Горец. Кровь и почва (СИ) - Старицкий Дмитрий (список книг txt) 📗
- Итак, констатируем, что клан Торфортов больше в империи не существует, - генерал сломал в пальцах карандаш с досады.
- Не совсем так, экселенц. Барон Тортфорт сдался в плен республиканцам, убив своего денщика, дал врагу подробные показания и тем чуть не сорвал нам решающее наступление по прорыву позиционного тупика на Западном фронте. И вряд ли я унасекомил всех Тортфортов в империи. Только тех, кто мне под руку попался. А жаль. Зловредная семейка.
- Что ты с ними сделал? - переспросил генерал-адъютант.
- Извел как вредных насекомых, - пояснил я.
Молас помолчал немного. Потом закурил.
- Что ты на самом деле хочешь? - наконец спросил он меня, что его волновало. - Скажи честно, Савва.
Я честно и ответил.
- Работать хочу. Авиацию развивать. И не хочу участвовать в ваших дворцовых интригах. И я устал от крови, экселенц. Честно.
- Иди пока, Савва, - устало махнул рукой Молас. - Твою судьбу решит император.
Я вышел из кабинета императорского генерал-адъютанта в Кордегардии и широко улыбнулся. У меня получилось. Скоро уеду домой.
- Вы так выглядите, командор, словно вас только что произвели в генералы? - с легким подхалимажем завистливо спросил майор Сувалки.
- Должен вас огорчить, майор. Наград за подавления мятежа не будет. Мне так кажется.
И надев шинель, я вышел на улицу.
Снегопад закончился. И вздыхая свежий, слегка морозный воздух я направился прогулочным шагом в дом лесничего проведать герцога. Пора его везти домой.
Ремидий пребывал в легкой послеоперационной лихорадке. На лице выступали капельки пота, которые периодически промакивала тампонами сестра милосердия - угрюмая блеклая женщина бальзаковского возраста.
Увидев меня в дверях, герцог вымучено улыбнулся.
- Наслышан уже, - буркнул он и показа глазами на медичку.
Я намек понял, забрал у женщины тампон и попросил ее выйти на время из палаты. Она попыталась возражать, но что я грозно цыкнул.
- Мне вас отсюда под конвоем вывести? Я могу.
- Он может, - подтвердил герцог. - Он императорский чрезвычайный комиссар.
Когда за сердитой сестрой милосердия закрылась дверь, я проверил, не подслушивает ли кто в коридоре. Приказал часовому в холле никого к этой двери не подпускать и плотно закрыл ее за собой.
- Садись. Рассказывай, - приказал герцог. - А то я тут как в вакууме. Видите ли, меня нельзя беспокоить... Вредно это... Тьфу на них.
- А просьбу для начала можно озвучить, ваша светлость? - принялся я промокать его лицо свежим тампоном.
- Для тебя всё, что захочешь, - улыбнулся герцог уже без гримасы.
- Нужно имение на берегу моря у Риеста. Можно небольшое.
- Тебе?
- Нет. Моему сыну.
- Вам в Отрадном уже тесно?
- Нет, это не Мите. Это моему побочному сыну и его матери. Они Тортфорты.
- Ну, ты и кобель, - восхитился герцог и тут же поменял тему. - Увезешь меня домой?
- Обязательно, ваша светлость. Как только разрешат вас передвигать с места на место.
- Вот именно... передвигать, - сплюнул герцог на паркет. - Меня теперь два драбанта носить на руках будут. Думаешь, это приятно чувствовать себя перемещаемой вещью?
- Не будут, ваша светлость. Я вам кресло-коляску сделаю. Ее вы сами сможете двигать руками. Легко.
Ремидий улыбнулся ласково как добрый дедушка, пригладил усы. И заявил.
- Ты хороший сын, Савва.
Я оторопел.
- Да, да, ты не ослышался. Ты мне сын по обычаю кровавой тризны и это я признаю. Извини, что я с этим так долго медлил. И в наследовании трона ты теперь третий после детей Альты. А теперь рассказывай, как ты гвардию гусеницами давил?
- Я еще и всех Тортфортов расстрелял, ваша светлость.
- Да ну? - открыл от удивления рот Ремидий. - Рассказывай быстрее...
Предрассветный бросок через мосты удался нам даже не легко, а очень легко.
На первый мост пустили БРЭМ и две танкетки и на второй ''артштурм'' и две танкетки, которые рывком на скорости пролетели на противоположный берег и смели охранение мятежников на баррикадах.
Под прикрытием бронетехники бежали в атаку штрафники.
За ними штурмовики.
Третьей волной саперы и обычная пехота растеклись по городу с большим желанием набить кому-нибудь морду с особой жестокостью за такую раннюю побудку без завтрака.
Ударили мы всей наличной массой сжатой в два кулака. На западной стороне столицы я оставил только малый заслон следить за внутренним городом, чтобы оттуда никто не выходил. Сказал император ''не трогать'' - мы не трогаем. Только пусть сидят на попе ровно.
Завесу у мостов с пулеметными гнездами на хилых баррикадах смяли с ходу отвалами бронемашин, и взяли гвардейцев в казармах как говориться со спущенными штанами, точнее вообще без штанов, спящими... Я охудеваю, дорогая редакция, с таких инсургентов. У них и бунт идет по расписанию. Винтовки по уставу в оружейке под замком!
Люди Моласа очухались и подбежали к намеченным объектам, когда они были уже заняты нами.
Так что если не считать боя за вокзал, то это была моя самая бескровная операция. На все про все ушло полтора часа. И город наш. Больше беготни, чем дела. Ни одного убитого с обеих сторон. Так... несколько сломанных рук и челюстей.
Но на вокзале находился штаб мятежников. И там никто не спал. Солидная охрана - больше роты при шести пулеметах. Остальные действующие войска мятежной гвардии отражали части фельдмаршала на подступах к товарной станции. И пушки все были у них задействованы там. Канонада до вокзальной площади доносилась.
Совещались с командирами недолго. Прямо на улице. Разработали диспозицию, и я лично выдвинул мятежникам ультиматум, крича его через медный рупор. Кто из мятежников не сложит перед законным императором оружие в течение пятнадцати минут, будут расстреляны на месте без суда и следствия.
- ...это гарантирую я - командор Кобчик, - завершил я короткую угрозу.
Не поверили.
МНЕ НЕ ПОВЕРИЛИ!
А я, наивный, думал, что у меня уже сложилась определенная репутация.
Как все тут запущено...
С первыми же выстрелами противника в нас, мы пулеметными очередями выдвинутых на вокзальную площадь танкеток со звоном вышибли сплошные зеркальные стекла в высоких стрельчатых окнах этого красивого здания, заставив мятежников попрятаться за толстые кирпичные стены. Под прикрытием шквального огня бронетехники перекатами подкрались к вокзалу штурмовые группы и полетели в оконные провалы экспериментальные светошумовые гранаты на основе магния и примитивных взрывпакетов.
Молодец Помахас, гений, ловит идеи просто на лету, перед моим отъездом в столицу притащил он похвастаться передо мной новым изделием - три десятка в ящике. Мне было тогда некогда разбираться, но я чисто по хомячиной привычке забрал эти изделия с собой. Вот и пригодились. Испытали в боевой обстановке.
''Шок - это по-нашему''.
Потом резкий рывок в пустые глазницы вокзальных окон рецких штурмовиков, орудующих направо и налево прикладами. И вот уже штрафники, заскочившие в вокзал вслед за ними, вяжут одуревших, ослепших, оглушенных мотающих головами пленных мятежников, припасенными заранее обрезками веревок.
Несколько автоматных очередей за зданием, со стороны рельсовых путей.
Несколько очередей во внутренних помещениях.
И все.
Потери единичные с обеих сторон. Причем с нашей только раненые.
Я спокойно, прикрываемый Ягром, вошел в вокзальный зал ожидания, хрустя под каблуками битым стеклом на полированных каменных плитах. Огляделся, скривив губу. У окошек касс стояла толпа связанных по рукам гвардейских офицеров. У другой стены толклись связанные унтера и рядовые. Молодцы ребята успели хоть как-то пленных рассортировать.
- Переписать их всех. Пофамильно. - приказал я. - Кто тут граф Тортфорт-старший?
