Ангел с железными крыльями (СИ) - Тюрин Виктор Иванович (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Господин Богуславский?
— Да.
— Канцелярия его императорского величества. Завтра в девять тридцать вас ждут во дворце. Утром без десяти девять за вами заедут.
— Я и сам могу доехать.
— Передаю, что приказано, господин Богуславский. Извольте быть готовыми к этому времени, — сухим и казенным голосом отчеканили на другом конце провода.
— Хорошо, — ответил я и повесил трубку.
Когда без десяти девять я вышел на улицу, там меня уже ждал экипаж. Поодаль стояла пролетка, в которой сидела моя охрана. Не успел я сесть, как экипаж сразу тронулся. По дороге, от нечего делать, разглядывал прохожих, вывески и различную рекламу до тех пор, пока мне на глаза не попался яркий плакат о военном займе. Агитационными плакатами различного рода был оклеен почти весь город. На одних были нарисованы карикатуры, издевающиеся над германцами, австрияками и турками, на других просили отдать все свои силы для победы русской армии, а на третьих — как этот плакат, где на фоне солдата — пулеметчика, стоящего в окопе, призывали купить облигации пяти с половиной процентного военного займа. Мне уже доводилось видеть подобные плакаты о займах, но с пулеметчиком увидел впервые. Я уже собирался отвести от него взгляд, как неожиданно вспомнил то, что раньше ускользало от моего внимания, и все наверно от того, что ряд прочитанных некогда статей в Интернете выходил за рамки моих обычных интересов. Когда моя болезнь находилась на промежуточной стадии, я целыми днями лазил по Интернету, стараясь отвлечь себя от лишних мыслей, читая обо всем, что мне казалось интересным. Тематика была самая разная, в том числе и об истории различных видов оружия. Меня не интересовали конструкторские особенности или технические характеристики, а просто было интересно читать историю создания различных видов оружия, а так же короткие биографии их создателей. Вот только в памяти почему?то только сейчас всплыли фамилии конструкторов, Василия Алексеевича Дегтярева и Георгия Семёновича Шпагина.
"Еще и Владимир Григорьевич Фёдоров. Ведь еще тогда я отметил, что все они перед Первой миррой войной жили. И вроде… вместе работали. Или нет? Гм. Конструкторское бюро? Не помню. Изобретали они, по — моему, автоматическую винтовку. Или кто?то из них? Пулемет Дегтярева появился уже после войны. В двадцатых — тридцатых годах. А автомат Шпагина уже в ВОВ. Впрочем, автомат можно купить у американцев. Он появиться у них лет… через пять. Как его… "Траншейная метла". Еще…Токарев. Пистолеты ТТ. Как я мог забыть! Федор Васильевич Токарев. Еще Калашников. Нет! Тот родился уже позже, в советское время. Для начала и этих хватит".
Захваченный новой идеей, я даже не заметил, как доехал до дворца. Меня встретили и провели уже привычным маршрутом в кабинет императора. Государь, как обычно, сидел за столом. Не курил, но в пепельнице, стоявшей на столе, уже лежало три окурка. Поздоровавшись с ним, сразу отметил, что вид у него какой?то странно — взволнованный. Прямо перед ним лежала темно — вишневого цвета папка из сафьяна.
"Серьезный разговор грядет?".
Подтверждением этой мысли стали первые слова царя:
— Тот наш разговор все никак не дает мне покоя, Сергей Александрович. Все думаю о том, как Россия отвергнет и предаст меня. Как такое может быть?!
"Вместо того чтобы скрутить своих врагов в бараний рог, как и надлежит истинному правителю, он вместо этого решил поплакаться мне в жилетку! Будет тебе сейчас жилетка!".
— Мои слова покажутся вам резкими, ваше императорское величество, но я думаю, что они необходимы.
Царь бросил на меня недоуменный взгляд. Судя по началу разговора, ему хотелось рассудительной и задушевной беседы, а не новых нелицеприятных откровений, но отступать было уже поздно после того, как он сам вызвал меня на этот разговор.
— Говорите, — в его голосе чувствовалось недовольство.
— Все дело в том, ваше императорское величество, что вы далеки от действительности, глядя на Россию глазами своих царедворцев, которые используют вас в своих корыстных целях. Взять хотя бы крупные поставки военной амуниции и продовольствия. Сапоги с гнилыми подошвами и консервы, где мясо с душком — не редкость в армии. Скажите, чем заслужил солдат, идущий на смерть за веру и отечество такое обращение?! А ведь те, кто подписывает миллионные контракты и получает свою долю, наживаясь на страданиях людей, находятся рядом с вами, ваше императорское величество! Простым чиновникам к таким большим деньгам не подобраться. Но и они воруют, только по мелочи! Теперь об армии. Не буду говорить о нехватке ружей и патронов, зато скажу об организации службы тыла. Почему не хватает санитарных пунктов и лазаретов? Я уже не говорю об острой нехватке лекарств и перевязочных материалов, а ведь это первейшая необходимость для воюющих армий. А средства гигиены? Не хватает бань и прачечных. Вы никогда не задумывались над этим, ваше императорское величество? — царь не ответил, но зато теперь недовольство выражала вся его сущность, его каждое движение. Я усмехнулся про себя и продолжил. — Теперь самое главное: солдаты, в большинстве своем крестьяне, просто не понимают, за что воюют. Вы им говорите, что нужно помочь братьям — славянам на Балканах, а простой крестьянин не понимает, зачем ему это нужно. Он вырос в деревне и ему понятны только такие слова: земля, пашня, сенокос, жатва. Зато находящийся рядом с ним агитатор — революционер, говорит ему просто и доходчиво: пойдешь с нами — получишь землю! У тебя ружье, брат. Возьми и пырни штыком в брюхо богатею — капиталисту, министру, царю. Это они сидят на твоей шее, это они загнали тебя в окопы! Это они не хотят отдавать тебе землю! И что после этого думать крестьянину, которому из дому пишут родители и жены о том, что все дорого, что у крестьян реквизируют хлеб, что без мужчины невозможно прокормить семью!
— Мне не нравиться ни ваш тон, ни то, о чем вы говорите! — сейчас в голосе императора звучал гнев. — Вы не подумали о том, что ваши слова ничем не отличаются от речей этих, как вы выражаетесь, агитаторов!
"Правду о себе никто не любит! Теперь только осталось позвать слуг, чтобы высекли на конюшне излишне болтливого холопа!".
Царь несколько секунд смотрел на меня в ожидании моей реакции, но, не дождавшись, достал папиросу, закурил. Спустя минуту, после нескольких глубоких затяжек, спросил:
— Почему вы молчите?!
— Вижу, что вам не нравятся мои слова, ваше императорское величество, поэтому молчу, чтобы больше вас не раздражать.
— Да вы, похоже, обижаться умеете. До этого как?то не приходилось замечать за вами такого. Даже удивительно, — сейчас в его голосе чувствовалась издевка.
— Извините, ваше императорское величество, но чувство обиды, как и некоторые другие человеческие эмоции, мне не доступны, — увидев в его глазах недоумение, попробовал объяснить. — Видно, сказываются последствия ранения головы.
Только я подумал, что эти объяснения излишне и могут вызвать ненужные вопросы, как вдруг увидел, что Николай II в лице как?то переменился.
"Что?то, гражданин Романов, сегодня совсем странный. Прямо сам на себя не похож. И взгляд какой?то цепкий и ищущий".
Император затушил папиросу, потом, после короткой паузы, начал говорить:
— То, что вы сейчас сказали, Сергей Александрович, для меня не ново. Мы принимаем меры, нещадно наказывая мздоимцев и корыстолюбцев. О недочетах в военных поставках и работе служб тыла мне постоянно докладывают из главного интендантского управления. Да, я должен признать, что мы оказались не готовы к столь кровавой и затяжной войне. Но я верю в свой народ! Крепкий, выносливый, сильный верой, он не подведет ни меня, ни Россию! — государь видно хотел продолжать в том же духе, но видно заметив иронию в моем взгляде, решил резко поменять тему. — Вы говорите о вооруженном мятеже, о революционерах, подстрекающих к свержению власти, о том, что Россия похожа на кипящий котел, готовый взорваться. Так вот, смею вам заметить, что в поступающих ко мне сведениях нет той опасности, о которой вы говорите. Есть много подобных случаев, но они все разрозненны. Есть социалисты, есть анархисты,… Вон в Думе — целый блок оппозиции, который именует себя прогрессивным. Они поставили своей целью сформировать новое правительство, так как, видите ли, царь и его правительство не справляются со своей работой. К чему я вам все это говорю. Вы ведь исходите только из своих снов — предсказаний, которые являются вам отдельными видениями, поэтому не можете видеть всю полноту картины, которая предоставлена мне. Донесения, что поступают ко мне, составляют люди, облеченные властью и имеющие большой опыт государственной службы. Вот вы говорите, что солдаты слушают агитаторов и настроены против меня, но позвольте мне вам не поверить. Я часто бываю на фронте, постоянно с ними общаюсь, разговариваю. Поверьте мне, солдаты любят меня. Я это чувствую. И я их люблю. Они видят это, понимают и ценят, — царь замолчал, а мне только после этой отповеди осталось тяжело вздохнуть. Похоже, я снова выстрелил холостым патроном.
