Контра (СИ) - Гавряев Виталий Витальевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Впрочем, на сегодняшний вечер, сюрпризы не окончились. После лёгкого ужина, Саша вышел к "народу", собственноручно поставил на праздничный стол несколько бутылок неплохого сухого вина. Когда им наполнили всю стеклянную посуду, сказал тост за здравие всех собравшихся, осушил свою чарку, выслушал ответный тост, после чего направился в мастерскую. Там, не смотря на то, что ещё было относительно светло, как раз горел огонёк, и была приглашающе распахнута створка двери. Вот граф и направил свои стопы в том направлении.
В мастерской трудилось три человека, Сенька Игнатов и двое его подмастерьев учеников. Тут был и дядька Протас, который сидел на скамеечке возле входа и с флегматичной ленцой попыхивал табаком, забитым в новую глиняную трубку. Прошедшего рядом с ним графа он как будто и не заметил, даже бровью не повёл. Зато мастер, увидев своего работодателя, остановившегося на пороге и неспешно оглядывающего всё помещение, учтиво поклонился, а затем, слегка похлопал по плечу парнишку, обрабатывающего напильником какую-то бронзовую заготовку, зафиксированную в тисках с местами облупившейся шаровой краской. После чего, что-то тихо сказал обоим отрокам, они согласно кивнули, почти синхронно. Затем повернулись, поприветствовали поясным поклоном Александра и направились к выходу. И учитель, уже вслед уходящим мальчишкам, произнёс: — "Вы далече отсель не уходите, постойте чуток возле мастерской, отдохните маленько и подумайте над моими замечаниями. А когда понадобитесь, я вас позову. И дверь-то, на улицу, прикройте". — "Угу. Ага". — В разнобой ответили юнцы, стараясь выглядеть при этом не по возрасту чинно и важно. А ведь это не было обыкновенной "игрой на публику", просто по привычке, ребята подражали манере поведения своих учителей.
Дверь закрылась с лёгким стуком. А мастер, выждав несколько секунд, к чему-то прислушиваясь, повернулся к Александру и еле слышно заговорил:
— Здравствуйте хозяин. Тут такое дело, Александр Юрьевич, оружейный мастер Лукьян Сомов, неожиданно решился уволиться со службы. И представляете, говорит, что ему с нами не интересно стало.
— Знаю. Мне уже доложили об этом.
— Так тут это. С этим мастеровым не всё чисто, как может показаться. Я о своих догадках уже с Дормидонтом поговорил, чтоб он за этим лиходеем приглядел, да повнимательнее.
— Это ты правильно сделал. Только ты и мне ответь не один вопрос: "Что тебя в этом вполне житейском деле так насторожило?" — Мастера люди свободные, хотят, нанимаются в артель, работают, не хотят, уходят из неё.
— Ну, не знаю, как и начать. Это дело дюже запутанное.
— А ты начни с самого начала.
— Про то, что этот Лукашка гнилой человечек, знают все. Вот только чтоб насколько гадостный, никто даже не догадывался. Вороватый он мужик, оказывается, дюже вороватый. Зараз скажу почему я так считаю. Помните, я вам говорил, что у нас стал пропадать заказанный вами инструмент. Там одна вещ исчезла, в другом месте другая, вроде как мелочь, а я, всё равно насторожился. А ведь всё этот мерзавец, он ведь и свой инструмент в пропажу записал. А главное как кручинился то по этому поводу, как бегал по цехам, утверждая, что его циркуль имел особую метку. И он его обязательно сыщет.
— И что, нашёл?
— Нет. Зато на днях, мы сами все недавние пропажи обнаружили.
— Как это вышло?
— Так ведь по моей просьбе, ваши гайдуки за ним наблюдали. Особенно после того, как этот тать начал крутиться возле вот этой мастерской. Именно здесь мы исследовали ваши пулемёты на степень износа деталей их механизмов…
Сашка слушал, и чувствовал, как на него накатывает волна трудно контролируемой ярости. Хотелось сорваться с места и как можно быстрее понестись к Лукашкиному дому. Кулаки уже предвкушали, как они будут впиваться в бока этого мерзавца. Казалось, что даже пальцы ощущали, как они сомкнутся на горле нечистого на руку мастерового и стиснут гортань с такой силой, чтоб ощутить хруст ломаемого хряща. Сенька замолчал и сильно побледнев, замер, изобразив парковую статую. Видимо все негативные эмоции графа отразились на его лице.
"Вы это чего удумали? Александр Юрьевич, кормилец, не стоит так сильно психовать из-за предательства этого мерзавца. — Обеспокоенным, слегка дрожащим от испуга голосом заговорил мастер. — Не стоит это дело до смертоубийства доводить".
Александр слышал эти слова. Старался совладать с нахлынувшими на него эмоциями, но совладать с разбушевавшимися нервами было нелегко. Так как в груди клокотало яростное пламя праведного гнева, требуя выхода. Не помогала и дыхательная гимнастика: быстрый вдох и медленный, очень медленный выход. И казалось, что от всех этих усилий нет никакого эффекта. Но вот, послышался лёгкий, еле уловимый скрип дверных петель, и неторопливые, шаркающие шаги уставшего человека. Он, вошедший человек, приближался, и спокойно, ласково, как бывалый психотерапевт во время своей работы, заговорил:
"Сашенька, мальчик мой, успокойтесь. Вы у меня сильный юноша, и не такие беды смогли пересилить, вы сможете обуздать свой гнев. Вы всё сдюжите. Вспомните свою матушку, как она, в такие моменты, могла усмирять не только себя, но и вашего батюшку. Ведь его тоже, как и вас, на войне взрывом приложило, причём с ним, произошло это неоднократно, только давно это было. Но всё равно, она помогала ему совладать со своей боевой яростью. И вы сможете её сдерживать. Я верю в вас".
Протас подошёл вплотную к своему барчуку, то, что это был дядька, не было никаких сомнений, и слегка приобнял воспитанника за плечи. Как это ни странно, но это помогло, пусть медленно, но эмоции начали утихать, сердце замедлять свой взвинченный до придела ритм и с глаз "спала кровавая пелена ярости. А через пять минут, уже не хотелось никого убивать".
— Ну что сынок, успокоился? — Тихо поинтересовался дядька, всё также прижимая к себе своего воспитанника.
— Да Протас, спасибо. Уже отпустило.
— Вот и добре. Может быть, на сегодня, ну все эти дела. Как говорят: "Утро вечера мудренее".
— Нет, дядька. Выслушаю все эти тяжкие вести сегодня и точка. Иначе всю ночь буду маяться догадками, что ещё этот поганец успел натворить.
— Кхек-кхек. Да почитай больше ничего. — прокашлявшись, с лёгкой хрипотцой заговорил Игнатов. — Как только мы заметили, как Лукашка где не положено своим дрянным "носом роет", так я и предложил проверить его на вшивость. Я велел одному из моих учеников выкинуть на свалку одну из учебных деталей, только сделать это на виду у татя. Ну, из тех сложных безделиц, что вы для наработки отроками должных навыков придумали. Те, кои спецом льют из дрянного железа. Мы её ещё немного доработали, чтоб своею формой на некую мудрёную запчасть походила.
— И что из этого получилось?
— Как только наблюдавший за округой малец доложил, что этот тать подошёл к мастерской, я устроил Проше разнос по поводу того, что нельзя столь важную деталь пулемёта делать из бракованной отливки. Да громко так бранил, с чувством. Да и Проша натурально ойкал, мол, я его в гневе за ухо тягаю. Затем, мой ученик, натёр своё ушко до красноты, ладошкой, да вынес деталь на кучу металлолома, где и бросил.
— И Лукьян её подобрал?
— Нет Александр Юрьевич, не сразу. А только после того, как я стал по новой ругаться. Только уже бранил по поводу того, что невместно секретные детали в общую железную кучу выкидывать. Они, дескать, должны под надлежащим контролем плющиться молотом и только после этого отправляться на переплавку. Ну, всё как мы обычно делаем.
— И что, успел наш "шпион" найти свой "подарок"?
— Ага. Я уж думал, что сорву свой голос, пока он сыщет, да как сорока польстится на блестящую безделушку. То есть "сворует" эту деталь и убежит. Да и после этого, я двоих мальцов, два дня заставлял кучу железа с места на место перекладывать. Зато, той же ночью мы проследили, где у нашего иудушки схрон оборудован. Так что отныне, за тем местом постоянно приглядывают наши люди. Издали.
