Иная терра.Трилогия - Эльтеррус Иар (бесплатные серии книг TXT) 📗
И тогда-то Стас понял, насколько смехотворной была учебная нагрузка в институте. Тогда он мог учить только то, что хотел, по остальным предметам готовясь на уровне «сдать экзамен и забыть». Теперь же Ветровский был вынужден изучать все дисциплины, необходимые инженеру корпорации, но не очень-то нужные ему самому, и выкраивать помимо того время на самообучение. К счастью, как обучаемый, он имел послабление в работе — двенадцать часов вместо четырнадцати.
Половину оставшегося времени часов юноша тратил на учебу, еще часа два уходило на еду, ежедневный душ и тому подобные вещи, и четыре часа оставалось на сон. Неприятным сюрпризом оказался укороченный день — тех, кому выпало работать меньше, строем погнали в зал отдыха: смотреть одобренные фильмы, читать одобренные книги, слушать одобренную музыку.
Стас наскоро просмотрел предложенное: низкосортные боевики, безмозглые детективы, техномузыка без смысла и мелодии. Впрочем, нет худа без добра — устроившись на краю широкой скамьи и прислонившись к стене, он честно проспал весь фильм, а ночь употребил на учебу.
Выходной день оказался еще хуже укороченного. Во-первых, он включал в себя несколько более разнообразную программу и просто отоспаться за «просмотром» боевика не представлялось возможным. Во-вторых, в графике «выходного» обязательным пунктом значилось посещение проститутки. Об этом его накануне предупредил Восьмой.
— Я не пойду к ней, — помотал головой Стас. — Не пойду.
— Пойдешь. Это обязательно.
— Значит, посплю часок.
— Там камеры. Тебя накажут.
— А если бы я был, допустим, импотентом?
— Только по свидетельству врача. Седьмой, не нарывайся. Накажут всех.
— Как обезьяны в ящике, честное слово! — вызверился Стас. — Дрессированные обезьяны.
— Знаю, — Восьмой отвернулся, но Ветровский успел заметить горькую усмешку на его губах.
И внутренне улыбнулся. Лед тронулся… К проститутке он в итоге пошел. И час провалялся на кровати, раздумывая об аксиологии в концепции Платона. Аксиология вкупе со здоровой брезгливостью оказалась сильнее молодого организма, и «девочка» просто не смогла ничего сделать, хоть и старалась.
— Все же добился своего, — сказал Восьмой.
— Да, у меня есть такая привычка.
— Вредная привычка. Здесь — вредная.
— Да? А мне кажется, как раз наиболее полезная.
Восьмой задумался, пытаясь понять, что именно собеседник имел ввиду, и Стас внутренне улыбнулся. Все шло, как задумано. Вернее, не как задумано — он просто не решался что-либо загадывать в этом кошмарном мире, ограниченном территорией корпорации — но, по крайней мере, исключительно ему на пользу.
Большой проблемой оставался Стасов страх наказания, страх боли. Одновременно с тем остро стоял вопрос привлечения на свою сторону прочих соседей по бараку. На данный момент Ветровский был уверен: представься возможность, и за ним без колебаний пойдут Третий, Восьмой и Десятый. Оставалось еще пять человек: Второй, неприятный и замкнутый тип, севший за убийство, Пятый и Первый — неудачливые грабители, как ни странно — неплохие ребята, Шестой — тихий и забитый мужик, которого засадила собственная жена за «регулярные избиения», и Девятый, циничный мужчина лет пятидесяти, сидевший третий год за саботаж.
В принципе, со всеми, кроме Второго и Девятого Стас вполне мог найти общий язык. Но если убийца ему хотя бы не мешал, то инженер невзлюбил юношу с первого дня и не упускал возможности сделать ему хоть какую-нибудь гадость. От него требовалось избавиться, причем как можно скорее. Ветровский прекрасно понимал, что как бы он сам перед собой не храбрился, действительно долго в таких условиях ему не выдержать. Слишком привык к своей своеобразной свободе выбирать обязанности, слишком привык к молчаливой или не очень поддержке друзей, слишком привык к небу над головой и ветру в пальцах. А еще чем больше Стас изучал людей, ставших «рабами» в корпорациях, тем больше удивлялся странному подбору.
Здесь почти не было преступников, осужденных за что-то действительно серьезное. На десяток бараков — трое убийц, семеро грабителей, причем без «телесных повреждений», один насильник шестидесяти восьми лет от роду, в виновность которого не верил ровным счетом никто, включая персонал из «свободных», двадцать человек воров, из которых реально воровали от силы пятеро.
На удивление много было бывших работников этой же корпорации, осужденных за воровство, саботажи, шпионаж и тому подобные вещи — проще говоря, люди, которых корпорация хотела одновременно и подмять под себя, и лишить прав. Осторожно порасспрашивав, Стас выяснил причину: настоящих преступников корпорации покупали для других работ, на внутреннем жаргоне называемых «каменоломнями». Больше всего Ветровского удивляло отношение заключенных друг к другу. Нет, это нельзя было назвать дружбой или теплотой, но в бараках действительно была принята взаимопомощь. На удивление мало встречалось стукачей, невзирая на заявления Аркадия Венедиктовича — доносчикам объявляли бойкот, а без поддержки выжить в корпорации не представлялось возможным.
Работу предпочитали делать вместе, согласовывая действия, и если кто-то не успевал за остальными, ему помогали — ведь наказание в случае чего получит весь барак, просто непосредственно провинившемуся достанется чуть больше. В общем, было с чем работать и на кого надеяться. Пока что Стас строил планы, один невероятнее другого, учился, в авральном темпе перелопачивая всю доступную литературу, всеми правдами и неправдами избегал любых придирок и искал подходы к соседям по бараку.
Больше всего сблизиться удалось с Восьмым, который чем дальше, тем становился разговорчивее — в его понимании, конечно же. Это означало, что теперь Игорь не ограничивался десятком фраз строго по делу за день, а мог поговорить о чем-то другом. Правда, все так же коротко и сжато.
Спустя два месяца после попадания Стаса в корпорацию, Восьмой рассказал свою историю, и Ветровский в очередной раз поразился: как так получается, что среди бандитов из трущоб, отбросов общества, которых и за людей-то не считают, встречаются действительно достойные люди? Ведь окажись на месте Игоря… да хотя бы кто-нибудь из сокурсников Стаса, смогли бы они отказаться от хороших денег, дорогого товара и выгодного сотрудничества только потому, что этот товар — наркотики? Разумеется, нет.
Если бы кто и отказался, то только из-за страха связываться с наркоторговлей, за это полагался неслабый штраф, а при определенных обстоятельствах — даже заключение. А Игорь — отказался, хоть и понимал, что здорово рискует. Вскоре в барак пришло пополнение — молодой парень-спортсмен, севший как раз за продажу наркотиков. Причем на самом деле за продажу.
Стас с самого начала демонстративно проигнорировал новоиспеченного соседа, равно как и Игорь. Посмотрев на старшего барака и его приятеля, от наркоторговца отвернулись и остальные. А через три дня утром новенького нашли мертвым.
— У меня сын от наркоты помер, — коротко сказал Второй в душевой — одном из немногих помещений, где можно было относительно свободно разговаривать. Если знать, где камеры и микрофоны, конечно. — Я тогда торговца грохнул, за это и сел.
— Ты правильно сделал, — тихо отозвался Стас. — Я бы поступил так же.
Аркадий Венедиктович вызвал Ветровского к себе. Поил чаем, угощал сигаретами. Пытался разговорить. Стас ломал комедию, развлекаясь, как только возможно — он уже не боялся. Вернее, не позволял себе думать о последствиях — иногда это полезно.
Новомирский спросил прямо, пригрозив такой поркой, что Седьмого не откачают. Стас выкурил сигарету, напряженно обдумывая варианты, перспективы, возможные результаты. И сказал:
— Нам такого мудака не нужно в бараке. Мы его вместе удавили.
Через несколько часов придя в себя после наказания, он долго не решался поднять голову и посмотреть на соседей. Хорошо понимал — теперь он или выиграл, или проиграл. И если последнее — то шансов нет.
— Спасибо, — только и сказал Второй, а Игорь кивнул, одобряя действия Стаса.
