Фактор Z (сборник) (СИ) - Тихомиров Максим (читать книги полностью TXT) 📗
— Нет, лучше просто убейте меня. Убейте, перед тем как бросить к этим пиявкам! — зашептал Остин, отхаркивая сгустки крови. — Пожалуйста, убейте! Пожалуйста! Нет…
Тиен и подросток подошли к яме и перевернули носилки. Остин попытался вскрикнуть, но грязная вода уже заполнила ему рот. Пиявки облепили его тело. «По крайней мере, я захлебнусь раньше, чем эти твари начнут пить мою кровь», — подумал Остин, но Тиен наклонилась и перевернула его на спину. Он не мог шевелиться — лишь только смотреть. Но над головой ничего не было кроме густых ветвей старых субэкваториальных деревьев. И пиявки уже подбирались к его телу, забирались под одежду. Одна из них взобралась Остину на лицо. Он видел, как она прокусывает ему щеку. Боли не было, но к ужасу Остина пиявка не остановилась, а продолжила пробираться к нему под кожу. Глубже и глубже. Но боль отступала. Как отступало и осознание реальности. Голова Остина запрокинулась. Дыхание стало прерывистым. На губах появилась кровавая пена. Зрачки расширились. Глаза все еще смотрели в небо, но смотрели слепо. Тело сковали судороги… До смерти оставалось совсем немного.
3
Остин очнулся утром. Яма с грязной водой была пуста — ни одной пиявки, и он даже подумал, что все это ему приснилось, померещилось. Может даже приснилось и нападение подростка, удар ножом… Он попробовал пошевелиться — грудь болела так сильно, что Остин застонал. Поднял руку и изучил оставшуюся от ножа рану — ничего, лишь только рубец. Остин уперся об илистое дно ямы рукой, пытаясь подняться, вздрогнул, почувствовав под ладонью рукоять проткнувшего ему сердце ножа. Грязная вода вздрогнула. «Пиявки!» — подумал Остин, боясь, что потревожит их, и они снова набросятся на него, но пиявок не было.
Он выбрался из ямы. Тиен и подросток сидели под мангровым деревом на краю поляны дикого водянистого риса. Они не спали и не бодрствовали — бессонная ночь заставляла их закрыть глаза, а страх — держать веки открытыми. Когда они увидели Остина, то даже не сразу поняли, что это реальность, а не видение. Первым очнулся подросток — вскочил на ноги и дрожа уставился на собственный нож, который Остин держал в руке.
— Все нормально, — сказал ему Остин, зная, что подросток не понимает его. — Все нормально, — он бросил нож на землю.
Подросток колебался — желание поднять нож, который был ему дорог, боролось со страхом приблизиться к ожившему мертвецу.
— Забирай свою игрушку и проваливай, — сказал ему Остин.
Тиен перевела его слова. Подросток потянулся к ножу, двигаясь, как трусливое изголодавшееся животное к куску брошенной человеком пищи, не хватало лишь хвоста, который можно было трусливо прижать к задним лапам. Остин не двигался — стоял и смотрел, как схватив нож, подросток, его убийца, бежит прочь, в джунгли.
— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила его Тиен.
Он не ответил, обернулся, долго смотрел на заполненную грязной водой яму, вспоминая то, что случилось с ним.
— Я должен был умереть, да? — спросил он Тиен.
— Да, — тихо сказала она.
— Почему не умер? — Остин невольно прикоснулся к шраму на левой стороне груди.
Тиен молчала, и Остин снова уставился на яму с грязной водой, в которой провел ночь.
— Меня спасло это место? — спросил он, вспоминая пиявок, которые пробирались к нему под кожу. — Можешь сказать мне, я уже взрослый мальчик.
— Это не так просто объяснить.
— А ты попробуй. Что это за место? Куда делись те пиявки, которых я видел вчера?
— Они в тебе.
— Во мне? — Остин не сразу понял смысл. — О чем ты говоришь? Как они могут быть во мне?
— Прости, но я не могла позволить тебе умереть, — Тиен вздрогнула, услышав громкий гортанный хохот Остина.
— Ты что? — спросил он, задыхаясь от смеха. — Ты что, говоришь мне о чувствах? Сейчас?
— Нет. Не о чувствах. Но ты иностранец. Если бы ты умер, то началось расследование. А тот мальчик… Его племя вымирает и на счету каждый подросток.
4
Пиявки в теле Остина заявили о себе спустя месяц после его чудесного спасения. Это было похоже на ломку закоренелого наркомана, даже хуже.
— Они просто голодны, — успокаивала его Тиен.
Он лежал на грязном матраце, подбитым сеном, уткнувшись лицом ей в колени, а она гладила его мокрые от пота волосы. Где они сейчас? Зачем они здесь? Все это потеряло значение. Да и по дороге в эту затерявшуюся в джунглях деревню Остин не понимал, зачем они едут сюда.
— Ты должен накормить их, — сказала ему Тиен.
В соседней хижине умирала дряхлая старуха. Тиен помогла Остину подняться и отвела его к смертному одру, когда старухе оставались лишь несколько вздохов в этом мире.
— Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я сделал? — прохрипел Остин. — Съел ее?
— Просто прикоснись к ней.
— Прикоснуться?
Тиен услышала предсмертный хрип старухи, схватила Остина за руку и прижала его ладонь к тощему, иссушенному временем плечу старухи. Почувствовав пищу, пиявки в теле Остина оживились. Он чувствовал, как они, разрывая плоть, передвигаются под кожей к его ладони, вспарывают изнутри кожу, впиваются в плечо старухи и сосут, сосут, сосут… Но боль уходит — боль Остина.
— Пиявки питаются нашей смертью, — сказала на следующий день ему Тиен, но он подумал, что все должно быть намного проще. Его познания в медицине не были обширны, но их хватило, чтобы представить все те процессы, которые происходят в теле умирающего человека во время агонии.
— Думаю, именно это привлекает пиявок, — сказал он Тиен. — Не знаю, что именно, но в этом больше смысла, чем наделять этих тварей мифической силой, называя ловцами смерти.
Потом он подумал о том, что подобных пиявок можно использовать в медицине. Если они способны спасти своего носителя от смерти, то это может оказаться самым значительным открытием столетия. Вот только…
— Ты знаешь способ, как избавиться от них? — спросил Остин Тиен.
— Они выбирают себе носителя лишь однажды, — сказала она.
— И что, нет никакого способа извлечь их?
— Это проклятие, Остин, а не болезнь. Проклятие, которое дарит жизнь.
— И много ты знаешь людей с подобным проклятием?
— Тебя и еще одного.
— Второй тоже кормит этих тварей?
— Каждый месяц.
— Могу я с ним встретиться?
— С ней.
— Что?
— Я — та, вторая.
5
Остин буквально чувствовал, как изменился его мир — сжался, сузился до размеров этой проклятой страны. Он уже не мог думать ни о чем другом, кроме, как сбежать отсюда. Особенно, когда приближалось время кормежки. Остин не знал, как Тиен находит всех этих людей на грани смерти — боялся даже спросить. Обычно это были старики или дети из диких племен, которые угасали слишком быстро, чтобы можно было надеяться на спасение.
— Почему бы не отнести одного из этих младенцев в ту яму? — спросил как-то раз Остин Тиен.
— Есть легенда, что когда-то давно именно так и поступали, но после того, как джунгли начали редеть, пиявок, способных спасти их, становится все меньше.
Этот разговор состоялся в душном гостиничном номере, когда Остин и Тиен лежали вместе в одной кровати. Лежали впервые, после его чудесного спасения. И на этот раз, казалось, все было совсем иначе, чем прежде — дикая кошка Тиен ушла, остались лишь покой и размеренность. По крайней мере, она хотела, чтобы так было. Что касается Остина, то он не мог думать ни о чем другом, кроме мерзких, кровососущих тварей в ее теле. В своем теле.
Когда Тиен уснула, Остин оделся и покинул номер. Он хотел сбежать. Сбежать из гостиницы, из города, из страны, из всей этой чертовой части света. Но сначала он планировал прихватить с собой сувенир. Остин забрался в пикап, бросив в кузов чемодан с вещами. Он не заботился о фотокамерах и снимках. Уже не заботился. После спасения он не сделал ни одной фотографии — даже не вспоминал об этом. Лишь колесил по стране, получал из редакции чеки и следовал за Тиен, которая пыталась вести себя так, словно ничего не случилось.
