чувствовал, как лихорадочно работает его мозг, однако он не мог принять никакого разумного решения, он был не в состоянии даже до конца осознать грозящую ему опасность.