Магия в крови - Новак Илья (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Мальчик остановился, глядя на наемника большими серьезными глазами. Фан тоже встал, окинув ребенка взглядом, посмотрел на раскрытую дверь. К детям Фан никаких чувств не испытывал – дети и дети, толку с них никакого, но и вреда, как правило, нет.
Из двери вышла статная женщина в длинном шерстяном платье, держащая на руках младенца. Из-за нее высунулась голова девочки. Фан отстегнул ножны от ремня, положил меч на край телеги, показал пустые руки и медленно пошел к дому.
Хозяйка отдала младенца девочке, что-то сказала – та начала возражать, но, получив несильный подзатыльник, убралась в дом. Женщина закрыла дверь, сделала несколько шагов навстречу и остановилась. Мальчик стоял, глядя то на нее, то на наемника.
– Хозяина позови, – попросил Фан.
Теперь он хорошо разглядел ее и сказал сам себе: «Красивая баба».
Не молодка, вряд ли намного младше Фана, но еще вполне пригожа. Подол платья широкий, но выше оно туго натягивалось на большой груди. Тело под серой тканью казалось сильным.
Откинув за плечо длинные темные волосы, женщина сказала грудным, немного напряженным отрывистым голосом:
– Хозяина нету. А вы кто такой?
Фан, очень быстро все обдумав, ответил:
– Из ополчения я, сержантом там был. Ополчение Коломмы. Мы напали на город карл, они нас разбили. Теперь… – Он ненадолго замолк и решил, что терять нечего. – Мне поесть надо. И спать – не спал три ночи, с ног валюсь. Меня зовут Фан. Фан Репков.
– Репков, – отчетливо произнес стоящий между ними мальчик. – Репка.
– Кора, – помедлив, представилась женщина. Обернувшись, она позвала: – Лерка! Лерка, иди сюда!
Дверь приоткрылась, наружу выскользнула девочка.
– Забери Атона в дом, – велела Кора.
Девочка несмело подошла, глядя на Репкова, который, зная, что хозяйка наблюдает за ним, улыбнулся ей; подхватила мальчика и, громко сопя, ушла в дом.
– А вы, значит, прячетесь? – спросила Кора.
Фан пожал плечами, оглядел землю и снеговые бляхи вокруг.
– Тут у вас волки, что ли, бывают? – спросил он.
– Ночью шакалят, – ответила Кора. – Из пустоши. Не волки, нет, хотя похожи. Псы одичалые. Муж ловушки ставил, ну и так отгонял их, багром, а теперь… Он уже год как помер. Он рыбак был. Уплыл – не вернулся…
– С псами сладить можно, – сказал Фан.
Он поднял взгляд, их глаза встретились, совсем ненадолго в зрачках наемника возникла крошечная фигурка женщины, а в зрачках хозяйки – не менее крошечный силуэт утреннего гостя, и за это мгновение обоим стало ясно и прошлое, и теперешнее положение, и что сулит им будущее… Фан Репков разглядел все так ясно, будто через взгляд воспоминания Коры передались ему: этот одинокий год, прохудившаяся крыша, на глазах разваливавшееся хозяйство, сорняки на грядках, издохшая лошадь, псы, воющие и дерущиеся ночами под окном, плач испуганных детей, болезнь младшего, и дневная тишина, когда на много лиг окрест – никого, и холодная, пустая постель…
Отвоевался , понял Репков. Он хотел закончить с наемничеством после того, как сделает это дело для столичного чара, затем, когда с чаром не выгорело, – когда добудет золото. Не вышло. Ладно. Что дальше? Сколько можно воевать? Возвратиться в Фору – и опять кабаки, постоялые дворы, веселые дома, опять выполнять работу для всякой богатой сволочи, иногда – красть, иногда – убивать, иногда – преследовать или, наоборот, убегать… Он сказал:
– Запах из твоего дома идет, Кора… Баранина, а? Ты стряпать умеешь?
Кора вполне разглядела его. Весь в грязи, и даже кровь на воротнике видна. Хотя одет хорошо – не богато, но справно. Шрам. Короткие волосы. Плечи широкие, фигура ловкая, а лицо – жесткое, но не жестокое. И еще… Слова «маскулинность» Кора не знала, но другое слово – самец – было хорошо знакомо ей. Этот человек, стоящий перед ее домом, был уж точно мужиком – самцовость так и била от его крепкой фигуры, от заросшего щетиной лица со шрамом, мощного подбородка и сломанного носа, даже от коротко остриженных темных волос. А еще у него были странноватые, будто бы серебристые глаза.
– Баранина, – сказала она. – Зайди в дом, поешь. Готовлю я хорошо. А ты… Фан, слышал ты, что такое картошка? Ее недавно в наши места завезли, говорят, с побережья Эрлана… Знаешь, как ее растить? Она у меня совсем не уродилась в этот раз. Мелкая, и пятна на ней темные.
– Разберемся, – негромко сказал Фан Репков и пошел за хозяйкой, позабыв меч на телеге. Кора вошла в дом и что-то сказала детям, а он на пороге приостановился, скользнул взглядом по двору, по накрененной изгороди, огороду, ботве, придавленной снегом, испещренным собачьими следами, – повернулся и шагнул в дом, и мысль, неявная, нечетко оформившаяся, скользнула по краю его сознания. Теперь буду воевать с картошкой .
ЭПИЛОГ
Обычно изменения малозаметны.
Волны, день за днем накатывающие на берега; ветры, что с упрямым постоянством дуют в одну и ту же сторону; неторопливое смещение земных пластов… Горные кряжи, извилистые полоски рек, пятна озер, лесов и полей, а если глядеть с большей высоты, то моря, океаны, очертания континентальных берегов: все это преображается медленно, первое – из года в год, из столетия в столетие, второе – в течение десятков, сотен веков, тысячелетий, эр…
Куда с меньшей неспешностью меняются границы держав.
Резкие, ясно видимые пятна различных цветов, которыми на карте отмечены страны, съеживаются или разбухают, будто амебы, иногда выстреливают псевдоподиями армий в тела соседок. Прихотливо извиваются, подчиняясь войнам, переселениям отдельных племен и народов, сливаются воедино, меняя окраску, а порой исчезают. Движение светила, мелькания дня и ночи вообще не видны, а времена года проносятся смутными тенями, на миг то затемняя, то освещая картину. Если мысленно наложить карту, изображающую государства, на ту, что показывает географию мира, и представить их в движении, то получим разноцветные кляксы стран, рябью мелькающие по значительно более медлительным, ленивым, хоть и также смещающимся границам материков, островов, гор, перешейков, пустынь.
Иногда на карте вспыхивают взрывы быстрых катаклизмов: извержение вулкана, почти мгновенно уничтожившее небольшую страну; землетрясение, поглотившее целый город; цунами, смывшее прибрежные поселения, – или стремительная и победоносная военная кампания, успешный политический заговор, удачное восстание в крупном городе-государстве. Но подобное, с точки зрения истории, происходит нечасто; течение ее неторопливо и мерно. И уж совсем редко случается, чтобы быстрым и крупным изменениям подверглись одновременно обе карты, да так, чтобы изменения наложились друг на друга.
