Желтые небеса - Орлов Антон (книги без сокращений txt) 📗
Девушка судорожно сглотнула.
– Перст судьбы, неизбежность… Пожалуйста, не будем об этом сейчас, я после тебе скажу.
Так и есть – она решила его бросить.
В крайнем павильоне, который стоял возле самого парапета, находилось кафе. Там они пообедали. Корнела хмурилась и нервничала, как всегда, когда они вместе посещали подобные заведения. Раза два на ее нежных бледных щеках проступила краска. Во-первых, Мартин заказал твердый сыр и паштет с перцем, а это неприлично: в прошлом сезоне вошел в моду мягкий сыр; что же касается паштета, то по-настоящему культурные люди еще несколько лет назад отказались от острой пищи. Такие блюда включают в меню, следуя отжившей традиции. Во-вторых, начав есть омлет, Мартин перепутал вилки: двузубую взял в правую руку, пятизубую – в левую. Надо было наоборот. Уж такой дикости Корнела от него не ожидала, только умственно неразвитые люди не умеют правильно кушать омлет! Выплеснув негодование, она успокоилась и погрустнела. Мартин молча работал челюстями, разглядывая старинную позолоченную подставку с множеством разнообразных вилочек, ножичков, ложечек и иных приспособлений для еды, не имеющих аналогов за пределами Фаяно. Такая подставка стояла перед каждым посетителем, официант приносил ее вместе с меню. И все тут знали, как надо правильно кушать. Все, кроме Мартина.
Под конец у девушки опять изменилось настроение: она ласково улыбнулась, заговорила с ним искусственно-оживленным тоном. Пройдя через Торговый Городок, они спустились на нижнюю площадку, устроились в роскошном паркате Корнелы и поехали к ней домой.
«Похоже, завтра утром она даст мне отставку», – подумал Мартин. И усмехнулся с изрядной долей самодовольства: не вечером, а утром.
Паркат катился по мостовой со скоростью пешехода – его тащили, надев специальную упряжь, четверо возчиков. Корнела, о чем-то задумавшись, отрешенно смотрела сквозь переднее оконце на их широкие спины, обтянутые бледно-лиловыми ливреями. Когда экипаж подпрыгивал на выбоинах, ее свисающие локоны слегка подрагивали, но фарфоровый профиль оставался неподвижным. Вдруг она пошевелилась, протянула руку и погладила лежавший между ней и Мартином саквояж.
– Мне давно были нужны эти книги. Наконец-то я их нашла…
– Стихи?
– Нет. Эзотерические трактаты третьего тысячелетия. Когда я их прочитаю, мой дух сможет свободно парить… Моя жизнь и сейчас не такая приземленная и суетная, как у большинства людей. Знаешь ли ты, что я могу соприкасаться с высшими сферами нездешнего и разговаривать с их светлыми обитателями? Они всегда отзываются, они отвечают на мои вопросы! По крайней мере, один из них… – Корнела вдруг осеклась.
– Всякое бывает, – пожал плечами Мартин. – Только я бы на твоем месте выкинул к чертям всю наркотическую дрянь.
– Ты просто смешон! – она с вызовом тряхнула локонами. – Лиилам – это неотъемлемая часть нашей жизни! Когда мы вдыхаем его темный аромат, мы погружаемся в водоворот самых изысканных эмоций! Если бы это было вредно, это бы запретили.
– Чтобы это запретили, надо, чтобы до вас дошло, что это вредно, – проворчал Мартин. – Ладно, извини. У вас тут своя жизнь, а я – человек со стороны.
– Ты не понимаешь, кто я такая, – прошептала Корнела. – Я – избранная, меня избрали для контакта светлые жители Высших Сфер! Или ты мне не веришь? – Она слегка сощурила глаза так, что они стали похожи на два полумесяца.
– Тебе самой лучше знать, так это или нет.
– Вот именно! – Корнела с надменной гримаской отвернулась.
Мартин тоже отвернулся, отодвинул кружевную шторку и стал смотреть в окошко. Сирф, крупный портовый город, был многолюден, причудлив, как сон, а местами откровенно грязен. Ветхие мраморные фасады, покрытые древней резьбой и трещинами, казалось, выжидали удобного случая, чтобы обрушиться на головы прохожим, однако владельцы их не подновляли, так как это считалось дурным тоном. Над улицей нависали балкончики, украшенные отполированными ветвями бурых и розовых кораллов. Порой мостовую сменял гравий. Постройки из выщербленного кирпича перемежались то с новыми оштукатуренными домами, то с натянутыми на металлические каркасы полотняными шатрами в желтоватых потеках. Попадались иззелена-мутные лужи, никогда не просыхающие, со своей специфической флорой и фауной. Из незастекленных проемов цокольного этажа обшарпанной башни доносились звуки десятиструнной кадмийской арфы, пьяные возгласы. Проплыла мимо шикарная витрина. Вдали, в редких просветах между зданиями, упирались в облачный купол посеребренные шпили. Мартин ощущал плотную, почти вязкую атмосферу событий, эмоций, происшествий, связанных с этим городом; его и в Корнеле привлекало прежде всего то, что она сирфянка. Он с самого начала не обольщался на ее счет – но в ней жила частица тайны Сирфа, и это его очаровывало.
Паркат остановился перед одним из обветшалых дворцов в середине длинного, вымощенного каменными плитами проспекта. Мартин выбрался первым, подал руку златорожденной. Сбежавшая с крыльца служанка взяла саквояж. Она чуть не споткнулась, торопливо спускаясь по разбитым ступеням, и Корнела недовольно сдвинула тонкие изломанные брови: неприлично, когда прислуга неуклюжа; все вокруг должно быть пристойным и изящным.
Плотно сжав губы, златорожденная свернула в левое крыло дворца, где находились ее любимые покои. Мартин шагал рядом. Внутри дворец был рассохшимся, скрипучим, опасно непрочным – и, несмотря на это, роскошным. Чего стоила хотя бы изумительная резьба, сверху донизу покрывающая стенные панели коридора, или окно в комнате, куда Мартин вошел следом за Корнелой: в стеклянной плоскости серебрились вкрапления, формой похожие на застывших бабочек. А само стекло в нижней части рамы заметно толще, чем в верхней: сколько же веков должно было пройти, чтобы оно выставило напоказ свою текучую природу?! Корнела говорила, что этому дворцу полторы тысячи лет; его построил ее далекий предок, один из первых златорожденных бан Кунарда. Видимо, и правда, полторы тысячи. Время медленно сжимало дворец в своих тисках, и он крошился от нажима, как кусок хрупкого твердого камня, а его сменяющие друг друга обитатели делали вид, что ничего не замечают. «В прошлом есть стиль, – сказала однажды Корнела. – В настоящем – только безвкусица».
Велев служанке положить саквояж на столик в углу, златорожденная отослала ее прочь. Задвинула визгливо скрипнувший засов, повернулась к Мартину. Он заметил, что ее лицо сейчас еще бледнее обычного, и спросил:
– Ты устала?
Не ответив, Корела подошла к белому резному секретеру с множеством ящичков, выдвинула один, вытащила флакон – несомненно, с лиилам, наркотическими духами, – отвинтила золотую пробку. Ее пальцы дрожали.
«Сейчас будем выяснять отношения, – тоскливо подумал Мартин. – Мол, зачем поймал вора, почему не так кушал? Эх, надо было смыться…»
Он не угадал. Корнела улыбнулась странной напряженной улыбкой:
– Я кошмарно устала и мерзну. Выпьем что-нибудь?
– Давай, – согласился Мартин.
Спрятав флакон, она достала из другого ящичка две рюмки черного стекла и фарфоровый сосуд, покрытый тонкой полустершейся росписью.
– Это кидийское столетней выдержки, ты такого еще не пил.
Мартин ждал с нарастающим энтузиазмом: кидийское – лучший из фаянийских сортов, да к тому же столетней выдержки! Корнела поставила рюмки и сосуд на низкий круглый столик в центре комнаты, опустилась в кресло. Не ожидая приглашения, он устроился в кресле напротив.
– Попробуй, – златорожденная подвинула ему одну из рюмок, сама взяла другую и торопливо отхлебнула.
Приготовившись насладиться букетом столетнего вина, Мартин поднес рюмку к губам, вдохнул аромат. Потом сделал совсем малюсенький глоток… В следующее мгновение его язык противно заныл, а желудок буквально вывернуло наизнанку. Все, что было съедено в ресторане Торгового Городка, выплеснулось на колени, на столик, на пол – вместе с проглоченными Мартином каплями кидийского, которые и вызвали такую реакцию. Микроскопический детектор ядов имплантировали ему несколько лет назад, перед тем как он отправился выполнять особое задание ЛОСУ на Флосмаре. Флосмарийцы травят друг друга почем зря, по любому поводу, так что это была нелишняя предосторожность. Вернувшись, Мартин не стал избавляться от детектора: может, еще пригодится. Вот и пригодился… Его рвало посреди со вкусом убранной белой комнаты; он сполз с кресла на пол и стоял на коленях перед омерзительной лужей, спазмы следовали один за другим. В желудке уже ничего не осталось, теперь Мартина рвало желчью. Наконец микропроцессор детектора счел, что задача с честью выполнена, и спазмы прекратились. Опершись дрожащей мокрой рукой о подлокотник, Мартин поднялся на ноги. Корнела, застывшая как изваяние, смотрела на него широко раскрытыми глазами.
