Камень предтеч (пер. Л. Ткачук) - Нортон Андрэ (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗

4

Вольные торговцы ведут замкнутый образ жизни и не общаются с посторонними, поэтому я был предоставлен самому себе, если не считать одного члена экипажа, скрашивающего мое одиночество. Я постоянно видел рядом с собой то самое, покрытое шерстью существо, которое находилось возле меня в тот момент, когда я очнулся. Корабельная кошка по кличке Валькирия считал меня важной персоной и проводила долгие часы, свернувшись на койке или на полу в отведенной мне каюте и наблюдая за мной.

Я не привык к обществу животных, и сперва ее внимание раздражало меня, я никак не мог отделаться от странного ощущения, что в этих круглых немигающих глазах таится разум, который отмечает каждое мое движение, анализирует и оценивает меня и мое поведение. Однако со временем я стал терпимее относиться к ней, а под конец, когда выяснилось, что члены команды не склонны ни к каким проявлениям дружеских чувств, выходящих за рамки холодной вежливости, я обнаружил, что стал разговаривать с ней за отсутствием другого собеседника. Между собой вольные торговцы общались на своем собственном языке, которого я не понимал, и это делало бесполезной любую попытку следить за их разговором.

Вернувшись после беседы с Острендом в свою каюту, я обнаружил там Валькирию, непринужденно растянувшуюся на моей койке. Это было красивое, гибкое создание, покрытое густой короткой шерстью серебристо-серого цвета, с черными колечками на хвосте. Иногда она выражала свою привязанность ко мне, и сейчас, подняв голову, чтобы потереться о мою руку, она радостно замурлыкала. Я редко удостаивался таких знаков внимания, поэтому был польщен и продолжал гладить ее, обдумывая предложение шкипера.

Мы собирались в скором времени совершить посадку на планету неподалеку от той фактории, где люди с «Вестриса» бывали и раньше. Городов там не было, местные жители, склонные к кочевому образу жизни, странствовали кланами по заболоченной местности вдоль рек. Несколько более цивилизованных и предприимчивых кланов обосновались неподалеку от тех мест, где они разводили ракообразных. Но это были лишь огороженные частоколом скопления непрочных хижин из обмазанного илом тростника.

Почти все мое имущество осталось на Танфе. Теперь я произвел инвентаризацию своих скудных пожитков, пытаясь определить, есть ли среди них что-нибудь, пригодное для обмена. Те дешевые камушки, что еще оставались в моем потайном поясе, нельзя было трогать, да и вряд ли они могли заинтересовать Сальмскара. Я пожалел о тюках, брошенных в гостинице, о багаже, отправленном с грузовым кораблем. Но что были эти мелочи в сравнении с тем, чего я действительно лишился на Танфе. В карманах было почти пусто. Я сказал об этом Валькирии, она зевнула, широко раскинув рот, и легонько куснула меня за руку, давая понять, что ей надоели мои ласки.

Однако, когда мы сели на планету, я был рад возможности выйти на поверхность. Каждому путешественнику, если только он не связан с космосом так неразрывно, как член экипажа, приятно почувствовать твердую землю под ногами, да и астронавты иногда ощущают такую потребность.

Запах, который ударил нам в нос, едва мы спустились по сброшенному вниз трапу, был посильнее, чем от выжженной соплами земли: воняло какими-то химическими веществами, да так, что мы задыхались. Остренд сказал, что туземцы любят селиться в этом краю вулканов и горячих источников, и тут мы разглядели скалы причудливой формы, изъеденные водой и испарениями. Время от времени клубы отвратительно пахнущего пара вырывались из отверстий в земле.

За полосой этой истерзанной земли виднелась голубоватая листва болотной растительности, ручейки, вытекавшие из кальдеры, с плеском впадали в желтые воды реки. Пар, в особенности в сочетании с ядовитыми запахами, был горяч и удушлив. Кашляя и чихая, мы пробирались в поисках деревни по тропинке, ведущей к берегу реки.

Наконец Остренд остановился, прижав лоток рукой к бедру, и огляделся с нескрываемым замешательством. После его рассказа я не ожидал увидеть настоящие дома. Но то, что предстало нашему взору, было скорее заброшенными развалинами, чем даже самым примитивным укрытием.

Кое-где возвышались бугорки из облаков дурно пахнущего тростника, ил, покрывающий их, высох и отваливался огромными кусками. Среди этого беспорядка не было заметно никакого движения, потом нечто, напоминавшее скорее ящерицу с кожистыми крыльями, чем, чем птицу, с клекотом взмыло вверх и, неловко хлопая крыльями, полетело через реку. Вольные торговцы сгрудились вокруг Остренда и стали озираться, словно внезапно почувствовали опасность.

Шкипер достал из-за пояса тоненький металлический прутик. Под его пальцами он становился все длиннее и длиннее, пока не превратился в шест высотой в два его роста. Прикрепив к верхнему концу шеста ярко-желтый флажок, он воткнул его в вязкий ил на берегу реки. Из разговоров я понял, что, судя по всему, деревня была покинута уже давно, и нам не остается ничего другого, как ждать возвращения местных жителей, если только они вообще собираются вернуться. «Вестрис» прилетал сюда довольно регулярно, так что это было вполне вероятно, однако какое-нибудь бедствие могло нарушить привычный ход событий.

Капитан Айзаран не слишком этому обрадовался, хотя и воспринял происходящее по-философски, как и подобало вольному торговцу. Его корабль не придерживался определенного расписания движения, но все же время стоянки на каждой планете было ограничено. Мы не могли задерживаться здесь слишком долго. Кроме того, неудача нарушала все его планы, и требовалось внести в них некоторые изменения, чтобы покрыть убытки, понесенные в этом рейсе.

Потом Остренд в течение нескольких часов совещался с капитаном, а остальные члены экипажа спорили о том, что могло случиться, и по очереди дежурили у флажка. Я не принимал в этом участия и поэтому отправился осматривать окрестности, чтобы удовлетворить свое любопытство, но все же не уходил далеко, боясь потерять из виду устремленный в небо нос корабля. Вокруг не было ничего примечательного, кроме горячих источников, привлекших поначалу мое внимание, но жар и запах от них были настолько сильны, что вскоре я потерял к ним интерес. Крылатая тварь, взлетевшая при нашем приближении в опустевшей деревне, была единственным замеченным мной живым существом. Даже насекомые здесь были крайне редки, либо по какой-то причине избегали близости корабля. Наконец я присел на берегу небольшого ручейка, берущего начало среди горячих источников и гейзеров, и решил проверить, нет ли в нем золотоносного песка, но не нашел ничего стоящего в той грязи, что мне удалось зачерпнуть и промыть.

Мне попались какие-то необычные, покрытые жестким пухом зернышки тускло-черного цвета, похожие скорее на семена, чем на минерал. Однако, отделив их при помощи палочки от камней и песка, я обнаружил, что они необыкновенно твердые. Ударив по ним камнем, я не только не расколол их, но даже не повредил их бархатистую поверхность. Они показались мне непохожими на семена или растительные остатки, поэтому я заинтересовался ими и разложил в ряд примерно дюжину, стараясь не трогать руками. Природа устраивает на некоторых планетах опасные ловушки. Они были некрасивы и, скорее всего, не представляли собой никакой ценности. Но контраст между тем, какими мягкими они казались, и тем, какими твердыми были на самом деле, был настолько резким, что я отложил три из них для дальнейшего изучения. Есть драгоценные камни, которые нужно «чистить», срезая послойно непривлекательную внешнюю оболочку. Таким образом нечто весьма заурядное можно превратить в дорогую вещь. Мне смутно чудилось, что под этой пушистой поверхностью может скрываться подобная неожиданность, но у меня не было ни инструментов, ни мастерства, чтобы выполнить эту работу.

Я заворачивал свою находку в кусочек гермопены, когда появилась Валькирия, ступавшая с присущей ее виду уверенной грацией по берегу крошечного ручейка. Она приближалась, опустив нос к земле, как гончая, идущая, по горячему следу, и явно вынюхивала что-то, привлекавшее ее внимание. Затем она добралась до лежащих в ряд, отвергнутых мной зерен. Человеческий нос не улавливал их запаха, но было очевидно, что кошка его почувствовала. Обнюхав их, она припала к земле и стала лизать самый большой. Испугавшись за нее, я попытался отбросить его в сторону, но она, отпугнув меня молниеносным ударом выпущенных когтей, прижала уши к голове и глухо заворчала. Облизывая окровавленные пальцы, я отступил. Валькирия охраняла то, что казалось ей настоящим сокровищем, и вовсе не собиралась терпеть чье бы то ни было посягательство на него.