Чего стоит Париж? - Свержин Владимир Игоревич (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Королева сделала паузу, точно всерьез интересуясь моим мнением по этому поводу. Я молчал в ожидании ее дальнейших слов.
– Сегодня ради невесть куда пропавшего шевалье, заметьте, не убитого, не казненного – невесть куда пропавшего, вы готовы бросить на смерть тысячи подданных, как своих, так и моего сына? Готовы ввергнуть королевство в нищету и разорение? Ни одна, пусть даже самая ценная фигура не стоит целой партии!
Я, устыдившись, вновь уставился на Господа в окружении ангелов, разрабатывающего план сотворения Земли, с укором взирающего на спорящих с живописного плафона высокого потолка. Безусловно, Екатерина Медичи не могла призвать меня сюда лишь для того, чтобы сделать внушение разбушевавшемуся зятю и преподать ему урок игры в гранд-шахматы. Я ждал продолжения, ради которого и устраивался весь августейший нагоняй.
– Честно говоря, – прервала молчание вдовствующая королева, – когда мне сообщили, что ваш шевалье исчез из тюрьмы, я решила, что это ваша очередная шалость. – Она погрозила мне пальцем, должно быть, напоминая про набег на Сен-Поль. – Признаться, Анри, я и сейчас так думаю. Но вы утверждаете, что не ведаете, где мсье де Батц. – Государыня впилась в меня пристальным взором, вероятно, надеясь, что я дам слабину и сознаюсь в организации побега.
– Я готов присягнуть в этом, Ваше Величество, – высокопарно заявил я, ни на йоту не отступая от истины.
– Что ж, может быть, и так. Однако король также не имеет отношения к исчезновению вашего дворянина. Он исчез вчера ближе к вечеру, а у Генриха просто-напросто не было времени заниматься этим делом. Полагаю, ваш лейтенант объявится сам. Надо лишь выждать время. Вероятно, господин де Батц попросту умнее, чем я думала, и он не пожелал компрометировать своего государя. В таком случае ловкость и сообразительность этого шевалье делают честь и…
Я думаю, мне удастся убедить моего сына даровать мсье Маноэлю высочайшее помилование в честь коронации и памятуя о той роли, которую сей дворянин сыграл по Божьей воле. – Она замолчала, давая мне время выразить свою благодарность, что я и не замедлил сделать в самых изысканных выражениях, пришедших мне на ум.
– Но, Генрих, – прерывая поток славословий, встревоженно промолвила королева. – Нельзя забывать, что в наших руках судьба не одного человека, а целых королевств. Вы еще очень молоды. И вы, и мой сын сегодня вспылили и наговорили друг другу много грубых и глупых слов. Но между людьми мудрыми слова, сказанные в запальчивости, забываются так же быстро, как и произносятся. И, надеюсь, что тот союз, который наметился меж нами, теперь не может быть сокрушен какими-то глупыми никчемными обвинениями… В той игре, мой мальчик, которую вам выпало играть по рождению, каждый ход рушит чьи-то судьбы. Это неминуемо. Я понимаю вас, но учитесь смирять свой гнев. Порою жертва фигуры дает вам немалое преимущество.
– Капитан! – раздалось у меня в голове. – Ты там долго ля-ля за тополя точить будешь? А то у нас тут гости образовались.
– Анжуйские гвардейцы? – спросил я, предчувствуя ответ.
– Ага, – подтвердил мои опасения д’Орбиньяк. – А кто у них в роли Чапаева впереди на лихом коне – знаешь? – Он помолчал, дожидаясь ответа, но, не дождавшись, продолжил: – Ну да, ты ж у нас в картошке не шурупаешь. Ладно, поясняю. Впереди на лихом коне у анжуйских гвардейцев лично сам монарх с длинной ковырялкой в руках. В общем, угнетатель хочет провести у нас обыск. Причем, заметь, без санкции прокурора, без понятых и протокола. Типичный мафиози!
– И что вы?
– Мы стоим непокобелимо. Пока я у Генриха требовал удостоверение личности и утверждал, что он не похож на профиль на монете, мамаша Жози сгоняла за твоими висельниками, и те, распевая «Приди, Господь, и дрогнет враг», изобразили из себя весьма пикантный кордебалет при персоне государя. Теперь все стоят ругаются, шо делать дальше – не знают. Так шо поспеши, а то, ежели ситуёвину не разрулить, то, глядишь, и ехать никуда не надо будет. Завтра-послезавтра тебя тут же коронуем, и поскольку ты у нас на Генриха IV недотягиваешь, будешь зваться Генрих III-бис.
Я вполуха слушал уверения Екатерины в том, что для победы над испанцами необходимы наши совместные действия и что, имея мудрых правителей, католики и гугеноты вполне могут найти способы мирно сосуществовать; что для меня, стоящего так близко от трона, величие Франции не менее важно, чем для нее, и со смятением в душе думал, как сообщить государыне новость, только-только переданную мне Лисом. Не мог же я заявить, что у меня предчувствие или что после взрыва в Лувре меня посещают видения.
– Ваше Величество, – начал было я в ответ на слова Екатерины, призывающие закрепить союз Франции и Наварры особым соглашением. – Я готов…
Тихий стук нарушил королевскую беседу, а вслед за тем в кабинет неуверенно, бочком протиснулся дворецкий, белый, точно знамя капитуляции.
– Ваше Величество, – позабыв придворный этикет, промолвил он, прерывая начатую мною фразу. – Позвольте доложить, – продолжил он чуть заикаясь. – Его Величество король Генрих III с тремя десятками гвардейцев окружен гугенотами в… в… в покоях короля Наваррского. – Он кинул на меня извиняющийся взгляд.
– Сакр Дье! – сквозь зубы процедил я, обрушивая кулак на столешницу. – Только этого не хватало!
– Порка Мадонна! – по-итальянски вторила мне королева, всплескивая руками. – Несчастный, зачем он туда пошел?!
Путь от покоев вдовствующей королевы-матери к моим был недолог. И о том, что мы идем в верном направлении, ясно было издалека. Сквозь лязг оружия, явно готового к бою, слышалась громкая перебранка.
– Да как ты смеешь, негодяй! – резким, возбужденным голосом кричал Генрих Валуа. – Я король Франции! Немедленно сложите оружие и откройте двери!
– Не велено! – заунывным тоном ответствовал Лис. – Вы, Ваше Величество, меня на глотку-то не берите, а то ведь, сами знаете, у нас в Гасконии от сопки до сопки пока докричишься, такую голосину заимеешь – в Ла Скала лавки рушатся. Ща как рявкну! Слушайте, монарх! Ведите себя пристойно! На вас люди смотрят! Шо вы мне свой шампур под нос тычете? Я не собираю металлолом. Где мандат с печатью и подписью короля?
– Я и есть король! – возмущался Генрих III, на беду ввязавшийся в лисовскую игру.
– Да хоть цезарь Нижней Каледонии и Верхней Вольты! Кто спорит. Раз уж верховный повелитель – ты мандат вынь да положь. А то вдруг ты – лицо, похожее на лицо Генриха Валуа. Вдруг тебя в колыбели подменили, откуда я знаю?! Пущай тут всяких, а потом пуговиц недосчитаешься. У дам подвязки пропадают!..
Мы с мадам Екатериной повернули за очередной угол и воочию узрели картину, достойную кисти великого живописца – «Утро нового государя». Коридор, ведший к апартаментам короля Наваррского и его супруги, был забит вооруженным народом. Жандармы анжуйского полка во главе с д’Эперноном смешались с «висельниками». Готовые к бою воины обеих партий пока что стояли, возбужденно переговариваясь друг с другом. Порою среди доносившихся до нас слов слышались звон эфесов об устье ножен и ругань, но довольно беззлобная. И та, и другая сторона завороженно следили за словесной дуэлью короля Франции и дерзкого адъютанта Беарнца. Все собравшиеся прекрасно понимали, что стоит сейчас кому-нибудь схватиться за оружие, и этот коридор вместе с соседними комнатами и залами придется долго отмывать от крови. И что самое бредовое – король Франции при этом погибает в числе первых. Стоявшие рядом с Рейнаром отпрыски славного рода де Батц наверняка позаботятся об убиении венценосной особы, посмевшей посягнуть на их брата.
Ситуация складывалась патовая. В ином случае иной король, вероятно, счел более разумным отступить сейчас, чтобы, собравшись с силами, ударить позднее и разгромить дерзкого противника. Но для Генриха III это было первое по-настоящему самостоятельное «боевое действие». К тому же предпринятое вопреки любящей маменьке, готовой опекать свое коронованное чадо на троне, как и в колыбели. Подобный конец нелепой авантюры навсегда грозил войти в жизнеописание красавчика Валуа. «Утром после коронации король Генрих III собственноручно решил провести обыск в покоях сестры и ее мужа, короля и королевы Наваррских. Но стража не пустила Его Величество и его людей в означенные покои, заставив уйти несолоно хлебавши».
