Контра (СИ) - Гавряев Виталий Витальевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Глава 36
Никто не обещал, что лечение должно быть: "Tuto, cito, jucunde" [47]. Абсурдность этого утверждения, в плане "приятного" вкуса лекарств, подтверждалось повсеместно. Для этого, достаточно попробовать горькие отвары и не менее неприятные порошки, коими полковой медик пичкал Александра и его товарища по лечению, Ивана. Когда, после лекарского дозволения, обоих пациентов отправили в монастырь, в пытке называемой лечением, появилась некая, ничтожно малая частица радости. Однако, она ограничивалась покоем и тишиной монашеской кельи. К великой радости, здесь не было назойливых посетителей, стремящихся пожать руку создателю грозной "машины смерти". Всех этих господ, безмерно поражало количество вражеских трупов, лежащих перед позициями двух, необычных на вид "Туркомолок". Да, да. Именно так, солдаты, после боя, окрестили картечницы, да и офицерам, это название, также пришлось по нраву. Они утверждали, что оно как нельзя лучше передаёт суть работы этого механизма массового убийства людей, не то, что какой-то там пулемёт. Да-а, эти бравые господа, просто не могли представить, что нечто подобное, со временем, может быть применено и против них самих. А Александру было не до подобных откровений.
Однако вернёмся к монастырской умиротворённой тиши, и раненым, находящимся в этих стенах на излечении. Александру, по-прежнему приходилось пить горькие отвары, коими его усердно поил пожилой и до жути худощавый монах по имени Серафим. Единственное отличие от предыдущих микстур заключалось в том, что после их приёма хотелось спать. Чем граф и пользовался. Правда на его вопрос, не возникнет ли у него зависимость к этому пойлу, Серафим ответил: "На всё воля божья. Но от сей микстуры, ещё никто не пострадал. А вам, сын мой, надобно спать. Ибо только в крепком сне, у вас идёт излечение мозговой травмы. Но и не забывайте о молитве…". — Монотонное бормотание чернеца, действовало не хуже даваемого им успокоительного, поэтому Александр редко дослушивал его монологи до конца.
Вот так, теряясь в счёте прошедших дней, Сашка коротал время своего вынужденного "заточения" в монашеской келье, которая всё сильнее ассоциировалась с камерой одиночкой. Можно спросить: "А почему это происходило?" — Что здесь ответить? Только с не меньшей ехидцей изобразить неподдельное удивление: "А вы попробуйте, мой дорогой умник, заниматься этим интересным и весьма простым делом в коротких промежутках бодрствования. Когда в памяти отражаются одни и те же события: проснулся, поел, запив еду чаркой горькой микстуры; с помощью монаха привёл себя в порядок и сделал всё что необходимо, и в завершение, под его мерное бормотание уснул. И так раз за разом". — Мозг "закипит" от перенапряжения, пытаясь отличить короткое дневное пробуждение от утренней побудки, и так по несколько раз в сутки. Врагу такого не пожелаешь. Хотя нет. Было в этом нудном пленении одно "светлое пятнышко", можно сказать лучик света — письмо от матушки, которое прочёл всё тот же уставший от постоянных хлопот чернец. Из-за заторможённого состояния мозга, до конца осмыслить и запомнить это послание не получилось, но, общий смысл услышанного письма был более или менее усвоен. В частности, там писалось, что письмо написанное Сашей по его прибытию в полк получено, чему она была безмерно рада. А его брат Виктор, уже добрался до дома, он покалечен и по причине "потери" ноги, прибывает в состоянии сильного расстройства чувств. Также, графиня гордится и своим младшим сыном. Который добровольно отправился в полк, где служил его старший брат и своими действиями, не опозорил родовой чести. А далее, о событиях произошедших не так давно, мать узнала из писем, полученных от сослуживцев Виктора. В коих они не скупились на похвалу и восторг. Также, они, с восторгом, описывали тот злосчастный бой, в котором её Сашенька получил ранение.
Ознакомиться с родительским письмом лично, удалось только тогда, когда святые отцы, выполнявшие обязанности врачей, смилостивились и перестали поить графа своим "лечебным" отваром. Как только сонливость в некой степени перестала сковывать сознание, Саша, борясь с телесной слабостью, приступил к своим восстановительным тренировкам, постепенно их усложняя. Вот после одной из них, Серафим и отдал Александру матушкино послание. Только внешне, оно больше всего походило на увесистую бандероль, чем на ожидаемый почтовый конвертик. И не мудрено. В этом послании было не только письмо матери, но и штук пять столичных газет и один, увесистый светский журнал. Их объединяло одно, на их страницах были восторженные статьи о русской новинке — супер оружии прозванном русскими солдатами "туркомолкой", что само по себе говорило о его грозной эффективности. Авторы этих событий живо описывали ту баталию, как будто они сами, лично, присутствовали на передовой и видели, как падал сражённый свинцовым ураганом враг. По их словам, это действо более всего напоминало работу невидимой косы смерти. Буквально, в "Павловских ведомостях", это звучало так: "Подлые османы наступали, неся на кончиках своих штыков ненасытную смерть. Но вот, послышался частый как барабанная дробь, и одновременно громкий как небесный гром грохот. Это заработали механические картечницы — чудо рождённое русским гением, кои их изобретатель прозвал странным словом — пулемётом. Однако наше православное воинство, прозвало это оружие более точно — "туркомолка". И в самом деле, новое оружие оправдывало название данное народом, враги падали как покошенная трава. Супостаты валились сразу шеренгами, не успевая подойти на расстояние, необходимое для того, чтоб произвести эффективный ружейный выстрел. Обезумевшие турецкие военачальники посылали в наступление всё новые и новые роты. Однако это им не помогало, и новые роты янычар, "строили" вал из своих тел, этакий фундамент для увековечивания виктории русского оружия…" — Дочитывать до конца этот бред было невозможно и, Саша бросил это пустое занятие.
На второй день, после выше описанного события, Александра ждало ещё одно радостное событие. Когда он уже отчаялся найти Ивана, и заглянул в переоборудованную под больничные покои монашескую столовую, его окликнул кто-то, чьего голоса он не узнал: "Барин! Александр Юрьевич, доброго вам здоровья!" — Обернувшись на звук, молодой граф увидел своего боевого товарища, неуверенной походкой идущего к нему, бойца шатало, как пьяного. Парнишка, не смотря на своё состояние, постарался поклониться, что едва не закончилось его падением. Хорошо, что его поддержал незнакомый коренастый боец с культей вместо правой руки. Сам Сашка просто не успевал этого сделать, поэтому подбежав к гайдуку, ничего не придумал, как незлобно отчитать его: "Ты это чего же творишь, Ванька? Тебе не то, что по состоянию здоровья кланяться противопоказано, так и не уместно. Ты вольный человек и я, для тебя, больше не барин". — "Так-то оно так, Александр Юрьевич, но я вам кланяюсь не потому, а из вежества. Со всем уважением, так сказать. Вы мне как отец родной, знать это, для меня, не зазорно. Вот". — И возразить на такие слова, было нечем.
Сказать, что вынужденное заточение в монастыре было строгим, невозможно. Раза три, в этих тихих стенах, появлялись офицерские делегации из роты, в которой, до страшного ранения, служил Виктор. И да, по неизвестной причине, постоянным представителем офицерства в этой группе был подпоручик Ухтомский, худощавый, безусый, восторженный юноша с преждевременно посидевшей шевелюрой. Оказывается, он, в свободное время, досконально изучил устройство и работу пулемёта. Молодой князь, не чинясь, поучаствовал во всех регламентных работах по его обслуживанию и снаряжения новых боеприпасов. Как итог последнего, был немного раздосадован тому, что гильзы унитарного патрона не выдерживают множественных перезарядок. Их постепенно "раздувает", всё больше и больше. Эта деформация доходит до такой степени, что их приходится отбраковывать, так как они, больше не поддаются коррекции. Да и качество пуль, отлитых в полевых условиях, намного хуже тех, которые были привезены из Павловска. Все обратили внимание на то, что упала как дальность полёта пуль, так и другие их показатели. Но, даже не смотря на это, эффективность применения нового оружия, по-прежнему вызывает восторг у всех, кто видел итоги его работы.
