Иная терра.Трилогия - Эльтеррус Иар (бесплатные серии книг TXT) 📗

— Игорь.

V. IV

Олег никогда ничего не имел против взаимовыгодного сотрудничества. Он был готов ввязаться в рискованное предприятие ради кого-то, если этот кто-то был так или иначе ему дорог, вне зависимости от того, был бы это друг, или выгодный партнер, или полезный знакомый. Но Черканов ненавидел, когда кто-то пытался его использовать «втемную», вне зависимости от того, получил ли он сам какую-либо выгоду или нет.

То, что у загадочного помощника, Дориана Вертаска, есть своя причина как можно надежнее устранить Ветровского, Олег понял с самого начала. Общая неприязнь к мешавшему им обоим человеку позволила двум на первый взгляд непохожим людям найти общий язык и разработать совместный план по избавлению от помехи. Уже в процессе составления этого плана они поняли, что могут быть друг другу полезны и в других областях, и началось именно то, что Черканов называл «взаимовыгодным сотрудничеством». А потом ему пришлось разочароваться в партнере.

Все начиналось очень хорошо: Олег генерировал идеи, вдвоем они эти идеи обсуждали, что-то отбрасывали, что-то оставляли «на обдумать», что-то вместе дорабатывали и вносили в план. Постепенно сложилась четкая картинка: обвинить Ветровского в одном, за счет этого испортить ему репутацию и организовать раскол в его Ордене, а посадить за другое, в чем он, с точки зрения законов, и в самом деле виновен. Однако за использование поддельных документов и распространение запрещенной литературы при нормальном прокуроре и хорошем судье больше двух лет получить сложно. Следовательно, надо было добавить еще что-то, от чего Ветровский отвертеться не сумеет. Идею обвинения в сетевом покушении подбросил Дориан. Он обладал всеми доказательствами совершения этого покушения и готов был обвинить в нем Ветровского, придя на суд в качестве свидетеля. Его умение убеждать и, что не менее важно, его деньги и связи позволили бы отправить Ветровского в заключение лет на семь, как минимум.

Олег присутствовал на всех заседаниях. После первого суда ему позвонил Дориан, пообещал добиться смены судьи и прокурора и настоял на том, чтобы Черканов сам позаботился об адвокате. Молодой человек счел требование партнера разумным и честным — и Алик Гонорин попал под машину. К сожалению, только после второго заседания, когда шустрый мальчишка уже успел в пух и прах разбить обвинение в педофилии, да как грамотно!

Хоть игра и шла против него, Олег не мог не оценить изящность обороны, развернутой Гонориным. Теперь все должно было решиться на последнем заседании. На заседании, на котором Ветровский остался без своего приятеля, зато с осознанием, что тот серьезно пострадал по его, Ветровского, вине. Все должно было пройти идеально — если бы чертов Вертаск выполнил свое обещание и явился на заседание! Тогда даже непонятно откуда выползший Каноров не смог бы испортить идеально выстроенный план. Да, все равно в итоге все получилось именно так, как было нужно. Ветровский сел на пять лет, а при таком приговоре на свободу не выходят.

Деньги — олеговы деньги! — как и всегда, решили дело. Но сам факт того, что Дориан практически подставил партнера, не придя в суд, серьезно поколебал доверие Черканова. Окончательно это доверие подорвал последующий разговор. Вроде бы, Вертаск ничего такого не сказал, но Олег интуитивно понял: его использовали. Несколько вопросов «как будто бы ни о чем», немного логики и размышлений — и подозрения превратились в уверенность.

Черканов не стал говорить Дориану о своих выводах. А через две недели после суда обратился к партнеру за помощью в одном небольшом деле. И получил закономерный отказ с примерной формулировкой: «Мне сейчас некогда, не до того, и вообще, позвони через месяц-другой, быть может, я найду тебе еще какое-нибудь применение».

Его не просто использовали, его использовали и выкинули за ненадобностью, просто не на помойку, а в кладовку, откуда при необходимости можно будет достать, стереть пыль, придумать красивую сказочку, и использовать еще раз, и еще, и еще…

Олег позвонил через месяц. Предложил взаимовыгодный проект, никоим образом не показывая, как изменилось его отношение. Дориан сперва остерегался, не хотел соглашаться, но когда Черканов, равнодушно пожав плечами, бросил: «Ну, как скажете. Мое дело предложить, а если вы не хотите — я найду, кого заинтересовать», Вертаск попросил перезвонить ему через полчаса, когда он обдумает предложение. Олег предложил ему самому перезвонить «как обдумает», но предупредил, что ждать будет только до вечера. Дориан убедился, что никакой угрозы от предложенного дела не исходит, а в перспективе светит только неплохая выгода, и перезвонил через час. Черканов улыбнулся и начал обсуждать детали. В голове медленно зрел план — даже не мести, всего лишь равнозначного ответа. Он не собирался позволять себя использовать. Личных встреч с Дорианом молодой человек с того момента избегал.

V. V

Иногда самые верные решения приходят в самых неожиданных местах. Или в неожиданное время. Или в неожиданной ситуации. В общем, неожиданно. Свое решение Стас нашел, когда лежал в бреду после первой экзекуции. Несмотря на усилия Восьмого, на следующий день он не смог встать с кровати — пришлось вызывать врача. Тот диагностировал какое-то мудреное воспаление и прописал три дня терапии в больничном отсеке.

Сразу по прибытию в палату — крохотное помещение, где с трудом помещались койка, откидной стул и тумбочка, Ветровский вновь провалился в мутное забытье. Его будили, делали уколы, мазали мазью — корпорация заботилась о том, чтобы ее рабы как можно быстрее вставали в строй — и он снова закрывал глаза, сознание вновь уплывало в кровянистый кисель боли, крика, страха. И где-то между сотой и тысячной попытками выбраться из кошмара, в сознании отчетливо прозвучали слова-воспоминание: «Сложно ломать только тех, кто ни бога, ни черта не боится, кого ничем не испугаешь. Их можно в любой грязи вывалять, они встают, отряхиваются и продолжают идти вперед. Но таких, к счастью, мало. А ты… ты, быть может, сломаешься уже сегодня»

И Стас спросил себя: а не сломался ли он и в самом деле? Заставил вспомнить наказание — свист рассеченного воздуха, тяжесть кнутовища, режущую воспаленную боль, панический ужас и готовность делать все, что угодно, лишь бы больше не попасть под руку палача. Страх удушливой волной подступил к горлу, молодого человека затошнило, в глазах потемнело от воспоминания. Он машинально прикусил истерзанную во время порки губу, тонкая кожица лопнула, рот наполнился смешавшейся со слюной кровью — Стас с отвращением сплюнул на пол. И представил, что ему предлагают выбор: допустим, сдать того же Восьмого, назвавшего свое имя или получить еще тридцать ударов. Что он выберет? Ответ искать не потребовалось. Да, было невыносимо больно и страшно. Но это просто с непривычки — вон, даже Десятый, уж на что слабак, строго говоря — а и то почти не кричал. Это всего лишь боль, и ее можно выдержать. А предать себя, все свои принципы и идеалы, убить все, что являло собой его собственное «я» — это уже безвозвратно, этого не вернуть, не восстановить. «…кого ничем не испугаешь» Его можно очень многим испугать. Но знать об этом никому не обязательно.

Если так надо, чтобы выжить, сохранить себя и выйти отсюда — он так и сделает. Ни бога, ни черта. Не испугать, не сломать — разве что только убить, но не победить. Можно извалять в грязи — но тело несложно отмыть, а до души им не добраться. Не стыдно сто раз упасть — стыдно один раз не подняться. Пусть будет так. Он справится. Стас улыбнулся и закрыл глаза. Спустя минуту он уже спал — глубоко и спокойно.

Ветровского выпустили из больничного отсека через четыре дня — как только спало воспаление, а раны начали понемногу затягиваться. Из палаты его отвели сразу же на завтрак, и Стасу было приятно увидеть тень облечения в глазах Восьмого, Десятого и Третьего, когда он едва заметно улыбнулся им, показывая, что все в порядке. В тот же день после окончания работ молодой человек подал заявление на обучение. Больше всего он боялся, что не получит разрешения — он не знал, что за игру затеял желающий поразвлечься Новомирский, а ведь решение по вопросам обучения принимал именно он. К счастью, ответ, пришедший на следующий день, оказался положительным.