Чего стоит Париж? - Свержин Владимир Игоревич (книги бесплатно полные версии txt) 📗

А посему, как только мы своим внезапным выходом из-за печки поломали лигистам всю обедню, Гиз тут же сообразил, шо ну его на фиг получать звание Героя Священной Лиги и мученика веры посмертно, вследствие чего поворотил своих стервятников обратно. Впрочем, они не особо возражали. Как говаривала старая кляча в известном анекдоте: «Ну, не шмогла я, не шмогла!» Вуаля, мсье! Вот так, Ваше Величество, и делается настоящая история!

– Возможно, герцог решил, что, прознав о его засаде, мы подстроили ему контрзасаду и что лес окружен войсками, – возразил я, повторяя версию, услышанную нынче от де Батца.

– Послушай, шо я тебе скажу. – Лис оглянулся посмотреть, достаточно ли далеко от нас находятся сопровождавшие короля Наваррского гугеноты. – Как человек военный, ты, возможно, прав. Но история – сборник примеров и поучений. Она не говорит языком приказов и реляций. Версия, изложенная мной, не менее логична, чем твоя, но куда как более поучительна. И вот поэтому очаровательная лгунья Клио [40] скорее примет именно тот вариант, который ты только что услышал от меня. Конечно, если в ближайшее время Гиз не захватит власть. Потому как в таком случае бегство будет объявлено чрезвычайно хитрым, даже, не побоюсь этого слова, мудрым тактическим ходом.

Мы наконец добрались до дворца. Стража из легионеров маркиза д’Аржи отворила ворота королю Наварры и его спутникам. Въезжая во двор, я спиной почувствовал злобный взгляд и, оглянувшись, увидел того самого стражника, который некогда возглавил погоню за мной у стен замка Сен-Поль. Наверняка вспыльчивый итальянец уже встречал сегодня и Мано, и мадемуазель де Пейрак, с немалым комфортом разместившихся в королевской резиденции. И, вероятно, меня, что также не могло улучшить настроение бдительного хранителя покоя Черной Вдовы.

– О, старый приятель! – Я чуть кивнул, приветствуя знакомца. – Рад вновь видеть вас. – Мои губы сложились в злорадно-приветливую улыбку. – Надеюсь, ваше здоровье не внушает опасений.

Итальянец молчал, бледнея и стискивая зубы. Взглядом его можно было поджарить омлет, однако смотреть прямо в глаза первому пэру Франции взбешенный легионер все-таки опасался.

– В любом случае, – продолжил я, – мне приятно узнать, что этой ночью в карауле именно вы. Стало быть, сегодня я могу спать, ни о чем не беспокоясь.

Служивший мне ответом зубовный скрежет легионера можно было принять за попытку перепилить осколком стекла якорную цепь.

– Прощайте, мой храбрый страж. И бдите!

Стражник все так же молча поклонился, отворачивая искаженное ненавистью лицо.

Двор королевской резиденции пересекать верхом, а уж тем паче в карете имеют право лишь принцы крови, остальные же, невзирая на сан и возраст, обязаны спешиваться у ворот. Чтобы не заставлять друзей идти рядом со мной, верховым, пешком, я также спрыгнул на землю и повел коня в поводу.

Судя по колоколам, ударившим в этот самый миг, призывая монашескую братию к очередным молитвам, сейчас наступала полночь, а стало быть, самое время удалиться в покои, где уже скорее всего ждала своего муженька сжигаемая пламенем страсти Маргарита Валуа.

Как и многие пожилые люди, Екатерина Медичи плохо спала и поднималась в несусветную рань. Там, в Сен-Поле, пожалуй, приди мы часом позже, вполне вероятно, и не застали бы в своих покоях господина главного гардеробмейстера Ее Величества. Призванный встречать пробуждение государыни с тремя или пятью, в зависимости от дня, платьями, предлагаемыми королеве на выбор, он не мог позволить себе дождаться, когда лентяи петухи соизволят продрать глаза. А ведь кроме платьев и украшений к ним, существовали еще чепцы, чулки, подвязки и много всего прочего, о чем надлежало помнить гардеробмейстеру, но отнюдь не королю Наварры.

Однако если ранний подъем касается придворных свиты Ее Величества, это понятно. Но вот когда моя дражайшая «теща» норовит заняться государственными делами под вопли разбуженных дворцовой суетой шантеклеров, [41] эт-то уже никуда не годится!

Стоило мне в изнеможении после бурной ночи смежить веки, как паж Екатерины явился сообщить, что мадам королева жаждет видеть своего зятя и иметь с ним беседу. Ну как тут не вспомнить известную байку Аврелия Виктора о царице Клеопатре и о ночах наслаждений, чуть свет грозящих смертной казнью.

Я шел за юнцом, с ненавистью разглядывая таблетки Медичи на гербовой долматике пажа, на ходу делая гимнастику мышц лица, чтобы с неподдельной искренностью улыбаться своей «второй маменьке». Замысел Черной Вдовы был ясен: что бы ни хотела услышать от меня Паучиха, значительно проще выудить желаемое из туго соображающей головы гасконского вояки, утомленного любовью почти до изнеможения. А уж то, что о характерных звуках, доносившихся из нашей спальни, мадам Екатерине не замедлили доложить, я не сомневался ни секунды. И вот очередные двери с золочеными ангелочками-путти, очередные легионеры, салютующие раннему гостю, очередной разряженный лакей, в степенном поклоне отворяющий резные створки.

– Мадам. – Я замер, переступив порог, склоняясь в элегантном поклоне.

– А, Генрих! Спасибо, что уважил меня, старуху! – Уже напомаженные губы королевы сложились в улыбку, с которой утренний кофе можно пить без сахара. Глядя на нее, я включил связь. – Что же ты стоишь, мой дорогой! Проходи, присаживайся.

– Блин, капитан, который час?! Ты шо, офонарел? – раздалось на канале недовольное брюзжание Рейнара. Судя по тем руладам, которые после нашего возвращения расточал д’Орбиньяк весьма симпатичной горничной, приставленной государыней к Марго, эту ночь он провел не менее насыщено, чем я.

– А-а, – протянул он, увидев моими глазами набеленное и нарумяненное лицо над воротником из черных кружев, – ты в этом смысле. Знаешь шо, переключись-ка лучше на пана Михала. Гранд-политик это по его части. А я еще покемарю.

– Как переключиться? – поинтересовался я.

– Да ну, элементарно! Связь активизирована, значит, даешь мысленный посыл: «Джокер-1» вызывает «Ваганта». И вся любовь. Ладно, отбой связи.

Выполняя повеления государыни, я подошел к массивному столу, поддерживаемому, точно небесный свод, четверкой мускулистых атлантов из черного дерева. Кресло под стать столу уже было любезно отодвинуто замершим в ожидании дальнейших приказов лакеем.

– Садитесь, мой дорогой.

Я не заставил себя упрашивать и поудобнее умостился в кресле, закинув ногу на ногу и водрузив руки на обитые дорогим атласом подлокотники.

– Простите, Генрих, что разбудила вас так рано, но дела, дела, – не замедлила поделиться своими печалями Екатерина. – В этих коронациях всегда столько суеты. Множество гостей, их всех нужно где-то разместить, обустроить, причем так, чтобы они ни в чем не испытывали нужды.

– Сочувствую вам, мадам. Но мне всегда казалось, что значительно лучше, если на коронации много гостей, чем когда их нет вовсе.

– О, – улыбнулась вдовствующая королева, – приятно слышать столь мудрые речи из уст столь молодого мужчины. Вы далеко пойдете, Генрих.

– Вашими молитвами, мадам, – вежливо поклонился я.

– Вы полагаете, молитва католички может быть полезна для гугенота? – блеснул из-под бровей заинтересованный взгляд Екатерины.

– Мадам, я не столь сведущ в теологии, чтобы с уверенностью ответить на столь щекотливый вопрос, но лично мне представлялось, что искреннюю молитву Господь уразумеет на любом языке.

– О! – Теперь глаза Екатерины, такие же темные и, должно быть, такие же страстные, как глаза ее дочери, близоруко сощурились, вглядываясь в сидевшего напротив собеседника. Мне и без ее слов был понятен внезапный интерес. Екатерина хотела узнать, что бы значил в складывающемся политическом пасьянсе невесть откуда взявшийся король пик, пистолей, шпаг и аркебуз, одним словом, король Наварры. Никто официально не снимал с меня обвинения в смерти короля Карла IX, но и чести спасения самой Екатерины и ее сына Генриха у меня также никто отнять не мог. Причем, как ни крути, королеву-мать за последнее время я уже спасал второй раз. Ну чем не трогательная любовь зятя к теще?