Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс (бесплатные версии книг .TXT) 📗
— Персиваль?..
— Вы правы, — хрипло сказал тот, дёрнув уголком рта. Посмотрел на манжет, отпустил его, встряхнул рукой. Скривился, зажал снова. Чертыхнувшись, расстегнул второй рукав и сунул запонку в карман брюк (через мгновение туда проникла маленькая мохнатая лапка и извлекла добычу). — Вы правы, — повторил он. — Я не должен заставлять Криденса проходить через это. Хотя я уверен, что риск невелик…
— С чего вы взяли?
— Гриндевальд не убьёт меня, — сказал Грейвз, аккуратно закатывая рукава до локтя и не поднимая глаз. — Я интересен ему живым. Трепыхающимся. Он обрадуется возможности снова залезть ко мне в голову.
— Хотите провести у него в плену всю жизнь?.. — негромко спросил Ньют. — Вы ведь тогда так и не сумели сбежать.
— Тогда было не к кому, — коротко ответил Грейвз и поднял взгляд. — Хорошо. Я встречусь с Дамблдором.
Очевидные вещи (Криденс Бэрбоун)
Прозрачные солёные волны набегали на берег и шипели, растворяясь на обкатанной гальке. Берег был пёстрым: рыжим, белым, серым, кирпично-красным, опаловым, жемчужным. Нагретые солнцем камни ласково жалили босые ступни. А в мелкие округлые камешки можно было зарыться пальцами ног. Волны упруго ударяли в щиколотки, щекотались пеной, отступали, чтобы снова нахлынуть. Солнце припекало голову, бриз пах свежестью и простором.
Криденс знал теперь столько новых слов, столько новых ощущений, что иногда ему хотелось кричать от счастья. В мире оказалось столько невыразимого удовольствия, о котором он не подозревал раньше, что ему безо всякой магии хотелось раствориться в этом вкусном и свежем ветре, в этих волнах, в солнечном свете — и просто быть, впитывать радость кожей, жадно ловить каждый луч, каждый глоток воздуха.
В чемодане Ньюта солнце, море и ветер были созданы магией, но чувствовались в точности как настоящие. Чемодан Ньюта был самым главным магическим чудом, хотя думать так было неловко — Криденс смутно ощущал что-то неправильное в том, что волшебные существа впечатляли его куда сильнее, чем магия мистера Грейвза. Может быть, потому, что мистер Грейвз использовал магию, как инструмент, а волшебные существа просто… были. Без цели, причины и предназначения, и в самом их существовании было что-то волшебное.
Криденс был бесконечно благодарен Персивалю за то, что тот разрешил навещать зверинец Ньюта. Он бы сильно скучал по своим друзьям, если бы с ними нельзя было увидеться — с морскими конями, с окками, с выводком лечурок, с проказливым ниффлером. Они никогда не говорили о том, почему Криденсу здесь так нравится. Персиваль не спрашивал, он просто разрешил, но Криденсу страшно хотелось, чтобы однажды он спросил: «Криденс, почему тебя так тянет сюда?..»
И он бы рассказал, сколько волнения испытывает, заходя в отгороженное тентом пространство. Ведь здесь был весь мир. Вот плещется тёплое море — а рядом вздымается горный хребет, укутанный снегом. Вот солнце прокаливает пустыню — а вот прохладная, тихая, сухая пещера огромной змеи. И всё — рядом, надо сделать лишь пару шагов, чтобы попасть на пологие холмы из густого леса, а из леса — на плоскую, как стол, равнину, где свищет ледяной ветер.
Наобнимавшись на прощание с морскими конями, Криденс вышел из воды, на ходу раскручивая брюки и высушивая рубашку. Персиваль стоял на дощатом помосте рядом с Ньютом, они разговаривали вполголоса. Криденс подошёл ближе, встал рядом, поймал короткую улыбку. Заметил закатанные рукава рубашки, насупился: Персиваль никогда не позволял вовлечь себя в уход за волшебным зверинцем, хотя Криденс не раз предлагал.
— Ньют уговорил вас помочь?.. — ревниво спросил он.
— Не смотри так, — Персиваль улыбнулся, тронул его за затылок. — Где-то обронил запонку, пришлось снять вторую.
Он сунул руку в карман и нахмурился, не найдя, что искал.
— Это наверняка Плюш, — сказал Криденс. — Он любит всё блестящее. Я сейчас отыщу его.
— Кто такой Плюш?.. — спросил Грейвз.
— Ниффлер, — отозвался Ньют, смущённо улыбаясь своим пальцам. — Извините, Персиваль, я же говорил, — не все здесь хотят вас сожрать.
— Некоторые хотят просто обчистить? — тот усмехнулся. — Пусть вернёт, обещаю, что не сделаю из него воротник.
Криденс сбежал по ступенькам к гнезду ниффлера — тот как раз любовался своим новым приобретением, пристраивал его то так, то сяк на кучу другой блестящей драгоценной мелочи.
— Плюш, — шепотом позвал Криденс. — Верни сейчас же! Или мистер Грейвз очень рассердится. Знаешь, что он сделает, когда рассердится? Отшлёпает тебя, вот что. Прямо по хвосту.
Ниффлер состроил жалостливую мордочку и сжал запонки в кулачках. Криденс протянул руку:
— Дай сюда.
Плюш взволнованно замотал головой, моргая чёрными глазками.
— В следующий раз я принесу тебе бусы. Длинные бусы из блестящих камешков, — пообещал Криденс. — Они будут сверкать, как радуга. Хочешь бусы?..
Ниффлер засопел, сомневаясь, потянулся спрятать запонки в карман.
— Защекочу, — пригрозил Криденс, хмурясь. — Или даже… знаешь что?..
Он повернул ладонь вниз, сосредоточился — с пальцев потянулись стрелы тонкого чёрного дыма. Ниффлер испуганно округлил глаза, задышал чаще. Криденс коснулся его — Плюш пискнул, подпрыгнул, шерсть вздыбилась, как иголки у сердитого ёжика.
— Отдай запонки, — с угрозой прошептал Криденс, — а то заколдую — будешь таким всегда.
Ниффлер жалобно заскулил, прижав кулачки к груди.
— Считаю до трёх, — Криденс протянул к нему ладонь. — Один… Два…
Ниффлер швырнул запонки ему в руку, метнулся в уголок и начал нервно приглаживать шерсть лапками.
— И не смей больше ничего красть у мистера Грейвза, — предупредил Криденс, вставая.
Ветер гулял по траве. С одной стороны щеку грело солнце, с другой — над холмами висела огромная луна. Иногда Криденс гадал, можно ли уйти в это пространство так далеко, что потеряешься и не найдёшь дорогу назад?..
Когда-то ему хотелось потеряться здесь. Давно, когда он только встретился с Ньютом, когда его ещё пугали волшебные существа, он ушёл далеко в пустой луг с холмами на горизонте. Шёл так долго, что устали ноги. Он не знал, зачем он ушёл, просто ему хотелось побыть одному, чтобы никто не смотрел на него, чтобы не слышать ничего, кроме шелеста ветра по траве и свиста невидимых птиц за облаками.
Облака и солнце висели на одном месте. Он шёл и шёл, по горячему лугу, полному незнакомых травяных запахов, а потом понял, что у него нет ни воды, ни еды, и он не знает дороги назад. Тогда он сел прямо на землю, обхватил колени руками и подумал, что умрёт здесь, и никто никогда не найдёт его. Ему было так грустно, что он тихо плакал, обнимая колени. У него не было сил, чтобы пойти назад.
Но Ньют нашёл его, потому что на самом верху было не небо, а край полотнища и деревянные рейки под потолком чемодана. Ньют однажды пытался объяснить, как работает эта странная магия, но Криденс так и не понял, то ли они все в чемодане становятся ужасно маленькими, то ли чемодан становится ужасно большим.
Ньют перелез через тент и спрыгнул совсем рядом с Криденсом. Подобрался ближе, сел рядом, обнял за плечи. Криденс молча плакал, не шевелясь. Ему было ужасно хорошо, что Ньют нашёл его, и можно больше не умирать. И ужасно грустно, что раньше никто не сидел с ним так, обнимая за плечи и прислонившись головой к голове. И ужасно, ужасно жалко себя.
С Ньютом было легко: он говорил тихим голосом и почти никогда не смотрел в глаза. Он разрешил Криденсу жить в деревянном сарайчике, где сушились травы, а на полках стояли разноцветные пузатые склянки и жестяные банки. Ньют приходил, уходил, приносил еду. Он всегда разговаривал с Криденсом, глядя в сторону, будто говорил сам себе.
Потом Криденс подружился с Хоуп — она была смешной и очень красивой. Он подружился с морскими конями, с лунтелятами, с маленьким рунеспуром и даже с ниффлером, который обожал всё блестящее. Потом Криденс начал помогать Ньюту следить за порядком в зверинце, а когда Ньют уходил, он бродил из одного вольера в другой. Разговаривать с Ньютом было очень тяжело. Разговаривать с теми, кто отвечал, курлыкая и бодаясь в колени, было намного легче.
