Против течения (СИ) - Рогов Борис Григорьевич (онлайн книга без .TXT) 📗

— То есть, вы хотите сказать, что отсекли от участия в конкурсе только наши работы? Но ведь это не честно! Давайте хотя бы вскроем конверт и посмотрим, что я привезла. Через полстраны летела, между прочим.

— Давайте лучше сходим в ресторан! У меня в грузинском ресторане знакомый метрдотель, поэтому проблем с проникновением не будет. Ах! Эта грузинская кухня! Лобио с ароматом кинзы, острейший харчо с нежными хорошо проваренными бараньими рёбрышками, шашлык из кабана в гранатовом соке, источающий умопомрачительный дух грузинского застолья… Извините, я не успел поинтересоваться вашим именем, надеюсь, это вас не обидело? Похоже, что он вашей красоты я теряю голову.

— Меня Мариной зовут. Спасибо, за комплимент, за приглашение тоже. Я сегодня не успела пообедать, а по нашему времени уже и ужинать поздно, поэтому если вы возьмёте работы на конкурс, то я с удовольствием составлю вам компанию. Мне даже интересно, ни одного знакомого редактора у меня пока не было.

— Договорились. Тогда распаковывайте ваш «улов», а я вызову водителя. Пока он подойдёт, посмотрим, что вы нам принесли.

Судя по тому, что на просмотр пяти кадров у редактора ушло несколько больше времени, чем нужно для рассмотрения рядовых работ, фотографии его заинтересовали. Им были присвоены номера, и он лично внёс их в регистрационную книгу.

— Завтра будет первое заседание конкурсной комиссии, я надеюсь, во второй тур ваши работы обязательно пройдут. Призовые места уже поделены между мэтрами отечественной фотожурналистики, сами понимаете это политика. Нам в журнале надо поддерживать высокий уровень. А если мастера не подкармливать время от времени, он дорогу к нам забудет. Такова жизнь, милая Марина. Чу! За окном слышен звук автомобильного клаксона, нам пора.

Вечер Марина провела просто превосходно. Ресторан был, в самом деле, очень даже не плох. Кизилов в меру нагл, и в меру галантен. Терпкое саперави тоже легло в масть. Наверное, поэтому ей пришла в голову мысль закрутить с редактором небольшой романчик. Он то, дурачок, подумал, что так велика сила его мужского обаяния.

…

Фотоработы Самаровича после отборочного тура прошли в главный отбор и удостоились быть напечатанными в альбоме фотографий посвященному шестидесятилетию Октябрьской Революции. Редакция выслала Павлу журнал с напечатанными фотографиями и именную грамоту, как лауреату с сопроводительным письмом. «…Надеемся на дальнейшее сотрудничество…, желаем творческих успехов…». Понятно было, что это просто протокольная вежливость, но всё равно Павлу было приятно повесить дома на стенку первый «боевой» трофей.

Я написал большими буквами поздравление от однокурсников со страницами из «Смены» и текстом поощрительного редакционного письма и повесил всё это рядом с деканатом. Это позже отразилось в его судьбе, но на то и был расчёт.

ГЛАВА 3. ИМИТАТОРЫ

В банкетном зале Союза Художников было оживлённо. Над щедро сервированными столами перекатывался шум торжественного застолья. Официальная часть с поздравлениями от городской администрации, от горкома и обкома уже прозвучали. Гости расслабили галстуки и принялись просто выпивать и закусывать, не забывая при этом поздравлять юбиляра.

Наряду с персональной выставкой к своему полувековому юбилею Александр Тришин получил от городских властей прилично изданный глянцевый каталог и звание «Заслуженный работник культуры РСФСР» с причитающимся по такому случаю денежным вознаграждением.

— Александр Семёнович, — обратился к Тришину Юрий Ясюлюнас, зампред Горисполкома по культуре, — позвольте ещё раз от себя лично поздравить вас с юбилеем, пожелать вам не терять бодрости тела и духа! Кроме того, у меня для вас предложение. Горисполком решил поручить вам выполнение масштабного полотна для зала приёмов. Мы с Иваном Павловичем [140] понимаем, что срок в полтора месяца для такой масштабной работы — очень мало, поэтому мы уже всё придумали. Освободили вас от творческих мук. Вам, дорогой, Александр Семёнович, осталось только чисто механическая работа — воплотить наши задумки на холсте.

— Юрий Иванович, а можно поподробнее? Размеры стены, размеры помещения, в котором полотно будет висеть, жанр… уже известны?

— Это всё мелочи, не стоящие обсуждения! Главное размер полотна будет четыре на восемь метров. Тема — установление Советской власти в Новониколаевске.

— Юрий Иванович, побойтесь бога! Во-первых, здесь работы не меньше чем на полгода, во-вторых, это совершенно не мой профиль. С батальным жанром это вам лучше к Саше Чернобровцеву [141] обратиться, он мастер подобных исторических произведений.

— Александр Семёнович, — продолжает гнуть свою линию зампред Горисполкома, — вы меня не поняли. Этот заказ не просто подарок, этим Партия оказывает вам высокую честь. Мы же уже прикинули, сколько может стоить для бюджета такого уровня работа.

— И сколько, по-вашему?

— С учётом вашего нового звания не меньше тридцати тысяч, получается. Вы в Худфонде ещё всё точно подсчитаете, и мы даже готовы будем ещё какой-то процент набросить. — Ясюлюнас ободряюще похлопал Тришина по плечу и вернулся на своё место.

Голова новоиспечённого Заслуженного Художника от такой новости закружилась. Он не мог удержаться от приятных подсчётов. Со всеми вычетами получалось на исполнение не менее двадцати тысяч рублей. Ясно, что одному такой объём не потянуть. Студентов привлекать можно только по вечерам и выходным. Кого тогда в помощники нанимать?

— Ты, Борь, понимаешь, что этот заказ сорвать нельзя ни по каким причинам, — жаловался Тришин, — мне тогда только вывески рисовать разрешат. Откровенная халтура не прокатит, поэтому, кого попало привлекать нельзя. Я даже пытался отказаться, но мне порекомендовали найти способ, как справиться с таким почётным заданием.

— Есть способ под названием «ну, не шмогла». — Борис делится старым испытанным приёмом, — Анекдот такой есть:

— Стоит мужик на ипподроме и думает, на какую бы лошадь поставить. Тут старая кобыла говорит: «Ставь на меня, мужик. Я хоть и старенькая, но сегодня в отличной форме! На меня больше никто не ставит, выиграю забег — сорвешь большой куш!». Мужик и поставил на неё все деньги. Начинается заезд, кобыла дергается с места, делает несколько шагов, падает на землю и больше не поднимается. Смотрит на мужика виновато и шепелявит: «Ну не шмогла я, не шмогла».

Так и вы поступите. Делайте, как получается, максимально качественно, говорите, что всё будет в порядке, всё успеете, хотя ясно, что за оставшиеся полтора месяца максимум, что можно сделать, это эскиз согласовать. Работы тут не меньше чем на полгода. Как срок придёт, так и скажете, что «не шмогли», что «нереальные планы», это «как его? волюнтаризм». Работу у вас не заберут потому, что начинать заново будет поздно. Я думаю, что даже в деньгах не прижмут, они же с вами о процентах договаривались?

— Откуда ты знаешь про проценты? — удивлённо смотрит на меня Тришин.

— Что вы, Александр Семёнович, какая здесь может быть тайна? Банальный откат. — Я удивлён его наивностью, — всегда распределители бюджетов стремились завысить сумму, чтобы можно было долю малую отщипнуть в свою пользу. Все об этом знают, кто с распределением заказов сталкивается. Мы же с вами тоже по такому принципу сотрудничаем.

— Ладно, сейчас о коррупции не ко времени. Надо человек семь, а лучше восемь, способных махать кистью. Исполнительных, пунктуальных, не глупых. Главное! Никакого творчества, ничего от себя, всё чтобы по согласованному эскизу. Хозяева уже сами всё решили.

— Знаю я, как они решили. Выдадут вам завтра листок бумаги, где кружочки нарисуют и подпишут «здеся красногвардеец, а здеся колчаковец с пулемётом, а вот туды скачет непобедимая красная конница во главе с маршалом Синехуевым» [142].