Жесткий контакт - Зайцев Михаил Георгиевич (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
– Шаман! – хрипло заорал лысый. – Шаман! Ты здесь?! Где ты?! Покажись! Я один, я без оружия! Шаман, выходи! Базар к тебе есть! Козлом буду, надо побазарить! Без подлянок!..
«Когда человек испуган, он прежде всего хватается за оружие, – думал притаившийся среди молодой лесной поросли мужчина с дротиком, внимательно наблюдая за блатным. – Или ищет поддержки у товарищей, ежели таковые имеются и страхуют его, прячутся где-то рядом. У лысого нет оружия и нет страховки. И правда, он пришел один, с голыми руками... Кого он называет Шаманом? Наверное, меня, кого же еще. Он пришел через болота, остановился на обозначенной мною границе и просит о разговоре... Ну, что ж, можно и поговорить. Отчего бы не поговорить. Поговорим».
Взявшись за древко с острием на конце обеими руками, как положено браться за короткую палку перед рукопашной схваткой на ближней дистанции, мужчина, названный Шаманом, перекувырнулся через голову, клубком выкатился из своего зеленого укрытия, скатился с обрыва-ступеньки, оттолкнулся плоскими подошвами лаптей от ежика травы на полянке, распрямился, точно пружина, прыгнул вперед и вверх, приземлившись и мелко семеня ногами, пробежал шесть-семь метров, отделяющих его от ствола мертвой березы, и застыл в двух шагах от блатного, который только и успел, что заметить его появление и перевалиться на спину.
– Ты хотел поговорить? Говори. – «Шаман» бесстрастно глядел сверху вниз на лысого. Косматый, в мохнатой безрукавке, он походил сейчас на пса-волкодава, нависшего над облезлым котом-разбойником, замершим в оборонительной позе с четырьмя поджатыми лапами, пузом кверху.
– Ты... ты Шаман? – прошептал лысый, сглатывая слюну.
– Хочешь, зови меня Шаманом. Я не против. Шаман так Шаман. Мне без разницы.
– А меня Психом кличут, – произнес блатной чуть окрепшим голосом. – Кликуха такая – Псих...
– Я понял, – кивнул Шаман. – Расслабься, Псих. Не психуй. Я первым не нападаю. Будешь правильно себя вести, уйдешь живым.
Псих хотел что-то сказать, как-то ответить на скрытую, да что там скрытую, на откровенную угрозу в словах и в голосе Шамана, но передумал, промолчал. Вместо ответа Псих завозился на земле, уселся сначала на корточки, затем встал и, неуютно потоптавшись на одном месте, успокоился, наконец, в позе ноги на ширине плеч, руки по швам.
– Шаман, слышь... Эт самое... Если не в падлу тебе, скажи, откуда ты ваще взялся, а?
– Живу я здесь. – Шаман пристально посмотрел через плечо Психа в сторону болот. Псих перехватил его взгляд, понимающе улыбнулся.
– Один я, Шаман, падлой буду. Один притащился. Кореша на кочках пухнут в трех часах пути отсель, падлой буду... Не, Шаман, в натуре, скажи, а? Откудова ты здесь взялся, а?
– Я же сказал. Живу я здесь.
– Не здесь конкретно, а ваще в тайге, а?
– А ты сам-то как в тайгу попал, Псих?
– Я-то? – Псих оживился. – Я-то как все. Топтал зону в Мордовии, срок мотал, и бах – шухер. Всю зону ночью подняли, прошманали и этапом до ближайшей вэчэ, где бетонка с самолетами. Затолкали всех без разбора в транспортник, полдня, это самое, летели, значит, а как сели, глядь, другая вэчэ, в лесу, в тайге, значит, оттуда я щас и пришел. Неделя пути оттуда, от нас, до тебя.
– А дальше?
– Чего дальше?
– Ну, дальше, после того, как вас в лесу высадили, чего было?
– Чего? Солдатики с автоматами окружили, положили мордой в грязь. Кто башку поднял, тому пулю. Покамест мы лежали, служивые в самолет погрузились, и он улетел, сука. А мы остались. До нас еще два рейса было. Зэков в лес свезли немерено. Бетонка в тайге, это самое, ну, как ее, взлетно-посадочная полоса, казармы пустые, постройки разные пустые и никого, кроме зэков... Дык давно уже это самое было-то. Года четыре, как в тайге чалимся. Одни, значит, без колючки, без охраны, без присмотру... Тама, это самое, склады нашли. У военных, на складах, нашли жрачку. Тушенку, крупы немерено, но за два года все сожрали. Поначалу путево обустроились. Воры и все, которые в авторитете, в офицерских домиках. Мужики в казарме. Черти с петухами при котельной. Авторитеты пайки делили, мужики по хозяйству пахали, черти на подхвате...
– А козлы? – перебил Психа Шаман.
– Козлы? Козлов тоже на самолетах привезли. Были на этапе ссученные, а как же. Но, это самое, как просекли суки, что нас без кумовьев в тайге бросили, всем скопом в лес ломанули, не дожидаясь, пока их чмурить начнут...
Псих неожиданно запнулся. Замолчал. Посмотрел на Шамана с подозрением. В белесых глазах блатного блеснула злая искорка.
– Слышь, Шаман, я чо подумал, а может, ты из тех козлов, что в лес сдернули?
– Ну, и что, ежели так? – улыбнулся Шаман. – Вызовешь на правилок ответ держать, за то, что я, козел ссученный, когда-то снюхался с лагерной администрацией? Или сразу на перо посадишь? Или... ха! Или опустишь меня прямо здесь, под березкой?.. А если я вообще петух? Что тогда?
Псих засопел, опустил глаза. Вопрос, поставленный Шаманом, явно оказался для Психа неразрешимым. Помирать Психу не хотелось, но и нарушить табу, правила той жизни, по которой он жил, Псих не мог.
– Расслабься, деловой, – пожалел блатного Шаман. – Я не ссученный и не опущенный. И не мужик, и не авторитет. Я зэк, конечно, но я вообще без масти. Меня привезли самым первым самолетом. Тогда еще здесь солдатики кольцом стояли, собачки брехали, офицерье в матюгальники орало... Однако я убежал. «Соскочил», как вы говорите... Живу теперь здесь. Не жалуюсь, но и гостей не очень-то жалую, уж извини.
– Обзовись, что не козел и не петух, – довольно агрессивно и в то же время с заметным облегчением потребовал Псих.
– Уу-ух, какой ты правильный-то у нас, оказывается, ах-ха-ха... – рассмеялся Шаман. – Ну, хорошо. Слушай... Ты Коржика знаешь?
– Как не знать. Вор в законе. В запрошлую зиму помер. От лихорадки.
– Жалко. А я надеялся, Коржик подтвердит, что в его камере, в Крестах, сидел арестант, подследственный по имени... Неважно, как меня звали в прошлой жизни.
– Дык у тя была первая ходка? – ожил, расцвел Псих.
– Угу, – кивнул Шаман. – Месяцев восемь сидел под следствием, дожидаясь суда. Так и не дождался. Погрузили в самолет и...
– Дык все ништяк, земля! Я тоже питерский. С Лиговки! Кресты – дом родной. Пивняк у Таврического сада знаешь?
– «Медведь»?
– Ну! В «Медведе» меня и замели в последний раз. На кармане взяли, мусора поганые!.. Я ж ваще-то так, не ахти какой блатной, я так – приблатненный, но Коржик – авторитет. Был. У него в камере, я знаю, никаких прописок, наездов не по делу. Держал порядок Коржик, царство ему небесное... Слышь, кент, а про тебя тама, – Псих ткнул пальцем себе за плечо, – тама, у нас, всякие страхи рассказывают! Говорят, ты из местных. Два раза в лесу местных видели, когда пытались на Большую Землю выбраться, и тебя, друг, в дикие записали...
– Погоди, Псих. Не части. Давай по порядку, раз уж у нас такой душевный разговор получается... Да расслабься ты. Ясно уже – не трону. Давай сядем вот сюда под дерево, на травку и поговорим обстоятельно, с толком. Давай?
– Говно вопрос! Я за этим-то и пришел, кореш. Садимся базары перетирать, все ништяк!
Они уселись на траву друг напротив друга, и из сбивчивого получасового рассказа Психа Шаман узнал то, что еще вчера вечером, еще сегодня утром его совершенно не интересовало, а сейчас вдруг остро захотелось узнать, понять, осмыслить.
Более четырех лет назад арестантов из питерских Крестов, осужденных с ростовской пересылки и зэков с одной из мордовских зон перевезли на самолетах в богом забытое место, бросили на территории покинутой военной части, затерявшейся в бескрайних просторах тайги. Наладив кое-какой быт, установив иерархию власти, бывшие тюремные, а теперь лесные авторитеты, разумеется, отсылали, по мере сил, хорошо снаряженные экспедиции на поиски путей к воле, к большим городам или, на худой конец, к обжитым местам. Безрезультатно. Военная часть с секретным аэродромом спряталась в дебрях тайги исключительно надежно. Никаких поселений в радиусе многих сотен километров поисковые экспедиции зэков не обнаружили. Да и немного их вернулось, поисковиков. Большинство сгинуло вслед за первой, стихийной, волной беглецов.
