Кодекс чести - Гаркушев Евгений Николаевич (прочитать книгу .txt) 📗
– Никита Васильевич, извините, что мы беспокоим вас, но комиссия генерального штаба требует ваших показаний.
– Значит, вы представляете комиссию?
– Так точно.
Имен своих они не назвали, а я не стал интересоваться. Мы встречаемся по долгу службу – к чему лишние церемонии?
– Что бы вы хотели знать? – Подозреваю, мой голос звучал равнодушно и отстраненно.
– Как развивались события на позиции вашего отделения после того, как ее покинул Батыр Джальчинов? Почему вы сказали, что Чекунов убит, когда оказалось, что его взяли в плен? Как попал в плен Пальцев?
Сдержанно усмехнувшись, я спросил:
– Вы подозреваете меня в предательстве?
– Нет. Такой вариант исключается. Но некоторые вопросы ставят комиссию в тупик. Аналитики не могут дать законченную и непротиворечивую версию событий. А ваш бой у Царицына наверняка войдет в учебники истории и военной тактики.
– Прямо-таки в учебники? По-моему, вы нам льстите… Во всяком случае, мне.
– Нет. Вы сделали важное и нужное дело.
Будь по-вашему… Я коротко рассказал о своей стычке с Пальцевым, о том, что видел после того, как пытался пробиться на позицию Сысоева. Закончил тем, что меня подстрелили.
– Пальцев оказался вовсе не Пальцевым, – пояснил мастер школы рубинового ромба. – Его подменили.
– Пришельцы из других миров? – спросил я совершенно серьезно.
– Очень хорошо, что чувство юмора к вам возвращается, – кисло улыбнулся другой мужчина. – Вряд ли все было настолько сложно. Поработала персидская резидентура или купленные ею люди. Но с этим мы разберемся.
– Его поймали?
– Нашли тело. Он был убит, чьим выстрелом – сказать сложно. Но тело лежало у самого берега Волги.
– С какой стороны?
На меня посмотрели как на сумасшедшего. А я только сейчас понял, что землянка, в которой мы прятались с Машей, была на правом берегу Волги. И тогда это меня ничуть не смутило.
– Нам не совсем ясно другое – как удалось выжить вам? – поинтересовался военный с рубиновым ромбом. – Кто вас перевязал?
– Вы не нашли Марию?
– Какую Марию? – Оба посетителя насторожились.
– Девушку. Медсестру. Она мне и помогла.
– Никаких девушек на полигоне не было и быть не могло. Тем более – медсестер.
– Тогда и говорить не о чем. Значит, она привиделась мне в бреду.
– Но бинты… Вы были перевязаны такими бинтами, которые не используются ни в русской, ни в персидской армии. Мы получили заключение экспертов-криминалистов.
– Даже на экспертизу отправили?
– Мы были обязаны…
– Не могу дать объяснение этому факту. Откуда взялись бинты, я понятия не имею. Хотя очень хотел бы знать. А где вы меня обнаружили?
– Китайские наблюдатели нашли вас около траншеи, соединяющей ваши позиции и полуразрушенный подвал. В руке вы сжимали окровавленную шпагу. Рядом не было никого. Кстати, ваш клинок тоже нашли – в поле, метрах в трехстах от вас.
– И в подвале никого не было? Вы проверили?
– Все осмотрели очень внимательно. Искали труп рядового Иванова. Но так и не нашли. Мы были уверены, что вы тоже погибли. Вообще говоря, к тому шло – два дня без помощи выдержит не каждый.
– Мне помогали.
– Кто?
– Не знаю. Тот, кто перебинтовал меня, кто дал напиться, кто помог не сойти с ума и не замерзнуть.
– Замерзнуть летом? В Царицыне? – удивился мужчина с рубиновым ромбом.
– Да, мне было очень холодно… Почти все время.
– А откуда появилась колотая рана у вас на руке?
– Не знаю. Не помню.
Рассказывать о немцах было просто глупо. Попасть из военного госпиталя в клинику для умалишенных – увольте.
– Приятно было пообщаться с вами. Вы не станете возражать, если мы навестим вас позже?
– Конечно. Приходите, когда вам будет угодно. Кто из ополченцев уцелел?
– Больше половины, – ответил мужчина без знака фехтовальной школы. – Ваши товарищи продержались два дня. Отделение Сысоева потеряло лейтенанта Калинина и рядового Семикопытова. Из ваших в живых остался Джальчинов. Чекунов тоже в госпитале.
– Неужели? Очень рад такой новости!
– Его сильно контузило – и персы бросили его в степи. Потом одумались и отнесли к барже, в медицинскую палатку. Когда срок боя вышел, выдали его нам. За это им простили не слишком джентльменское поведение. О лже-Пальцеве мы тактично не вспоминали. Они – тоже.
– Прикрывать танковую броню пленным – не лучшая идея.
– Хорошо то, что хорошо закончилось. Русские не мстят без нужды.
– Кстати о мести. Наши танки сбросили персов в Волгу?
– До этого не дошло. Без поддержки бронетехники противник не смог взять укрепления Сысоева. По истечении срока боя противник признал свое поражение. Миссия была выполнена силами вашего отделения. Вы – герои.
– Не все, – вздохнул я. – К сожалению, не все.
Из госпиталя меня выписали в сентябре. Стояла прекрасная тихая осень – жара спала, но степи были полны теплом.
Почти все ополченцы разъехались по домам; каждый зашел навестить нас с Чекуновым – тот, как оказалось, лежал в соседней палате. Я много спал, гулял по двору госпиталя, иногда смотрел телевизор. С Максимом мы встречались редко – казак был плох, да и мне не хотелось общаться ни с кем. Отдохну, вернусь домой – тогда другое дело. Хотя кто знает?
Дженни писала из Америки бумажные письма, которые передавали авиапочтой: я не подходил к компьютеру, забросил интернет – он был таким ненастоящим… Я отвечал ей изредка. На душе было тревожно. Словно и не кончилась война.
Перед самым отъездом я решил прогуляться по Царицыну. С Мамаева кургана открывался замечательный вид на вытянувшийся вдоль реки город. Поля на западе лежали в дымке, мощные тракторы пахали стерню. Мне отчего-то казалось, что это ползут к Волге вражеские танки. Раны не болели – болело сердце.
Платиновые часы, врученные главнокомандующим, мерно тикали в кармане, отсчитывая уходящие секунды. Минута за минутой, час за часом – наш мир шел вперед. А где-то и время идет по-другому, и самые страшные бои еще впереди…
Я еще раз проверил билет на самолет: вылет из Царицына 11 сентября 1942 года в пятнадцать тридцать пять, прибытие в Ростов – шестнадцать двадцать. Нина обещала приготовить роскошный ужин. Генеральную уборку она уже сделала.
