Игры третьего рода - Долинго Борис (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
– Движение, как на Бродвее, – пошутил Пётр.
– Да уж, – с некоторой завистью констатировал Гончаров. – А у нас во что Челябинский тракт превратили? Значит, путёвая здесь власть. Видишь, всё спокойно.
– Патрули-то военные! – возразил Домашников. – Значит, есть чего патрулировать.
– А ты как хотел, естественно! Если не патрулировать в условиях чрезвычайной ситуации, то сам же видел, что происходит. Я в своё время предлагал нашим ввести именно такую систему!
– Ну и прекрасно, если здесь всё так хорошо. – Домашников почесал затылок.
– Ты думаешь, что-то не то? Так посмотри – видно же, что жизнь идёт, и сравнительно нормальная по нынешним меркам! В общем, давай прямиком в Екатеринбург. Над Невьянском – а он вон, уже виден – включишь «невидимку». И можно побыстрее лететь.
Гончаров откинулся на спинку кресла, чувствуя, как волнение, которое вроде бы улетучилось вместе с ночной темнотой, снова возвращается и царапает сердце. Относительный порядок по сравнению с тем, что творилось в Зоне, где они пробыли четыре года, здесь был виден, что называется, невооружённым глазом. Правда, вышки, так напоминавшие концлагеря… Ну так это же просто удобные пункты обзора и наблюдения – никакой колючей проволоки вокруг посёлка!
Они прошли над Невьянском, и Александр попросил сделать круг, чтобы лишний раз убедиться, что в городе не ощущалось запустения. Были пострадавшие здания, были участки, расчищенные от развалин, но были и свидетельства того, что строится что-то новое, и даже колокола звонили на паре церквей!
Знаменитая Невьянская башня, уральский аналог Пизанской, по-прежнему наклонно высилась над городком, а у вокзала дымил паровоз с несколькими вагонами. Белые клубы пара, которые изредка вырывались, словно уверяли, что всё не так плохо.
Единственное, что нарушало мирную картину, – такие же, как в Левихе, вышки с торчащими пулемётами, которые покрывали город ровной сеткой. Особенно это бросалось в глаза с высоты: вышки располагались чётко на расстоянии прямой видимости одна от другой.
После Невьянска дорога уже не шла через населённые пункты, но на ней по-прежнему отмечалось движение. Правда, это были только патрульные военные машины и грузовики, что-то перевозившие, – ни одной легковушки люди не увидели. На всём участке до Екатеринбурга попалось ещё два блок-поста, но общая обстановка на дороге выглядела спокойной. У Гончарова появилось стойкое ощущение, что во всём присутствует некая упорядоченная структура.
Когда показались кварталы Верхней Пышмы, фактически пригорода большого Екатеринбурга, Домашников сбавил скорость, и они ещё немного посовещались о том, как действовать дальше.
Сошлись, что для начала сделают несколько кругов по периметру, приближаясь к условному центру, чтобы чётко осмотреться и определиться – возможно, станет ясно, где находятся местные власти, то есть с кем, собственно, вступать в переговоры.
Гончарову совершенно естественно хотелось немедленно взглянуть на место, где стоял его дом, но он сдержал себя, чтобы не отклоняться от намеченной схемы облёта. Майор только скрипнул зубами, увидев Барьер, разрезающий городские кварталы и скверы, местами, проходя прямо по зданиям, а точнее, по тому, что от них осталось.
С другой стороны Барьера, рукой подать, находилась Зона, где он провёл четыре года, там оставался Черноскутов, который, безусловно, ломал голову, что же случилось с экспедицией, и, возможно, отправил уже кого-то ещё по следам Гончарова. А когда вторая экспедиция не вернётся, возможно, отправят третью и так далее. До боли было обидно, что пока нет возможности подать хоть какой-то знак и объяснить истинное положение вещей.
Машина направилась вдоль юго-восточной границы города. Конечно, это был не Невьянск, который находился далеко от Барьера и испытал относительно слабую ударную волну: здесь, в Екатеринбурге, обломки и сейчас перегораживали кое-какие улицы. Но при этом наблюдалось и много мест, где завалы полностью расчистили.
В этот сектор города попали большая часть районов вокруг Верх-Исетского завода, Уралмаша и кусок центра. Уральский завод тяжёлого машиностроения пострадал сильнее всего (Барьер проходил очень близко), но видно было, что в уцелевших цехах идёт какая-то работа!
Правда, и здесь по всему городу, особенно ближе к окраинам, торчали уже привычные вышки. Там, где технически сложно было воздвигнуть наблюдательные посты среди высоких зданий, такие пулемётные гнёзда ставили на крышах домов. На улицах виднелись люди, грузовики, подводы и, конечно, бронемашины. Домашникова, да и Гончарова удивило, что большинство бронированной техники разъезжало без газогенераторов! Факт того, что горючее могло иметься в таких количествах, вызывал недоумение.
Юго-восточный участок Барьера резал город через центральный пруд, отсекая эту его часть от железнодорожного вокзала. Граница прошла совсем недалеко от большого моста, который рухнул, но правда, всего двумя пролётами. Поскольку плотина, тоже оставшаяся в другой Зоне, явно не могла не пострадать основательно – там до Барьера вряд ли было больше трёхсот метров, ничего не сдерживало воду, и пруд фактически исчез – жалкая ленточка реки уже не нуждалась для преодоления в таком солидном мосте.
Наконец добрались до места, где майор мог разглядеть свой бывший дом. Улица Посадская, на которой жил Гончаров, тоже шла недалеко от линейного эпицентра возникновения Барьера, и здание, как и все в округе, имело плачевный вид. Одно крыло рухнуло полностью, но благодаря тому, что дом стоял торцом к основной ударной волне, та часть, где когда-то располагалась трёхкомнатная квартирка Александра, осталась цела! Правда, с первого взгляда стало понятно, что стеновые панели еле держатся, и в доме никто не живёт.
Александр выругался.
– Саша, – как можно мягче сказал Домашников, – ещё ничего не известно, сам подумай! Если плиты даже до сих пор не рухнули, значит, твои как минимум выбрались из дома! Будем искать.
Они завершили круг, и пока можно было сказать совершенно определённо, что город жив и живёт лучше и организованнее, чем та часть, откуда явились Гончаров и Домашников. Теперь следовало найти здание, где разместились местные власти, а они здесь явно существовали.
– Я что-то видел такое… – сказал майор, когда они разворачивались за Большеконным полуостровом над сильно обмелевшим здесь прудом. – Лети-ка к площади ВИЗа, где ДК был, помнишь?
– Ещё бы, – вздохнул Домашников, – когда-то я туда ходил в кружок игры на гитаре, а потом в ансамбле бренчал…
Майор Гончаров не ошибся: если в этой части города и имелось правительство, то располагалось оно сейчас именно здесь – в бывшем Дворце культуры Верхне-Исетского завода или, в разговорном обиходе горожан, ВИЗа.
Дворец являл величественное для времени своего строительства здание, мощной колоннадой отдалённо напоминавшее Большой театр. Оно осталось в очень хорошем состоянии, но сейчас площадь перед ним была выровнена и освобождена от когда-то имевшихся киосков и конечной станции нескольких трамвайных маршрутов, а на улицах на расстоянии пары кварталов стояли группы военной техники и блок-посты. На самой расчищенной площади перед ДК маячило несколько танков, а перед Дворцом спорта, который был чуть в стороне, даже два вертолёта МИ-24!
Над зданием развевался не российский флаг, а огромное красное полотнище, которое Гончаров заметил ещё издали, но это и не был флаг Советского Союза: серп и молот отсутствовали, а прямо в центре красовался чёрный двуглавый орёл.
Александр и Пётр переглянулись.
– Садимся вон туда, на свободное место напротив входа, но подальше от всех и вся, – сказал майор.
– Есть! – волнуясь, ответил Домашников. – Но мы рискуем: представляешь, если танки начнут по нам палить? Вряд ли выдержит защитное поле!
– Понимаю, – кивнул майор, – но другого выхода не вижу. Как ещё можно обратиться к местной администрации и что-то сразу доказать? И потом, я сильно надеюсь, что палить они не начнут. Во всяком случае – из танковых орудий. Куда они будут здесь палить – друг по другу перекрёстным огнём? Они же, уверен, не пьяные бандиты Лобстера, не похожи. В общем, садимся. Конечно, будь готов мгновенно взлетать.
