Чего стоит Париж? - Свержин Владимир Игоревич (книги бесплатно полные версии txt) 📗

– А, Генрих! Проходи, мой дорогой! Я как раз закончила беседу с одной нашей общей знакомой. – Она протянула вперед руку, указывая на бледную как полотно красавицу.

– Шарлотта? – Я сделал удивленное лицо. – Откуда ты здесь? Вот нечаянная встреча! Я полагал, ты по-прежнему с Ларошфуко.

Очевидно, лишь очень крепкое здоровье помогло молодой женщине не потерять сознание. Я понимал, что сейчас безвозвратно гублю ее, но не видел никакого иного способа выпутаться из сложившейся ситуации. Несчастная говорила чистую правду. Но у Екатерины Медичи был свой Генрих, организовавший ей бегство из Лувра, напавший на замок Сен-Поль, склонивший главу Лотарингского дома признать нового короля Франции, ну и, понятное дело, спасший королевскую семью вчера на лесной дороге. И его похождения никак не соответствовали тем, о которых повествовала мадам де Сов.

– Но это не он! Это не Анри! – едва шевеля губами, пробормотала прелестница, в ужасе отмахиваясь от меня руками, точно от ночного призрака.

– Мадам де Сов тебя опознала, Вальдар, – послышался в голове слегка насмешливый голос пана Михала. – Впрочем, немудрено. За этот месяц она Генриха узнала куда как ближе, чем все, с кем тебе до того приходилось сталкиваться.

– Жалко женщину, – печально ответил я. – Она ведь ни в чем не виновата.

– Виновата не виновата, вопрос спорный, – не согласился со мной пан Чарновский. – Но можешь не беспокоиться, к мужу в глушь в деревню она не поедет.

– Откуда ты знаешь? Ты же слышал приказ!

– Эка невидаль, приказ! Мне она нужнее, чем ее немощному муженьку. Так что не волнуйся, главное, ей выйти от королевы подобру – поздорову, а дальше мы ее примем в лучшем виде.

– Это не он! – как сумасшедшая продолжала твердить мадам де Сов, испуганно пятясь к двери. – Не он!

– Убирайся прочь, потаскуха! – змеино холодным голосом напутствовала свою уже бывшую фрейлину Екатерина Медичи, вдавливая ее в стену тяжелым мрачным взглядом. – И не показывайся мне больше на глаза. Мой дорогой Генрих, – лицо королевы вновь расцвело улыбкой, лишь только разгромленная фаворитка истинного короля Наваррского скрылась за вызолоченной дверью, – мы собирались поговорить с вами о фейерверке и рыцарском турнире.

В свои покои я возвращался в прескверном состоянии духа. Мне не было дела ни до турнира, который в конечном счете Екатерина поручила мне провести, ни до всех этих римских свеч, листовых звезд, дукеров и квекорей, [42] которыми Ее Величество намеревалась, к радости собравшейся публики, озарить ночь коронации. Я твердо верил, что пан Михал сдержит обещание и поможет несчастной мадам де Сов избегнуть роковых последствий гнева королевы-матери. Сегодня Шарлотта нужна была ему, ибо, вероятно, знала о планах и местонахождении моего двойника больше, чем кто бы то ни было. А завтра, когда она расскажет велеречивому резиденту все, что знает об интересующем нас объекте наблюдения? Я помнил, чем заканчивали свои дни люди, по той или иной причине вызвавшие нелюбовь безжалостной флорентийки. Мысль о том, что прелестная молодая женщина однажды, скажем, выпив кубок вина за обедом в замке своего мужа, может упасть замертво, пораженная неведомым ядом, не давала мне покоя. Как ни крути, я был причиной и ссылки мадам Шарлотты, и ее возможной смерти.

Я шел, обдумывая сложившуюся ситуацию, намереваясь сообщить Марго о приезде ее сестры в Реймс и о нашей первой совместной победе. Впрочем, Сакр Дье, о первой совместной победе Генриха Наваррского и любящей его супруги.

Дверь будуара Маргариты Валуа была открыта, и в малой гостиной были слышны веселые голоса королевы Наваррской и ее камер-фрейлины:

– …И вот, когда этот господин выезжает на мост, конь его вдруг шарахается в сторону так, что немец чуть не падает наземь. Однако в конце концов он все же совладал с конем и, гневно глядя на Жози, говорит ей, – Конфьянс понизила тон, стараясь подражать мужскому голосу: – «Когда мой скакун видит женщину легкого поведения…».

– Да уж говори прямо – шлюху! – перебила наперсницу Марго. – А то заладила хуже монаха.

– Хорошо. «Когда мой скакун видит шлюху, он всегда начинает беситься!»

– Ну-ну, и что же ответила ему Жози?

– Она сказала: «Мсье, в таком случае вам не стоит ездить в Париж, ибо с таким бешеным жеребцом вы непременно сломаете себе шею».

Дружный смех был ответом на меткую фразу мамаши Мадлен.

Я остановился неподалеку от входа в комнату, стараясь взять себя в руки, чтобы хмурым видом не портить настроение милым дамам.

– Ах, мадам! – Вновь переходя от смеха к речам, произнесла Конфьянс. – Эти жемчуга вам очень к лицу. Не зря же само имя Маргарита означает «жемчужина».

– Тебе бы, пожалуй, жемчуга тоже пошли, – должно быть, смотрясь в зеркало, ответила жемчужина Валуа. – У тебя такие черные волосы и такая белая кожа! И вообще ты очень хорошенькая. А мрачные гугенотские одежды тебе совсем не к лицу.

– Ах, мадам! Я и сама не уверена, гугенотка ли я. Пока был жив мой отец, граф де Пейрак, я была ярой католичкой, как и он. Потом он погиб, воюя с испанцами, которые были еще более истовыми католиками. Моя матушка Жаклин в горести надела траур и, забрав меня из отчего замка, где я обучалась грамоте, языкам и алхимии у маэстро Бригадини, отдала в монастырский пансион сестер-кармелиток.

– Неподобающее место для столь молодой и красивой девушки, – насмешливо кинула веселая королева. – О девицах, живущих в монастырских стенах, ходит дурная молва.

– О да, вы правы, Ваше Величество. Недаром же говорят, что даже тень монастырской колокольни способна сделать девушку женщиной. Епископ Шатийонский, в чьем диацезе находился монастырь, куда упекла меня дорогая матушка, тотчас же начал домогаться любви новой послушницы, невзирая ни на свой преклонный возраст, ни на мой, совсем тогда еще юный. Я с трудом выдержала в монастыре два месяца и сбежала, купив у проходивших мимо цыган коня.

– Одна! Верхом на коне! Какое замечательное приключение! – восторженно отозвалась Маргарита.

– Мадам, мой отец был коннетаблем Тулузы! С детства по многу недель я проводила рядом с ним в военных лагерях. Я прекрасно держусь в седле, стреляю из пистоля и даже немного фехтую, – похвалилась мадемуазель де Пейрак.

– Просто замечательно! Конфьянс, ты такая необыкновенная девушка! Вот, примерь это колье.

– О, какое чудо! – восхищенно промолвила любимица Марго. – И как сверкает!

– Это гранадские рубины от Жана Галана. Тебе идет. А что же было дальше?

– Когда окончился траур, моя мать решила вторично выйти замуж. Избранником ее сердца стал адмирал Колиньи. А противный епископ Шатийонский таким образом оказался пусть не родным, но моим дядей. В ночь мятежа в Париже его слуги ворвались в дом адмирала на улице Битизи вместе с людьми Гиза и, найдя мое убежище, схватили и притащили к своему хозяину. Тот стал требовать любви, уверяя, что спас мне жизнь, а когда я ему и на этот раз отказала, пригрозив в случае насилия убить и его и себя, сей достойный прелат не моргнув глазом продал меня вашей матушке.

– В «Летучий эскадрон»?

– Да, моя королева, – со вздохом ответила камер-фрейлина.

– Это очень веселое место, глупышка! – покровительственно уверила Марго.

– Но я не желаю в нем состоять, Ваше Величество! Как не желаю выходить замуж за престарелого сластолюбца Дамвиля, и уж тем паче искать покровительства у епископа Шатийонского.

– Ты влюблена в шевалье де Батца, не так ли? – чуть насмешливо спросила Марго.

– Мадам, я не могу сказать об этом наверняка, но он лучший из тех, кто искал путь к моему сердцу. И он, несомненно, достоин счастья и самой возвышенной доли. Увы, государь никогда не даст разрешения на мой брак…

Я тихо хмыкнул. Конечно, дверь будуара была открыта, но тем не менее долго задерживаться перед ней было неуместно. Иначе выходило, что подслушивание становилось модным не только при дворе Валуа, но и в доме Бурбонов.