Против течения (СИ) - Рогов Борис Григорьевич (онлайн книга без .TXT) 📗
— Кем-кем ты сказал? Это кто у нас Синехуев? Ты смотри за языком то, не дай бог, услышит кто-нибудь, ни тебе, ни мне мало не покажется.
— Да это просто анекдот был про Блюхера.
— Сейчас нам не до анекдотов. Ты лучше мне скажи, сатирик-юморист, сможешь бригаду живописцев-маляров организовать?
— Сколько денег заплатите, столько и народу подгоню. Сумма уже известна на зарплату? Тут же надо ещё иметь в виду, что студенты народ подневольный, целый день работать не можем, нам же учиться надо, курсовики, рефераты, то да сё. Поэтому народу надо вдвое больше.
Эх! Я ведь говорил, что лучше это дело Чернобровцеву отдать. Нет! Ясюлюнас упёрся и ничего слышать не захотел.
— Тогда выясняйте все детали. Как выясните, буду народ подтягивать. Пока только удочку закину. Вы, как опытный мастер, может, приблизительно прикинете прямо сейчас, за сколько вы бы в одиночку это дело провернули?
— За год, наверное, сделал бы, — немного подумав, тянет в трубку великий сибирский импрессионист.
— Приблизительно понятно, что шесть студентов, если будут работать по вечерам и по ночам, то сделают месяца за четыре. Если им положить зарплату рублей сто пятьдесят, то фонд оплаты труда получится приблизительно четыре двести с учётом подоходного. От этого можно отталкиваться. Прибавьте сюда мои продюссерские двадцать процентов, получится что-то около пяти тысяч. Вам остаётся творческая проработка общей композиции, персонажей и колористического решения, а кроме того пятнадцать тысяч рублей. Пять отдадите худфонду, вам останется вполне достойная оплата в виде десяти тысяч рублей.
На том и порешили.
Третье ноября, а снега ещё нет. Днём даже плюсовая температура, солнышко и травка зелёная кое-где выглядывает из-под опавшей листы.
Александр Семёнович, как обычно дымил своей трубкой и, скрестив на груди руки, задумчиво глядел на только что загрунтованный подрамник. Как всегда первый удар кисти по холсту сильно напрягал его, ведь от этого первого мазка зависело, как пойдёт работа. Будет ли это искромётный экспромт, или наоборот, вдумчивое медитативная медленное наслаждение, рассыплется ли по полотну разноцветье искристых капель, или всё будет в суровой гамме северного сумрака.
Внезапный телефонный звонок вернул его к реальности хмурого ноября.
— Тришин слушает…
…
— Конечно, я всё контролирую. Да. Позавчера был. Ребята начали подмалёвок.
…
— Да мы не успеваем. Если бы вы согласовали эскизы за один день, хотя бы за два дня, ещё можно было бы о чём-то говорить, какие-то претензии предъявлять.
…
Нет! Даже и речи быть не может. Объём очень большой. Хорошо бы к концу месяца закончить.
…
Да, хорошо! Договорились! Я сегодня же заеду и проверю, как идёт работа. Только давайте часам к шести вечера.
…
Нет! Не верю! Вас ввели в заблуждение! Этого просто не может быть. Севостьянов лично видел? Лично с ними выпивал? Может он им и наливал? Если так, то какой тогда с них спрос? Большой начальник лично налил, как тут не выпить…
…
— Что? Антисоветская музыка? Этого не может быть! Давайте поступим так — я сейчас приеду и во всём разберусь.
Оказалось, что студенты вчера отмечали день рождение некоего Лёхи Маримонова. Ладно бы отмечали его у себя в общежитии, так нет! решили работу не срывать и привезли спиртное, закуску и магнитофон прямо в Горисполком. Работа над полотном приняла совершенно предсказуемый характер общей пьянки. А так как шесть работавших над картиной юных художника не могли оставить своих девушек и друзей, то компания собралась довольно многочисленная.
Вахтеры, оставшиеся на дежурство в этот промозглый осенний вечер, сначала пытались образумить разгулявшуюся молодёжь добрым словом, потом шантажом, угрожая докладной в ректорат. Обращаться в милицию им казалось слишком жестоко, ведь ребята за такое могут вышибить из института, поэтому решили позвонить ответственному за всё это безобразие.
Со второго этажа доносились бодрые звуки хита «Shocking Blue». Конечно, это была бессмертная композиция 1969 года «Винес».
Цыганский вокал Маришки Вереш под гитарные рифы Робби ван Леувена слышно было даже на улице.
Молодёжь за собственными бодрыми криками — Шизгарес!!! — не заметила появления усиленных «войск противника».
— Вспышка справа! — неожиданно для себя выдал боевую команду Александр Семёнович и нажал на клавишу выключателя. У некоторых студентов, наверное, по армейской привычке сработал рефлекс, и они бухнулись на пол. Оба сторожа тоже…
— Отбой воздушной тревоги, вставайте и докладывайте, что здесь происходит? Кто старший, и где Рогов?
Участники изображают стадо баранов. Стоят, молча переминаясь с ноги на ногу и не знают, как вести себя в такой ситуации. Магнитофон тем временем продолжал надрываться:
— Вот, вы, молодой человек! — Тришин решил, что прямые команды дойдут быстрее, чем обращения ко всем сразу, — да, вы, выключите музыку, а вы, — он перевёл взгляд на самого высокого парня с лохматой шевелюрой, — и доложите быстро и чётко.
— А чего тут докладывать? — высокий начал тянуть, собираясь с мыслями, которые после уже принятого спиртного, собираться не хотели. — У Лёхи днюха. А Борька сказал, что надо торопиться… Ну-у-у, мы и решили объединить два дела. Ну и вот… — он неопределённо развёл руками.
— Всё понятно! Теперь делаете так: — ты, ты и ты, собираете краски и кисти, складываете их в воду. Мыть будете завтра. Девушки отмывают пол от краски, остальные юноши бегут за водой и меняют её по необходимости. Через пятнадцать минут здесь должно быть чисто. Вас тут тоже быть не должно! Вопросы есть? Вопросов нет!
Пока идёт уборка, Тришин спускается к посту и набирает Рогова.
— Борис! В чём дело? — он старается максимально передать своё возмущение происходящим.
— Александр Семёнович, а что случилось?
— Как? Ты даже не знаешь, что у тебя в твоём хозяйстве происходит? Командир производства… — Тришин начинает закипать.
— И что же там происходит? Сегодня точно не должно было ничего происходить, бригада решила взять выходной, чтобы отметить день рождения Лёшки Маримонова. Фигура популярная в общаге, праздник должен был быть масштабный. Потом наверстают, не переживайте вы так, Александр Семёнович.
— Точно! Масштабный праздник получился, — Тришин с возмущением, рассказывает, что произошло на самом деле.
— Так ведь хотели как лучше! — Рогов не теряет присутствия духа. — К тому же никаких неприятностей не произошло.
— Сторожам скажи спасибо, попались добрые и меня вызвали, а если бы просто в милицию позвонили? Тут бы и мне прилетело и тебе, а этих придурков из института бы выперли.
— К счастью всё обошлось ведь? Вот только надо бы подумать, как нам ускориться, чтобы действительно не проколоться с какой-нибудь случайностью. В каком состоянии сегодня ваше полотно?
— С грунтованием закончили, с переносом фигур с эскиза на холст почти закончили, осталось только центральную фигуру красногвардейца со знаменем и всё, можно будет приниматься за подмалёвок.
— Так чего ждать? Четырёх человек уже можно за подмалёвок высаживать. Вы, Александр Семёнович, этого вашего красногвардейца пропишете во всех цветах радуги. Вам же можно и днём работать. Чтобы время ещё сэкономить, давайте сделаем роспись в стиле революционного авангарда.
