Ермак. Начало (СИ) - Валериев Игорь (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
- Это не я. Она плачет, что деду её помощь не оказывают, пулю не вынимают. А её здесь никто не понимает.
- А ты что же её понимаешь? Отец Александр пытался с ней объясниться, но не смог. Китайского языка он не знает, а тех, что батюшка знает, девчушка не понимает.
- Она не из Поднебесной, а из королевства Чосон. Разговариваем мы с ней на английском языке, который она знает. И что там с её дедом?
- Что с дедом, что с дедом?! Боится Сычёв пулю из него извлекать. Глубоко сидит рядом с почкой и позвоночником. Телеграфировали в Благовещенск о ваших с Ромкой очередных подвигах и о раненом. Но не думаю, что кто-то врача пришлёт. Да и не доживёт дед до приезда врача.
Внимательно слушающая наш разговор Мэй попросила рассказать ей, о чём мне поведала Мария. Услышав мой пересказ, Мэй решительно сказала, что пулю достать можно. Она видела рану у деда, когда помогала его перевязывать. Дед у неё был известным врачом и многому её как внучку научил. Она готова помочь сделать операцию по извлечению пули. Всю эту сумбурно изложенную информацию я довёл до Марии.
Сычёва удалось уговорить на проведение операции с дедом Мэй через час, при этом основным аргументом был факт, что раненый всё равно умрёт, если ему не вынуть пулю. Но при операции он умрёт быстро, а если пулю не вынуть, то от сепсиса - 'заражения крови' будет умирать долго и мучительно.
Ещё через час, который ушёл на подготовку, в операционной собрались Сычёв, Марфа, Мэй. На операционном столе, на животе лежал обнаженный по пояс дед девушки, которому Мэй влила в рот и заставила проглотить несколько минут назад какую-то настойку, сказав, что это опиум. В качестве переводчика Сычёв и Мэй дотащили в операционную меня и разместили полулёжа на лавке, подложив под спину и голову несколько подушек. Инструмент для операции по необходимости был заточен, прокипячён, нить с иглой лежали в крепком самогоне двойного перегона.
Операция началась. Я переводил слова Мэй, которая руководила операцией, а через некоторое время она отобрала нож и щипцы с вытянутыми зажимами у Сычёва, и сама продолжила ковыряться в спине деда. Через несколько мгновений с торжествующим криком она подняла вверх щипца с зажатой в них пулей. После этого в дело вступила Марфа, зашив рану, а дальше я уже не видел, так как потерял сознание. Крови, видимо, я потерял много, переводил слова Мэй, находясь в каком погранично-плавающем состоянии. А как она пулю вытащила, расслабился и уплыл.
Следующие пару дней я то приходил в себя на короткое время, то уплывал в какой-то сон забытье. Как позже узнал, Мэй давала мне с питьем немного опиума, которое и приводило меня в такое состояние. Дед Мэй лежал на соседней кровати, и девушка ухаживала за нами обоими. Единственно, мои естественные надобности обслуживала пожилая женщина из орочей, которая за совсем мизерную плату убиралась в фельдшерском пункте, ухаживала за больными, обстирывая, обмывая и вынося утки за ними.
Через три дня, когда дед Мэй отошёл от воздействия опиума, я с ним впервые поговорил. Кроме английского языка Ли Джунг Хи, так звали деда девушки, хорошо изъяснялся на немецком и французском. Кроме этого говорил на китайском, двух или трёх его диалектах, корейском и японском. Немного изъяснялся на русском. Продвинутым дед оказался. Для общения мы выбрали английский, который был мне наиболее знаком, а также на нём понимала и говорила Мэй.
Из разговоров с Джунг Хи я узнал, что он был придворным врачом в королевском дворце двадцать шестого короля династии Чосон вана Коджона. Это тёплое местечко ему удалось получить по протекции друга детства отца Коджона Ли Хаын, более известный по своему почётному титулу Тэвонгун или Великий принц. Пятнадцать лет длилась спокойная служба Джунг Хи, пока он не попал в жернова дворцовых интриг королевы Мин.
В 1866 году пятнадцатилетнюю девчушку сироту из рода Мин выдали замуж за вана Коджона. Инициатором этого замужества был Великий принц. Основная причина, почему выбор Тэвонгуна пал именно на неё, заключалась в том, что у Мин не было близких родственников-мужчин, которые могли бы претендовать на власть.
Более пяти лет Коджон не обращал внимания на жену никакого внимания. Мин не сверкала красотой, а во дворце вана было более ста служанок и наложниц. В 1870 году одна из наложниц родила Коджону первого сына, которому был рад не только король-отец, но и дед-Тэвонгун, объявивший внука принцем-наследником. Королева Мин 'от всего сердца' поздравила мужа с рождением наследника, чем обратила на себя внимание мужа. После этого демарша королевы ван Коджон разделил с ней постель, и через положенный срок королева Мин родила сына, но тот умер на следующий день. В 1873 году у неё родилась дочь, но и она не выжила. 'Виновницами' в смерти королевских детей объявили двух наложниц Коджона, от которых он имел детей. Этих фавориток казнили после ужасных пыток, а их дети-девочки умерли через некоторое время от неизвестных причин. При дворе короля Чосон, по словам Джунг Хи, всегда существовала система наложниц. Никто не удивлялся, если придворная дама или служанка пользовалась 'милостями' вана и рожала ребёнка. Но королева Мин не собиралась с этим больше мириться. Она начала жестко расправляться с соперницами. В 1878 году от неизвестных причин в возрасте десяти лет умер первый сын вана Коджона.
О своих подозрениях Джунг Хи имел неосторожность рассказать вану. Дед Мэй не знал какой был разговор между ваном Коджоном и королевой Мин, но своему королю Джунг Хи был обязан предупреждением и временем, которые позволили ему бежать из Чосон в Поднебесную с сыном, снохой и грудной внучкой. Пройдя по территории Китая более полутора тысячи километров на север, его семья осела в небольшом китайском посёлке Синьан на китайском берегу Амура, недалеко от станицы Албазина.
Джунг Хи занимался врачеванием и созданием лекарственных средств, которые реализовывал его сын на русской стороне. Жили не богато, но нужды не знали. Внучка Мэй со временем стала верной помощницей в изготовлении лекарственных средств и сборе компонентов для них.
Спастись от смертельной мести королевы Мин, которая не забыла ничего за двенадцать лет, Джунг Хи и Мэй смогли только благодаря тому, что отправились на встречу с русским охотником, который должен был привезти на китайский берег для продажи корни женьшеня. В устье реки Амуэрхэ, которая впадала в Амур, у Джунг Хи была оборудована мостками небольшая скрытая камышом и осокой заводь, где проходили его встречи с добытчиками с русского берега. До этой заводи от дома в посёлке Синьан было около пяти вёрст.
В тот день Джунг Хи уже заканчивал торговлю со своим постоянным клиентом пожилым казаком из станицы Албазина, который уже лет десять снабжал его различными ингредиентами для лекарственных средств: корни женьшеня, кости, усы, пенис, сердце, желчь и другие внутренности амурского тигра, секреция мускусной железы кабарги, которая использовалась в двухстах видах лекарств. В китайской и корейской медицине считалось, что мускус кабарги лечит от малокровия, стимулирует сердечную мышцу и работает как противовоспалительное средство. Тигр в восточной медицине - просто ходячая аптека: считается, что порошок из его костей продлевает жизнь человека на 15-20 лет, отвар из пениса укрепляет потенцию, настой из сердца предохраняет от инфаркта.
Казак уже собирался отплыть в обратный путь, когда в заводь вломился сын Джунг Хи по имени Чхон Пок, неся на себе несколько мешков, в которых Джунг Хи хранил самое ценное имущество своего семейства. Из слов сына Джунг и Мэй узнали, что в Синьан вошёл большой отряд циньской конницы с приказом арестовать Джунг Хи и всех членов его семьи. Об этом Чхон Пок сообщил, прибежавший к ним домой маленький китайчонок, сын главы посёлка, которому два года назад Джунг Хи спас жизнь, вылечив от ран, полученных на охоте. Чхон Пок прихватив мешки, где хранились все самые ценные вещи семьи, бросился из дома к реке, где его жена Чжу полоскала бельё. Увидев на берегу арестованную циньскими всадниками Чжу, Чхон, прячась за домами, побежал в заводь.
