Жесткий контакт - Зайцев Михаил Георгиевич (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
– Чо за шухер? – шепотом спросил Псих, тычась бородатым подбородком в плечо Шаману.
– Река, – коротко ответил Шаман.
– Чего? – громко переспросил Жора.
– Тшш-ш! – шикнул на Жору Псих. – Не ори. Река впереди.
– Какая, блин, река?
– Тш-ш! Тише ты, бычара. Карту вспомни, река тама нарисованная. Вверх по течению, вспомнил, это самое, хилять надо. Она в сторону загнется, а нам все вверх и вверх по карте...
– Блин, братки! Неужто дошли?! А ты, психопат, все каркал, типа, не так идем...
– Да не ори ты, фраер...
– А чо? Чо шептаться-то? Псих, ты чо все шепчешь-то? Белок спугнуть боишься? Эй! Шаман! Серьезно, что ль, до реки дошли?
– Да, – бросил Шаман, не оборачиваясь.
– Ура, братва! Ща, блин, помоемся. Я купание ужас как уважаю.
– Захлопни пасть, фраер! Это самое, не гундось, просил ведь...
– А ты объясни, Псих. Чисто по-человечески. Почему я должен тебя слушаться и...
Но стремительно разгоравшемуся очередному конфликту не суждено было достигнуть всегдашнего скандального уровня. Произнеся союз «и», Жора застыл лицом, поскольку ельник внезапно закончился и вся троица неожиданно оказалась на лесной опушке. А за опушкой лужок, а за лужком река.
– ...и... ии-и-эх, блин! Речка!.. Ши-ирокая, блин, будто Обводной канал в Питере.
Не такой уж и широкий Обводной канал. Но полноводный. Так и открывшаяся взору река радовала глаз мощным течением. И сразу чувствовалось, что это глубокая, полноценная, молодая река, а не широкий старичок-ручей или жалкая протока. Выйдя на опушку, Жора стряхнул с плеч рюкзак и, не останавливаясь, потопал к воде, на ходу снимая с себя одежду. Шаман, сделав несколько шагов по мягкой, выцветшей на солнце луговой травке, остановился. Прищурившись, исследовал взглядом противоположный обрывистый берег, поросший густым ельником. Псих остался на опушке. Неуютно Психу на открытой местности, за множество дней блужданий по лесу он и сам не заметил, как привык постоянно находиться среди деревьев, будто в толпе людей. Отсюда и его желание говорить шепотом, и излишняя осторожность. О нет! Никакие патологические, безотчетные страхи не мучили Психа. Он, калач тертый, все, чего можно и чего нельзя, отбоялся. Но, по уму, сначала надо осмотреться на незнакомом месте. Вона, это самое, Шаман тоже не торопится к речке.
Ну а Жора уже разделся и уже зашел по колено в студеную, прозрачную воду.
– Эге-гей! Земляки! Водичка, блин, сто пудов!
Счастливо улыбаясь, как малый ребенок, Жора с гиканьем и улюлюканьем плюхнулся в речку. Заржал оглушительно громко, нырнул, вынырнул и неумело, саженками поплыл вдоль берега.
Шаман воткнул дротик в землю острием вверх, поставил рядом торбу и, прижав ладонь ко лбу, пристроив ее козырьком над глазами, продолжил изучать другой речной берег.
Псих присел на сухие иголки под разлапистой елкой, на кочку, не снимая рюкзака, вытянул ноги. Сидел, как в кресле, отдыхал.
Довольно отфыркиваясь, Жорик вылез из воды. Еще раз крикнув: «Эге-гей!», помахал рукой землякам, дескать – айда ко мне, сюда, на бережок. Земляки на призывные жесты и крики не прореагировали. Ругнувшись, Жора, как был голый и мокрый, побрел обратно к опушке.
– Вы чего стремаетесь, блин? – обиженно спросил он, подходя к землякам. – Шаман, водичка, блин, ключевая, прикинь. Песочек на дне – ваще атас! Пошлите, помоемся, а то воняет от нас, грязью заросли. Песочком, блин, разотремся, как мылом. Шаман, я чего вспомнил. Дед один мне рассказывал, когда я еще в охранной фирме служил после армии. Дед при Сталине, после войны с немцами, конвоировал на баржах бендеровцев вперемешку с ворьем. Через Сибирь, прикинь. По рекам. Травил, бывало, соскочит какой арестант с баржи и шасть к берегу, а конвойным в беглого стрелять в лом, чего зря патроны тратить. Знали – обратно поплывут, беглый на бережке будет стоять, руками махать и, типа, взад, на баржу под конвой, обратно проситься. В тайге реки по типу дорог, по типу шоссе через лес. Может, свяжем плот и вниз по течению, а? Речка краем карты обрезанная, может, там, внизу, города какие есть, а?
– Плот, говоришь... – Шаман оторвал руку от лба, задумчиво почесал затылок. – Мысль, конечно, интересная, но, когда до железки дней десять пути осталось, к чему рисковать? Риск вообще всегда по возможности надо сводить к минимуму, согласен?
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского, – выдал подходящую случаю шаблонную фразу Жора.
– Ради шампанского рискуют только идиоты, – ухмыльнулся уголком рта Шаман. – Ну-ка, Жорик, собирай в темпе одежки и пошли отсюда. Торчим, как три тополя на Плющихе, а между тем не нравится мне тот берег. У одной елки ветка обломана, как будто человеком, на земле чего-то блестит, то ли слюда, то ли стекла осколок.
Жора повернул голову, внимательно посмотрел на противоположный лесистый берег, пожал плечами.
– Ни хрена, блин, не вижу.
– Если ты ничего не видишь, Жора, это совсем не значит, что там ничего нет и... и никого...
– Блин! Не въезжаю я, Шаман! Ну, если рядом, типа, люди? Это ж клевяк! Полный кайф, блин! Мы ж идем-то куда? К людям? Нет?
– Оно конечно, Жора. Идем к людям, но люди бывают разные, и лучше, чтобы мы их сначала заметили, а не наоборот. Въезжаешь?
– Шаман дело толкует! – вступил в разговор Псих, завозился, поднялся с земли, поправил рюкзак за плечами. – Это самое, линяем отсюда. Мне тоже это место не нравится.
– Братки! Вы чо? Охренели? – Жора глупо заулыбался, переводя взгляд то с Шамана на Психа, то обратно. – Прикалываете , а?
Жора развернулся спиной к товарищам-зэкам, лицом к реке, оттопырив локти, поднес руки к лицу, собрал ладошки рупором и что было силы заголосил:
– Аа-а-уу-у!!! Лю-ю-юди-и!!. Есть кто-о жи-и-иво-ой!.. Вы-ы-ыходи-и-ии!..
– Сука! – Псих брызнул слюной, скрипнул гнилыми зубами, широко шагнул к голой Жориной спине и влепил по прыщавой заднице смачный пендель мыском кирзового сапога.
От неожиданного пинка Жора потерял равновесие, качнулся, припал на одно колено, глянул назад, через плечо, на Психа и зарычал зверем:
– Пор-р-р-рву, чурку!
– Ша!.. – попытался вмешаться Шаман, но встать между Психом и Жориком, как это получилось сегодня утром, не успел.
Жора ловко для тяжеловеса, к тому же из очень неудобного положения, прыгнул. Словно взбесившийся буйвол на ощетинившегося шакала, налетел Жорик на Психа. Многокилограммовая обнаженная масса опрокинула блатного, бугрясь мускулами, подмяла под себя и покатила по траве. Два тела слились в единый клубок и засопели натужно. Жора пытался задушить Психа в железных объятиях, Псих силился залезть корявым пальцем противнику в глазницу или, по крайней мере, в ноздрю.
– Ох ты, боже мой... – с откровенным презрением Шаман взирал сверху вниз на сцепившихся бандита и уголовника. – Ну, ей-богу, как дети. Уж дрались бы так дрались, а то, честное слово, как школьники на переменке.
Не расстегивая ремня, Шаман распустил тесемки на поясе кожаных штанов, и через пару секунд зажурчала пахучая бледно-желтая струя, дождиком орошая слившиеся воедино тела.
Как бы ни были увлечены друг другом Жора и Псих, однако оба на диво быстро сообразили, что и почему мочит их разгоряченные лица. Точнее, не «что и почему», а кто и чем. Телесный клубок моментально распался на две смертельно оскорбленные половинки.
– Шаман, блин! Да за такое... да за это... тебе, блин, не жить!.. – задохнувшись от ярости, Жора медленно поднялся с травы, брезгливо утирая лицо.
– Петух драный! – забился в истерике Псих, отплевываясь. – Шаман, падлой буду, опущу на хер!
Жора снова прыгнул. Снова попытался задействовать нехилую массу, опрокинуть противника. На сей раз Шамана. Не тут-то было! Мелкий приставной шажок, и Шаман сместился чуть в сторону, пропуская мимо себя Жору, на манер тореадора, уклоняющегося от атаки разъяренного быка. Вот только на корриде бык таранит рогами безобидную красную тряпку, а Жора со всей дури напоролся носом на оттопыренное предплечье Шамана, будто на шлагбаум. Пока Жорин нос плющило о напряженное предплечье оппонента, остальные телеса по инерции пронеслись под живым шлагбаумом, пятки проскользнули по траве, голую задницу подбросило кверху, и Жорик упал, бухнулся на спину самопроизвольно расслабившимся телом. Нокдаун. Можно, конечно, для порядка сосчитать до десяти, но, один черт, раньше чем через минуту Жора не встанет даже на четвереньки.
