Будем жить! (СИ) - Сердюк Алексей (читаем книги бесплатно txt) 📗
В двух бараках заявились больными пятеро арестантов, многовато за раз, но в пределах… как объяснил Губарев. Тем более, они там набирались не за один вечер, и трое «старолежащих» действительно имели травмы средней тяжести и отлёживались уже несколько дней – небольшой обвал в глубоком врубе насажал им серьёзных ушибов по всему телу, включая головы (двое валялись с сотрясениями). Похоже, обвал если и был настоящим, то не слишком навредил этим троим, так как вели они себя во время побега весьма живенько… Кроме того, эти сволочи ухитрились изготовить примитивное оружие – что-то вроде ножей-дротиков! Деревянных, но с металлическими наконечниками, и один из этих уродов отлично ими владел… Когда доктор (точнее, врач-инфекционист, и с ним исполняющая обязанности медсестры лабораторный техник клинико-диагностической лаборатории – из аж трёх человек лаборатории, врач-энтузиаст, Горислав Сергеевич, организовал её в инициативном порядке и даже ухитрился выбить финансирование целым двум лаборатнкам) занимался осмотром вроде бы как полуживых пациентов, тройка каторжан дружно атаковала четверых конвойников, и троих… вывел из строя… именно ножевик! Двух стоящих ближе заколол в горло и печень, третьему – точнее первому, если по очерёдности нападения – метнул с обеих рук по дротику, попал в глаз и живот. Состояние тяжёлое, но пока ещё жив… может, и оклемается, хотя повязку на глазнице теперь ему носить до конца жизни. Двое оставшихся арестантов не только добили последнего конвоира, но и захватили в плен доктора и медсестру – по совместительству ещё и жену лейтенанта Конеша! Всегда говорил – не место гражданским на таких объектах, тем более женщинам…
Захватив заложников и оружие охраны, эти два отморозка (третьего последний конвойник таки положил, всадил в живот полрожка, жаль, что уже на остатках рефлексов, просто выжал крючок спусковой и… попал) быстро вскрыли второй барак, забрали дожидавшихся там «больных» и, прикрываясь заложниками, пошли на прорыв охраняемого периметра – к тому же, из барачного загона они и вовсе просто вышли, ворота в сетотчном ограждении как открыли для врачей, так и оставили, мол, что там случиться-то может?! Скорее всего, их бы там и пришили – возможно, правда, вместе с обоими заложниками – но каторжники точно рассчитали и время, и способ преодоления заграждений. Вместо прорыва к КПП или грузовым воротам они слаженно рванули к грузовикам, тем самым «уралам», которые водители привычно оставляли буквально в десятке метров от ворот – смысл перегонять специфический транспорт, который всё равно используется исключительно для доставки з/к и для почти любой другой работы должен быть переоборудован?! Нашёлся у них и спец-угонщик, завёл машину с полпинка… Этим «уралом» они с разгона вынесли одну из опор ограждения, заодно свалив секцию сетки, и бодро укатили куда-то в сторону гор, вдоль хребта, естественно, испоганив перед выездом вторую машину. Часовой с ближайшей вышки стеганул очередью по кабине машины – заложников бегуны загнали в кузов – и даже одного серьёзно задел, вопль был хорошо слышен, однако «урал» это не остановило, как и шипы на сетке – то ли не попали в колёса, то ли наддув достаточно компенсировал пробитие… Мы вернулись в лагерь примерно через два с лишним часа после побега, и машина с бандитами нам не встретилась. А жаль – поскольку одним из каторжников оказался мой старый недоброжелатель – Калека, будь он неладен! Я его не узнал, да и сколько времени мы тут пробыли – а вот он нас всех троих опознал, и оставил нам на стене барака послание. Кровью кого-то из убитых, шизоид е…анутый… Прямо напротив входа, крупными буквами: «Оборотень, тварь – попробуй МЕНЯ поймать!». Практически дословно… ну, только не «тварь» там написано было, а так один-в-один! Он же, гадина, похоже, и работал ножами…
За беглецами капитан буквально в течении часа выслал группу преследования – и это действительно быстро, в условиях ЧП и дефицита личного состава... Собрались в темпе вальса и на квадрах рванули по довольно чёткому следу тяжёлой машины. Машину – нашли. «Урал» на том мизере топлива, который оставался в баке – их не заливали более чем на треть никогда, именно из соображений минимизации последствий подобных побегов – проехал всего-то с полтора десятка километров, как раз к окраине плато вдоль хребта, и был брошен без всякого сожаления там, где закончилось топливо. Естественно, машину каторжники раскурочили как могли, наспех, но старательно… В кабине нашли подыхающего подранка, которому очередь с вышки прошлась по ноге так, что ходить ему в любом случае пришлось бы на протезе, и которого «соратники» без малейшего сожаления оставили вместе с машиной, да ещё напоследок пыронули ножом – чтоб уж точно сдох. Он и сдох – но, в виде мести за такое прощание, успел прохрипеть, что бегут уроды не наобум, их ждут, и не очень-то далеко, не более пары суток пути… След пеших каторжников группа преследования потеряла на первых же сотнях метров – на камнях отпечатков не остаётся. Покрутившись вокруг разбитой машины, бойцы упаковали труп брошенного беглеца и, скрипя зубами, вернулись на «Обманку»…
- Вот, сержант, то, что ты хотел… Там, в пакетах – мясо, галеты, батончики, ещё я по упаковке сублимата сунул, вдруг пригодится… я на три части раскидал, поровну. И противомоскитные накидки, две штуки. И сетка отдельно – этот рулон. А в этих двух вещмешках – тут вещи каторжников, только мало их, можно сказать, и нет почти… а в этом – куртка и ботинки Горислава Сергеевича и ночнушка с туфлями Елены Михайловны. Парень, ты человек новый у нас… верни их, сердцем прошу! Что хочешь требуй, но вытащи их, слышишь?! Капитан наш тебе верит, верит, что ты сможешь… Я Ленке жизнью обязан, а Сергеевич – это такой человек! – старшина Губарев захлёбывается воздухом, а когда пытается, прокашлявшись, продолжить, я отвечаю:
- Я не господь и чудес творить не умею. И мои ребята – не архангелы… Мы идём вдогонку, и ни я, ни ты не знаем, за всеми или… Я сделаю всё, чтобы догнать убийц. Когда догоню – посмотрим, действовать будем по ситуации, и никак иначе, ясно?!
Губарев чуть отшатывается, потом вдруг оскаливается и… кивает:
- Теперь и я верю! Достань их, Следопыт! Может, в арсенал заглянешь, выберешь себе что-нибудь?
Я поворачиваюсь к заканчивающим сборы друзьям. На обоих рюкзаки-трёхдневники, большую часть объёма которых занимают аптечки, запасы воды, спальный мешок (оба, кстати, добыли в Демидовске аналоги моего собственного), и, естественно, боеприпасы. Вооружены мы тоже весьма… специфически. Весло – наша основная боевая единица в прямом столкновении – как всегда, со своим любимым SIG-716 под «натовский» 7,62, плюс пистолет и пара гранат, на разгрузке шесть снаряженных магазинов, нож и прочее в комплекте. А вот мы с Денисом… наше оружие не для публики. Пришлось вскрыть свои резервы, ситуация располагает… Вместо привычного «калашмата» и моего «ковровца» мы пойдём с образцом забугорной мысли – B&T APC у обоих. Только глушители спрятаны – пока что – в рюкзаках, и старшина их не видел, не нужны никому лишние знания, даже сослуживцам. Правильно Губарев говорит – я тут человек новый, кто чем дышит представления не имею, так что «многая знания – многая печали», обойдутся! У обоих по четыре гранаты, полсотни патронов и короткоствол, я со своим привычным ножом, День таскает трофейный, отобранный у кретина с «Бурого», похожий на «ари блилах». Чем ему эта штука нравится – не знаю; довольно специфический прибор и требует соответствующих навыков, да и в быту неудобен, чисто боевая штуковина… хотя какая мне разница? Хочет – пусть мучается, нож – не автомат… Да, любимую «берету» я сменил, ради такого случая – на «вальтер», тот самый, с резьбой на стволе… опасение есть, что понадобится. И патроны соответствующие к пистолету прихватил, наравне с обычными.
- В арсенале есть саб-соники, дозвуковые? Для любых стволов, если есть – говори, для каких именно? – на всякий случай уточнил я, ни на что не рассчитывая. Старшина покачал головой:
- Вот этого – нету, это да… Только на кой тебе в лесу бесшумки?! – старшина, кажется, недоумевает совершенно искренне. Я пожимаю плечами:
