Константинополь Тихоокеанский (СИ) - Осадчий Алексей (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Собеседники настолько прониклись, — готовы были прямо в ночь бежать с киркой и топором наперевес, лес валить, дорогу строить. Куда там субтильному Павке Корчагину — такие купчины, сущие медведи, загорелись дорожно-телеграфным проектом. Насилу удержал, указал готовиться к летнему сезону, чтоб по весне ни один день потерян не был.
В Уфе получил известие, что мой лейб-гвардии Финляндский полк выдвинулся в Москву, дабы торжественно встретить и сопроводить шефа полка до Санкт-Петербурга. Полдня читал письма от родителей, от невесты, уже освоившейся в городе на Неве и перешедшей в православие, от братьев и сестёр. Конечно же, сёстрам и младшим «брательникам» отвечать не собирался. Скоро и так приеду, надарю заморских диковин. Мальчикам — индейские боевые топоры и головные уборы вождей. Девочкам — золотые украшения, якобы из сокровищницы инков, изготовленные моими бородатыми ювелирами-фальшивомонетчиками. Интересно, как там в Калифорнии сейчас? Ещё до отплытия, уже находясь на «Авроре», готовой уйти в океан, получил известие о захвате отрядом полковника Ньюмена калифорнийского Монтерея. Мексиканцы организованно отошли, сдав городишко без боя, но убили из дальнобойных ружей трубача, находившегося рядом с полковником. Понятное дело — целили в командира, а горнист попал под раздачу. Что ж, похоже партизанская война на территории Верхней Калифорнии отходящей Северо-Американским Соединённым Штатам разгорится нешуточная, не зря же я «вколачивал» в тогда ещё капитана Игнасио мысль о эффективности стрельбы из-за угла и безнадёжности открытого противостояния с более многочисленной и на порядок лучше вооружённой армией североамериканцев.
Да и мы не зря землю рыли, попэаничную полосу сооружая. Не зря терпели насмешки индейцев, мексиканцев и англичан. Хрен теперь враги к нам проскочат незамеченными, хоть сколь-нибудь крупным отрядом. А отдельных диверсантов всё равно выловим и задавим втихую. Кстати — американцы как раз не смеялись, а старались о наших фортификационных прожектах узнать как можно больше. Видимо впечатлились «укрепрайоном» у форта Росс, ныне Николаевска-Американского. Так и надо было крепить оборону насколько возможно, — там до Сан-Франциско рукой подать, один рывок конницы и пожалуйте, получайте вероломное нападение без объявления войны.
Ладно, удачи мексиканским партизанам, а мне пора уже мыслить категориями «европейскими», Александр написал о разговоре с родителем. Государь-император считал моё возвращение на Дальний Восток после женитьбы преждевременным. Мол, пускай поживут молодые в Петербурге под присмотром родительским какое-то время, детишек понаделают. Константину есть чем заняться и не мотаясь по свету как Лисянский и Крузенштерн с Литке. Эх, жаль не дождался меня Иван Фёдорович, полтора года как отдал Богу душу легендарный человек и пока ешё не пароход. Ничего, первый ледокол назовём звонко и знаково — «Иван Фёдорович Крузенштерн»! Хорошо, Литке бодр и деятелен, все мои проекты по порту в Кольском заливе и проводке судов до Енисея Фёдор Петрович курирует. О чём непрестанно докладывает. Да, дел и здесь хватит, тем более Европа бурлит — неспокойно во Франции. Я то знаю, что именно сейчас, пока я направляюсь неспешно в Москву и Петербург, племянник Бонопарта со товарищи «шатают режим» короля Луи-Филиппа. А там и Германские княжества зашевелятся и в Австрийской империи венгры восстанут. Интересное время, чёрт побери. Главное не спешить в дороге. Пока мы с Александром в Петербург не доберёмся, а отец велел нам от Москвы ехать вместе, дабы явить подданным мощь и силу династии, никаких поспешных шагов государь император не предпримет, никаких заявлений опрометчивых не сделает. Дождётся старших сыновей, обязательно.
К Москве последние пару сотен вёрст приближались с черепашьей скоростью, по пути приходилось принимать поздравления от «сливок общества». Ответные речи толкал в духе великого комбинатора, только вместо железного коня фигурировал стальной паровоз, сменяющий обозы ямщиков. Изрядно удивило, что неплохо осведомлены дорогие россияне о делах калифорнийских. Тут, очевидно сказалась и реклама — оттиски «американских карточек» получили в народе широкое хождение. Увы, пришлось разочаровать — не мог я забирать крепостных в Америку, сразу же делая их вольными. Но клятвенно пообещал всяк такой случай рассмотреть и «порешать вопрос» с помещиками. Двух активных крепостных, кстати, тут же и «выкупил» у хозяев. Благо те рядом находились. Перечить великому князю насупившиеся дворяне не решились и отдали желающих перебраться в солнечную Калифорнию мужиков задаром. Но я по сотне всё-таки заплатил, отправив однако для сборов с каждым «новокалифорнийцем» по паре гвардейцев-охранников. Мало ли, передумает помещик. Одно дело перед великим князем бекать-мекать и на всё согласным быть, а вот вернётся в имение, очухается и отыграться захочет. Так что — проконтролируем. Представляю, какие сказки пойдут в народе про Константина после сего случая.
Александр не удержался и с конвоем выехал мне навстречу, совсем как я встречал брата из его дальневосточного вояжа…
— Костя! Брат!
— Здравствуй, брат!
Обнялись, прослезились оба. Не знаю почему, но я к цесаревичу испытывал искреннюю симпатию и приязнь. А вот прочие братья-сёстры как-то чувств родственных не внушали. Ну да ладно, главное с наследником отношения хорошие, воистину братские, сообща и поведём Россию путём правильным, когда батюшка изволит почить в бозе…
Хотя, если удастся «перевести стрелки» даже немного, высока вероятность, что Николай Павлович проживёт черт те сколько годочков. Сейчас папане 52 года, здоровья немеряно, режим блюдёт, никаких излишеств, типа чревоугодия и пьянства. Наверное поэтому император моё хулиганство и не принял на свой счёт. Таки украл я у Бродского «Письма к римскому другу», не удержался, украл.
Поначалу хотел убрать про цезаря и обжорство, но не решился чекрыжить текст Мастера — скоммуниздил и опубликовал в первозданном виде. Как и предполагал, народ страшно возбудился и моментально вычислил, что я обращаюсь к цесаревичу, маскируясь под седого старца Плиния. И из американского далека осуждаю абсолютную монархию, чему подтверждение ррреволюционные строки: «Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря».
Брат моментально отписался: БОМБА! Поэтическая бомба! Но отец только посмеялся, когда доброхоты пытались указать на «вольности и якобинство» генерал-адмирала. Батя то знал, с кого я пример с малых лет беру, отдавая, как и венценосный родитель, должное упражнениям физическим, и в еде умеренность соблюдая.
Так что попусту стукачи выслужиться пытались. Ну а брат их «на карандаш» взял.
Неспешно ехали, беседовали. Чтоб спокойно обменяться наиболее важными и спешными новостями, облачились в мундиры поручиков лейб-гвардии Финляндского полка. Во главе отряда поручики Фатеев и Скрябин в меру отпущенного им актёрского таланта, изображали нас, а охрана никого не подпускала к «лицедеям»…
— Костя, даже не думай ближайшие два-три года про отъезд из Петербурга. Отец твёрдо решил удержать тебя при себе. В Европе неспокойно.
— Попомни мои слова, брат. В этом году рухнут Франция и Австрия, подточенные внутренними противоречиями. Следует быть к тому готовыми и не ввязываться в ненужную России мировую бойню.
— Костя, ты так говоришь, как будто точно знаешь, что произойдёт.
— А ты разве не читал обличающую меня статью неких Карла Маркса и Фридриха Энгельса? Они здорово прошлись и по самодержавию и по российской экспансии на Тихом океане.
— Конечно прочёл. Два сумасшедших бумагомарателя. Да кто к ним прислушается!
— Нет, брат. Эта парочка не так проста, они выражают надежды и чаяния европейской буржуазии, жаждущей заполучить власть. Деньги у буржуа есть, осталось расшатать и обрушить престолы, учинить республики вроде САСШ. И Россия с абсолютной монархией таким писакам как кость в горле. Против России, против династии очень скоро начнётся война. Может быть явная, но скорее — тайная. С клеветой, выстрелами в спину, отравлениями, попытками дворцовых переворотов. Потому, брат, удели особое внимание безопасности как своей, так и семьи, ведь у революционной сволочи, нет ничего святого.
