Будем жить! (СИ) - Сердюк Алексей (читаем книги бесплатно txt) 📗
- Отставить, сержанты! Опустить оружие. И докладывайте – кто вы такие и что здесь собираетесь делать?!
Медленно, чтобы не провоцировать этого типа, опускаю автомат стволом вниз, продолжая удерживать за рукоять управления – и отвечаю:
- Тарщ-каптан, сержант Злой, Седьмое Управление РА. Нас направили в этот кабинет… внизу, старший сержант Махотина (ну, на бейджике у сержантши именно эта фамилия, плюс инициалы А. Ю., но что они значат – я всё равно не знаю). В кабинете подозрительный шум, на стук и попытки открыть дверь – никакой реакции, после третьего стука вдруг кто-то крикнул, что «открыто!», хотя я сам ручку дверную дёргал… Пождозреваю несанкционированное проникновение с преступными целями, приняты меры по блокировке возможного прорыва. Собираюсь провести досмотр помещения в штурмовом варианте. Доклад окончен.
Капитан с сомнением разглядывает мою форму – если её можно так назвать, она и в ЦУП-е под общее единообразие не слишком подпадала – и вооружение, потом переводит взгляд на Коляна, чуть вытягивая шею. Да, стоит кэп правильно, полностью спрятавшись от Весла и его винтовки за моей тушкой – чувствуется некоторый практический опыт, не «паркетный» офицер попался. И то, что он видит, не добавляет капитану хорошего настроения – в плане однообразности со стандартами РА Весло от меня если и отличается, то разве что в худшую сторону. Ни оружие, ни обмундирование штатным никогда и не было; а на голове Редько уже месяца три повадился «арафатку» таскать (оно же шемах, платок такой, которым можно и рожу от пыли прикрыть), удобнее ему в этой тряпке, чем в привычной кепке… Мою «афганку» хоть условно форменной можно считать, а вот шемахи у нас в армии как-то не прижились ни разу...
- Ну и откуда вы, такие… интересные, взялись? – наконец открывает рот капитан. Я, отступая ближе к стене (не хочу торчать перед дверным проёмом), пожимаю плечами:
- Сегодня утром приехали, сопровождаем заключённого для передачи местным властям. Протокол четыре-семь-три, постановление триста семьдесят пять дробь пять, в наличии. Вот, собирались передать документы ответственному исполнителю, а попасть в кабинет не можем.
Капитан чуть расслабился (ну да, всё же для подставных мы слишком хорошо ориентируемся в пенитенциарной документации, даже номера протоколов – это не та информация, которую можно узнать из периодической печати; а для спецоперации «супостатов» были бы и вооружены/снаряжены более стандартно – получается некий диссонанс) и, шагнув к двери – а мои телодвижения этот ушлый кадр срисовал сходу, и сам к проёму подошёл так, чтобы остаться под прикрытием стены – стучит в дверь:
- Эй, есть там кто? Наум, открывай немедленно. Здесь капитан Коргин, слышишь? Иначе объявляю тревогу по представительству, и будем двери выламывать! Считаю до трёх…
- Не над-до ломать, открыва-ваю! – голос из-за двери выдаёт явный страх его владельца, но угроза объявления тревоги… если тревога будет ложной – а всё говорит именно за это – то виновника по голове не погладят! Можно и звёздочки лишиться, а то и вместе с погонами! Хорошо, что я фиксирую происходящее, привычка, включил, как только услышал непонятный шум за запертой дверью – к нам с Колей претензий быть не должно. Но что там за такой секрет, что владелец кабинета заперся? Ну не шифровку же Бонду, Джеймсу Бонду он морзянил на рабочем месте, забившись под письменный стол – шоб не догадались?!
Дверь открывается. В проёме – высокий, широкоплечий, но несколько рыхловатый старлей, весь какой-то взъерошенный, помятый – будто действительно из-под стола вылез, маленького и низкого. Одет во вроде бы обычную «камку», хотя ткань какая-то непривычная, на вид более плотная и притом мягче, чем, скажем, у капитана. На ремне кобура с пистолетом, ворот застёгнут до самого горла, и лейт неосознанно пытается ослабить тугую пуговицу – ему такая «застёгнутость» явно непривычна и неудобна. Да и сам он производит впечатление пусть и крепкого физически, но кабинетного вояки, притом не слишком изнуряющего себя поддержанием физической формы и наработкой боевых рефлексов. Классический «паркетник», на Старой Земле таких как бы не больше в армии, чем нормальных офицеров… н-да.
- Ну и какого ты заперся? – сходу интересуется «наш» капитан, продолжая ненавязчиво придерживать ладонью кобуру.
- Так… чуть перекемарить хотел… вчера ж допозна сидели, ты же в курсе, Андрюха? – делает «удивлённое лицо» этот летёха, при этом продолжая торчать на пороге и препятствуя проникновению в свой кабинет посторонних. Капитан едва заметно морщится после этого фамильярдного «Андрюхи», лица кэпа я не вижу, но дернувшийся желвак – вполне, и уточняет:
- С тобой всё в порядке? Чего-то ты, тарщ-лейт Мейеркин, сам на себя не похож, да и вообще нездорово выглядишь… Кто там у тебя в кабинете? – голос капитана вроде спокойный, но именно «вроде», офицер напряжён и готов к бою! Да что происходит, черти бы их тут всех задрали?! Старлей поспешно (даже для меня) отвечает:
- Никого! Да и кто у меня может быть – я же не отдел снабжения, ха-ха… ха… – натужный смех никого не обманывает, капитан только взъерошивается и уже собирается… не знаю, что именно – но в кабинет, а он хочет попасть именно туда, он бы прорвался даже силой… в этот момент из кабинета доносится глухой стук и сдавленное ойканье! Достаточно громкое, чтобы услышали все присутствующие, включая присоединившегося к компании Весло.
Капитан коротким рывком буквально сносит загораживающее проход тело, попутно выдёргивая из кобуры ствол, я ломлюсь за ним, жестом указывая Коляну на вжатый в стену организм старлея и коротко приказывая – «зафиксировать!», влетаю в помещение… н-да, лучше бы снаружи постоял! Картина маслом – у стола хозяина кабинета – он такой в комнате один, не перепутаешь – слекга прикрываясь руками, стоит деваха лет двадцати пяти, может чуть больше, одетая в нижнее бельё и незастёгнутые форменные штаны. Волосы растрёпаны, «боевая раскраска» полуразмазана, на видимых частях тела пара следов от пальцев, судя по ситуации… Короче, чем тут занимались старлей и эта неизвестная – сомнений не возникнет даже у монаха. Но капитан, вломившийся с нашей… ладно, моей подачи в кабинет, как-то слишком нехорошо разглядывает эту кобылу, и не думающую смущаться – даже прикрывается она так, для «чтобы было». А бельишко на ней не то чтобы совсем уж пуританское, скорее наоборот, особого простора для фантазий не оставляет! Простояв с полминуты, скорее меньше, девка начинает одеваться дальше – видимо, именно этим она и занималась, пока не вломился кэп. Застёгивает брюки, поочерёдно ставит на быльце полукресла длинные стройные ноги и завязывает шнурки на… ну, это не берцы, это вариант на тему туристической обуви; очень недешёвый вариант, а в Новом Мире и вообще… Поправляет бюстгальтер, нарочито оттягивая от тела и запихивая обратно выпадающее богатство (ну так «богатство»… два-с-плюсом, на глаз, но вполне качественные, так-скать!), затем, сделав шаг в сторону окна и пользуясь отражением (очень условным, день на дворе!) как зеркалом, поправляет кое-как причёску… И только потом набрасывает и небрежно затёгивает на несколько пуговиц куртку, оставляя «декольте» размахом в вечернее платье киноработницы Каннского «кинофестиваля» Hot d*Or. Неожиданно! На куртке капитанские погоны! Ну какого хрена я вообще в это влез?!
- Ну и долго ты столбом собрался стоять, Андрю-у-ууша-а? Давно моих сисек не видел? Ну, посмотри, мне не жа-алко… напоследок. Можешь даже потрогать, такой слу-у-уучай… – почти пропевает эта стерва в лицо «нашему» кэпу, спокойно обходя замершего на месте офицера и делая пару шагов к выходу.
- Поня-а-а-аатно. – тянет в ответ капитан, поворачиваясь вслед за ней и, внезапно, совершенно расслабляясь. На лепет старлея на тему «…я не хотел… извини… так получилось…» и даже «…ну ты ж должен понимать – я по званию младше!..» не обращает внимания никто, включая капитан…шу, наверное? – Не хотел верить, хотя и слышал про тебя, Дианочка, разное… надо же, как я удачно зашёл?! Замечательно! Теперь не придётся рога подпиливать – думаю, Наумчик у тебя да-алеко не единственный, верно? Только не пойму – какого лысого ты именно ко мне приклеилась, мало тебе других х…ев вокруг? Чем я такую радость заслужил, бриллиантовая ты… наша, многогранная? И да, ты правильно всё поняла – можешь свою родню обратно отправлять, ни их, ни тебя видеть я больше не хочу.
