Князь - Мазин Александр Владимирович (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗

   Впрочем, дифирамбы Второму Риму Духарев выслушал молча. Все это были пустые слова. Сергей ждал, что патрикий выскажется по делу: не для того же Калокир притащился давеча в Детинец, чтобы по башке схлопотать.

   Но Калокир так ничего конкретного и не сообщил. Разве что попытался выведать у Сергея, зачем тот посещал Булгарию.

   Духарев ответил уклончиво. Он не знал, какую информацию слил ромеям Сурсувул. Калокир скрытность воеводы воспринял как должное. Подарил Сладе икону в золотом окладе, а Духарева осчастливил парсуной Никифора в подобающем обрамлении. Судя по этому портрету, кесарю Никифору было лет шестнадцать, а ручонки его были такие, что ими просто поднять боевое копье и то проблематично, не то что панцирь насквозь пробить.

   Еще Калокир пригласил воеводу заходить в гости: и здесь, и в Херсоне, и в Константинополе, если славный воевода наведается туда. Намекнул, что у императора Никифора он, Калокир, в большом почете, а дом в столице у него такой, что княжий терем на Горе в сравнении с ним – просто сарай. Унизил русов, собака ромейская, но так ловко унизил, что за язык не притянешь. Политик, блин! Нет, мало ему Духарев врезал!

   Вспомнив об этом, Духарев порадовался. Все-таки повезло ему изрядно. Не ожидал ромей, что «воткнувшийся» между ребер «клинок» может так легко соскользнуть. Аот удара по затылку у патрикия и вовсе все перемешалось. Пусть гадает теперь, как воевода его «сделал».

   Возвратясь домой, Духарев не обнаружил при воротах Сычка. На въезде во двор отирался младший конюх. Маленький поганец, вместо того чтобы как положено нести караульную службу, развлекался, дразня медведя: показывал ему тыкву с медом, а потом прятал тыкву под подол рубахи. Медведь урчал, танцевал, истекал слюнями, словом, всячески выражал готовность опохмелиться. «Шоу», с гоготом и комментариями, наблюдали трое балбесов-отроков из духаревской дружины. Эти, правда, заметили въезжавшего во двор воеводу и мгновенно ретировались. Асопляк-конюх так увлекся, что появление хозяина профуфунькал.

   Хлоп! Серегина плеть смачно перетянула юмориста по заднице.

   Сопляк взвизгнул и выронил тыкву, покатившуюся, расплескивая мед, по булыжникам к уже не чаявшему такого счастья мишке.

   – Сычок где? – рявкнул Духарев.

   – Он, это, меня попросил… – испуганный конюх принял повод Сладиной кобылки.

   – Сычок! – гаркнул Духарев.

   Привратник тут же появился из-за баньки и порысил к хозяину.

   – Ты где болтаешься?!

   – Да вот родич зашел, беседовали вот… – всем своим видом Сычок выражал покаяние.

   Получалось плохо.

   Обрадованный тем, что про него забыли, конюх, потирая задницу, увел хозяйкину лошадь в стойло. Духаревский Пепел двинулся к конюшне самостоятельно.

   – Да разве ж кто чужой к тебе, воевода, войти посмеет? – оправдывался Сычок, закладывая ворота.

   Из-за баньки появился еще один персонаж – купчина, встреченный Духаревым на ромейском подворье. Судивлением воззрился на матерого мишку, поднявшегося на задние лапы и присосавшегося к тыкве с медом. Морда у купца была красная. То ли от легкого морозца, то ли от «беседы».

   – Что ж ты с ромеями торгуешь? – строго спросил Духарев. – Своих, что ли, нет? Или нравится мыто платить?

   По заведенным Ольгой правилам на все товары, продаваемые в Киеве чужеземцам, был введен специальный налог, вроде выездной пошлины. Мера неглупая, позволявшая киевским торговым гостям хоть как-то конкурировать с чужеземцами на зарубежных рынках, где подданных Святослава норовили задавить пошлинами. Киев был заинтересован в том, чтобы его купцы торговали за рубежом, и правила торговли оставались едва ли не главнейшей темой международных договоров.

   – Да вот, говорили, что ромей много золота привез… – пробормотал смущенный купец. – Думал, выгодней будет… Токо он жадный, ромей-то…

   – Или про золото наврали, – предположил Духарев.

   – Не-е-е! – замотал головой купец. – На Подоле сказывали, много золота ромей привез. Народ врать-то не станет…

   Тезис был спорный, но вступать в дискуссию с пьяненьким купчиком воеводе было не по рангу. Тем более что ромей и впрямь мог привезти золотишко. Если это так, значит, у него к Святославу есть «конкретное предложение». Предложение военного характера, поскольку гражданские дела он давно решил бы с княгиней.

   Хорошо ли это? Трудно сказать. Возможно, в Царьграде проведали, что Святослав намеревается подержать империю за вымя, и решили упредить набег, бросив хищнику кусок мяса. Может, и так. Сравнивая Византийскую империю и Киевское княжество, Духарев не обольщался. Второй Рим был могучим государством, многократно превосходящим и Хузарский хаканат, и печенежские орды, и варяжскую Русь вместе взятые. Все эти народы, кружившие у границ великой империи, были подобны волкам, сопровождающим тысячное стадо туров. Иногда хищникам удавалось ухватить теленка или захромавшую корову, и тогда между ними начиналась свирепая грызня за лучший кусок. Но для стада это были восполнимые потери. Если же какой-нибудь слишком обнаглевший волчара позволял себе хапнуть лишнего, то в следующий момент он обнаруживал в опасной близости длинные турьи рога и поспешно ретировался. Византия была таким стадом. Ее фемы-провинции постоянно подвергались набегам варваров. Инабег угров на Фракию для Константинополя был примерно тем же, чем какое-нибудь разграбленное сельцо – для Киева.

   И все-таки империя была уязвима, как было бы уязвимо стадо рыжих степных туров, если бы его вожаки, забыв обо всем, непрерывно дрались за власть. Будучи в сотни раз сильнее Киева, Царьград не мог сокрушить его. Вэтом не было смысла. Это для Киева война с империей была доходной операцией. Для империи же разгром мелкого княжества сулил большие расходы и никаких барышей. Торговать было выгодней. ИЦарьград торговал. Продавал и покупал все, включая безопасность своих окраин. Так что Калокир вполне мог привезти золото. Иесли золота будет достаточно, то Святослав может изменить свои планы.

   В общем, вариантов много, и какой из них истинный, Духарев мог только догадываться.

   С Калокиром он больше не общался. Ни к чему. Приедет Святослав – и Сергей все узнает.

   Но вышло так, что кое-что Духарев узнал до возвращения князя.

   Пришли вести от Мыша. Полученные с некоторым опозданием, они не стали менее интересными. Мыш сообщал, что тот самый сорокалетний мир между Булгарией и ромеями, которым хвастался кесарь Петр, нарушен. Инарушили его ромеи…

   – Открою великому князю: император Никифор очень недоволен мисянским кесарем Петром, – сказал Калокир.

   – Думаю, кесарь Петр тоже недоволен императором, – заметил Святослав. – Ведь после смерти его жены ромеи перестали платить ему дань.

   – Это была не дань! – быстро уточнил патрикий. – Это было содержание, ежегодно выплачиваемое багрянородной кесаревне Марии, внучке императора Романа.

   – Пусть так, – согласился Святослав. – Но Петр Короткий мало похож на своего отца Симеона. Чем же он так досадил твоему кесарю? Неужели булгары… мисяне, как вы их называете, вновь нападают на ваши земли?

   И Святослав, и его воевода знали: кесарь Никифор Фока сам нацелился напасть на Булгарию. Сначала нахамил булгарским послам, [29]прибывшим за данью, потом двинул армию к горам, захватил несколько мелких пограничных крепостей и наглухо застрял перед Гимейскими горами, [30]не решившись сунуться в ущелья, где бесполезна знаменитая ромейская кавалерия – катафракты, но зато очень удобно скатывать на головы пришельцам увесистые каменюки.