КОМ 2 (СИ) - Войлошникова Ольга (книги без регистрации полные версии txt, fb2) 📗
— Вот и славно, давайте в первый, — я выложил в прорезь окошечка на блюдце серебряный червонец.
Дамочка защёлкала своим аппаратом.
— Пожалте! Второй вагон, девятое купе, место номер восемнадцать. Отправление поезда через сорок минут, но вы можете сейчас проходить, поезд подан на путь, посадка уже началась, со второй платформы. Приятного путешествия!
— И вам не хворать.
Я сгрёб с блюдца сдачу и картонку билета. Ну что, теперь надо сообразить, где тут второй путь.
Вышел на перроны. О! Вон столбик с цифирью «два», рядом поезд, паровоз пыхтит.
— Определились с направлением? — спросил меня из-за плеча голос.
Обернулся — давешний городовой.
— Да вот, любезный, в кассе сказали, что посадка на Новосибирский начата. Это он? — кивнул на предполагаемы поезд.
— А билетик позвольте-с…
Я предъявил картонный прямоугольничек. Городовой шевельнул бровью — явно, отметил для себя первый класс, но ничего по этому поводу не сказал. Вернул, однако же, слегка козырнув:
— Именно ваш означенный поезд. Извольте-с проходить. Вагоны первого класса ближе к голове состава, номера помечены рядом с дверями вагонов.
— Благодарствую.
Я пошёл к посадке, размышляя — не надеть ли парадку, чтобы меньше косых взглядов было? А, с другой стороны, пусть косят — хоть закосятся, мне с ними детей не крестить.
ПЕРВЫМ КЛАССОМ
Проводник, скучающий у входа в вагон, тоже смерил меня оценивающим взглядом, но сказал только, посмотрев в билет:
— Прошу проходить, девятое купе, восемнадцатое место, номер купе прописан на двери, номер места — над диванчиком. Отправление через полчаса.
— Премного благодарен.
Я затащился в вагон, неловко обруливая углы чемоданом. Гляди-ка! На полу ковровые дорожки, на окнах — кружевные занавески! Не хухры-мухры!
Дошёл до купе (девятого из десяти). Никого здесь пока что не было.
В вагонах императорского железнодорожного общества в первом классе предполагались только нижние места (в отличие от второго, где имелся второй ярус полок, и в каждом купе путешествовало по четыре человека). Кроме того, полки были не простые деревянные, я мягкие, обтянутые коричневой кожей, а в уголке у окна на каждом месте лежала подушка, заправленная в свежую белоснежную наволочку с кружевной полоской. Вот это молодцы! А то, помню, батиных родителей ездили в Читу проведать — мне тогда лет тринадцать было — лавки жёсткие, под себя хоть что стели, всё одно все бока отлежишь. И вместо подушки маманя кофту мне давала свёрнутую. Хотя, во втором классе, наверное, по сию пору также.
Между спальными лавками торчал столик на одной ноге, накрытый крошечной скатёркой. Сюда я на свой уголок сразу кулёк с колбасой и огурцами выложил. Над диванчиком — проволочный карман. Туда свёрток с мыльно-рыльным сунул. На крючок в изголовье свой бандольер повесил. А чемодан закинул в нишу над входом. Здоровая она оказалась, хоть человека прячь. Вот, мой зверюга туда и влез.
Ну всё, ехать можно!
За окном уже смеркалось, вокзал украсился огоньками. Можно было выйти на платформу — а смысл? Здание вокзала я уж рассмотрел, а больше никаких достопримечательностей не предвиделось. Негромко щёлкнуло и в общем коридоре вагона загорелся свет — новомодный, электрический! А ничего так, симпатишно выглядит. Может, сделать себе в новый-то дом? Вроде, линию от Иркутска по тракту тянут. Или уж не заморачиваться, магический световой накопитель взять побольше, да с него раздавать? Проверенная, надёжная технология, и рангов высоких не надо, чтоб с ней управляться, Симушка сможет, когда меня дома нет.
Я привалился к спинке дивана, не замечая суетящуюся за окном публику, а представляя — каким он будет, мой будущий дом? Наш дом. У того проекта верхний этаж был со свободной планировкой, так мы сразу решили, что спален надо сразу побольше запланировать — хотя бы шесть, ребятишек селить. На одном я останавливаться не собирался. Гостиная у нас будет большая. Уж Сима придумает, как её посимпатичнее обставить. Только уж непременно с пианиной. А то что ж это за дом — без пианины? Пусть девчонки играть учатся. И библиотеку запланировали, Серафима захотела, она книжки любит. А за домом — стенд поставить для стрельбы. Аркашка подрастёт, буду учить. Да и девок можно. Отчего-то я был уверен, что девок будет непременно несколько…
— Милсдарь, простите за беспокойство, — проводник осторожно тряс меня за плечо.
— Ч-такое? — я потёр лицо, просыпаясь.
В купе снова было светло.
— Правила-с. Поезд отъехал, повторный контроль билетов.
— Да вот, держи, — я вынул из нагрудного кармана картонку.
— М-хм-м… — он споро переписал циферки и имя в свой блокнотик. — Билет сохраняйте до конца следования. Чаю не желаете? Газеты? Есть сегодняшние. Могу предложить напитки-с, в том числе горячительные. Наливки, водка Ефимовская высшего класса, коньяки — армянский, французский.
Я представил, каков я буду, явившись в университет с перегаром.
— Спасибо, любезный, но нет. Устал я чего-то, прилягу. Свет-то как убрать?
— А вот, извольте видеть — выключатель! — он показал шнурок, болтающийся у окна над столиком. Дважды дёрнул, демонстрируя работу. — В таком случае, приятных снов.
— И вам спокойного дежурства.
Я прикрыл за проводником дверь, выключил свет, взбил подушку и провалился в сон.
Спал я, как бывает в таких ненадёжных местах, некрепко. Слышал сквозь сон, как несколько раз проходили по вагону поездные служащие, кто-то разговаривал в коридоре, брякали стаканы… Посреди ночи случилась довольно большая остановка, на перроне кричали, хохотали и даже, кажется, запускали фейерверки. И, что самое примечательное, подозрительно-жизнерадостные звуки проникли именно в наш вагон и начали смещаться всё ближе и ближе к моему купе.
— О! А вот и девятое! — торжественно воскликнул изрядно нетрезвый голос и дверь поехала в сторону. — Пардон! — радостно возгласил новый сосед и начал возиться, запихивая что-то под столик.
Вероятно, ему мешала ножка, потому что через некоторое время он выполз из-под стола, невнятно ругаясь, и включил свет! Я приоткрыл один глаз и хмуро посмотрел на пришельца. Невысокий, худой почти до щуплости, почти совершенно седой и неимоверно взъерошенный дядька. Одет дорого, но растрёпанно. Облик довершали небольшие очочки с идеально круглыми линзами.
Дядечка почувствовал мой взгляд и живо обернулся:
— Я разбудил вас, мой друг! Простите! Простите великодушно! — в этот момент поезд дёрнуло, и новый сосед чуть не упал на меня. Пришлось сесть и поддержать. — Спасибо! Спасибо, сударь! Э-э-э… Как вас?..
— Илья.
— Очень, о-о-очень приятно! А меня — Тимофей Константинович! — дядька полез обниматься. Пришлось встать и приобнять. Он слегка хрустнул, тихонько охнул и почти спокойно сел на свой диванчик. Но через три секунды уже снова заозирался радостным воробьём: — Хорошо сидим! Люблю, знаете, хорошую компанию! Может быть, позовём официанта, закажем что-нибудь?
В этот момент в дверном проёме показался проводник с, как говорил наш сотник, «печатью заботы на лице».
— Ваш билет, уважаемый?
— Какой билет? — встрепенулся дядечка. — А что… в ваш ресторан вход только по билетам? — он весело и довольно заразительно захихикал. Похоже, он находился в той кондиции опьянения, когда уже перебрал, но всё ещё хочется праздника и кутежа.
Мы с проводником переглянулись.
— Вот не было заботы! — драматически сказал он и развёл руками. — Делать что?
Мне вдруг пришла в голову одна мысль.
— А что, милейший, ты говорил, коньячок у тебя есть?
— Да тут и так…
— Почём?
Проводник поколебался.
— Десять рублей.
— Сороковка⁈* — мама дорогая, ничего себе тут цены!
— Полуштоф!*
*Сороковка, она же косушка (0,308 л) — 1/40 от стандартного ведра (12,3 л),
Полуштоф — в два раза больше сороковки (1/20 ведра = 0,616 л;)
Ядрён корень, всё равно дорого!
— Пять андреек — или сам с ним возись.
