Князь Изгой (СИ) - Серебров Яр (читаем книги .txt, .fb2) 📗
Какие самые большие затраты у князей? Разве ордынский выход? Разве постройка храмов? Нет и ещё раз нет. Оружие и броня. В самом паршивом варианте от ста рублей за всадника. А ведь доспехи теряют, они ржавеют, устаревают, воины попадают в полон в конце концов. Москва держит флажок лидера, на всю катушку извлекая выгоду из монополии на торговлю персидским укладом. Убери у Калиты этот источник дохода, и Москве придётся конкурировать с сильными княжествами честно. Так что не дурак оружием торговать, ибо ради такого Даниловичи плюнут на условности и границы, да проведут ограниченную воинскую операцию, тем более, с Московским, у нашего княжества на севере почти общая граница, как раз в «моём» уделе повыше Оки.
Стекло же другое дело, тем более знаю, где песок годный брать. Березичское месторождение, аккурат в двух шагах от Козельска. Бывал там, думаю найду без проблем. Пески очень хорошие, при должной очистке из них можно и оптическое варить. А вон кстати и струг отставший пожаловал. Пора паруса ставить. Лукьян говорит, завтра будем в столице удела.
«Злой город» встретил хорошей погодой. С высокого берега открывался красивый вид на Жиздру. Не смотря на жаркий весенний день, тень от детинца и лёгкий ветерок создавали приятную прохладу.
Древний центр Козельска с горелыми остатками старых стен находился в крутой петле реки Другуска перед её впадением в Жиздру. Город так и не восстановил былое величие после разгрома, устроенного Бату в отместку за ожесточенное сопротивление жителей.
«Горло» петли прикрывалось довольно большим оврагом, что давало городу чрезвычайно выгодное стратегическое преимущество. Детинец занимал порядка восьми десятин и был окружен рвом и двухсаженным земляным валом. По его срезанному верху тянулась городская стена, составленная из «городниц», то есть из ряда толстых бревенчатых срубов, приставленных вплотную один к другому. Как и в Новосиле эти клети заполнялись землей и щебнем, а верх стены представлял собою широкую площадку, откуда, защитники во время осады отражали приступы неприятеля, сваливая на них камни, поливая горячей смолой и засыпая стрелами.
По внешнему краю стены, для защиты от неприятельских стрел, тянулось «заборало» — высокий забор из толстых дубовых горбылей, с прорезанными в нем «скважнями» — бойницами. На всех углах стены выведены бревенчатые башни — «вежи». Такая же башня высилась над главными городскими воротами, выходящими на пристань Жиздры. Другие, «малые» ворота были без башни и выходили на юг, к Другузке. Внутри стен помещалась основная часть города. Здесь же стоял обширный княжеский двор с жилыми хоромами и службами, две церкви, хоромы козельских бояр, дома старших служилых людей, оружейные мастерские и склады.
Вплотную к кремлю примыкал разделенный на улицы посад, в котором жил народ попроще, главным образом торговый люд, семьи воинов, находившихся на постоянной службе в Козельске, и различные «умельцы»: швецы, сапожники, седельники, плотники, шорники, оружейники, чеканщики и другие. Скудельники и скорняки, что нуждались в близости воды, составляли чуть ниже города отдельную слободу, спускавшуюся к Другузке и частично перекинувшуюся на её левый берег.
В расположении посадских изб и дворов, огороженных деревянными тынами, не было заметно никакого порядка, потому соединяющие их улицы были причудливо извилисты. Но все они выводили путника на довольно обширную площадь, где стояла посадская церковь и находились торговые ряды. Посад не был защищен стенами.
Учащенно стучали молоты в городских кузнях, безостановочно тюкали топоры, словно растревоженный улей гудел богатый торг.
— Слыхал, князь то наш идёт взад град наш отбить.
— А и давно пора! Тиуны Андрея Мстиславовича аки волки ненасытные.
— Верно! Верно сие! Токмо мошну себе набивают. Поддерживали разговор прочие горожане.
Что происходит в городе выяснить оказалось несложно, ибо об этом на каждом углу гудели. В Карачеве, на большом княжении, сидел Пантелеймон Мстиславич старший рода и по возрасту, и по порядку династического старшинства. Из уделов княжества первым по значению считался Козельский, потом уже шли прочие — Звенигородский, Мосальский, Елецкий. Не считая эксклавов навроде Устьинского княжества, где сидел мой второй двоюродный дядя, Михаил Всеволодович.
Козельск, город с одной стороны густонаселённый и богатый, а с другой ключ к Карачевскому княжеству. Местные князья в полную противоположность брянским и новосильским совершенно не воинственны. За славой не гонялись, усобиц избегали, старину блюли крепко, были рачительными хозяевами, а о подданных своих заботились больше, чем прочие князья, и народ, по словам Лукьяна, их любил. В войны и распри с соседями без нужды не вступали, лишь обороняли вотчины, не посягая на чужое богатство.
Но в этом году что-то пошло не так. Пантелеймон умер месяц назад, а по лествичному праву на стол сел его младший брат Андрей Мстиславич и первым делом отжал богатый Козельск у племянника Василия, третьего сына почившего князя… Что-то мне это напоминает. Лезть в эти разборки совершенно не хотелось, и потому старался как можно быстрей завершить дела в городе.
— Плачу справно, иные и по десять резан получают. Мясо и жита в избытке, учу задаром счёту и письму. Но не в резанах дело.
— А в чём, Прохор?
— В отношении. Вернётесь вы домой, а там ни кола ни двора. Может уже и семьи ваши охолопили. Что делать тогда будете? Как жить?
— Бог не выдаст.
— Ежели не выдаст. Жито и резан дам на дорогу, идите с миром, — отвечаю им. — А кто захочет на меня работать, тем помогу. Через гостей весточку семьям пошлём, что вы живы здоровы, узнаем, вести, а тама и думать будем. Ежели беда какая, помогу чем смогу, выкуплю родичей. Вона Тихоню обспросите.
Агитировал бывших пленников, подкармливал, одевал, и в итоге лишь четверо ушли. Остались и купцы из Твери, Андрей и Ефим. Мужики деятельные, а у меня есть что им предложить, но прежде договорились, что те должны себя показать. Лукьян расторговал трофеи и занимался покупками по списку: пшеница, рожь, верёвки и крицы. Цена кричного железа в городе кусалась, но и в Новосиле оно здорово выросло в цене, ибо какой-то хитрый мануфактурщик с погоста на Море оставил городских кузнецов без сырья.
В среднем, где-то четыреста пятьдесят резан за тонну, больше двух рублей. Благо денег с недавних пор прибавилось, потому оставил десять рублей на крицы, да столько же на жито и прочий товар. Договорились, что Лукьян наймёт струг и пойдёт на том за крицами в ближайшие города: Озёрск, Серенск, Устье, Сухиничи, ибо мало их в Козельске, да и цены ни к чему повышать скупкой. Оставил с ним Тихоню, да воёв местных в помощь наняли, ибо груз дороговат, мало ли кто позарится? Тихоня будет Лукьяна сопровождать и контролировать, ибо рубли ему оставил. Ко всему сорок рублей повезет в Ивань, для расчёта с нанятыми работниками и нужд цеха. А кому ещё деньги доверить? Сестру парень любил больше всего на свете, скорей умрёт, чем обманет. Да и не такой Тихоня человек, чтобы кормящую руку кусать. Это Горын себе на уме, а этот парень простоват по натуре.
Получив за малую мзду заповедную грамоту на добычу песка и рубку леса, немедля отправились на его поиски. Деревушка Березичи оказалась на своём старом месте, в восьми километрах от Козельска. Песка в округе полно, оставалось дело за малым. Найти не слишком глубокий горизонт приемлемого качества, желательно? поближе к воде.
Лес в здешних местах густой настолько, что часть деревьев, отживших век не рухнула на землю, а так и осталась стоять с иссохшими стволами. У самой воды довольно узкой полосой стоял ельник, в глубине же уже вовсю господствовал дуб и ясень. Травяной ковёр под ногами местами исчезал, обнажая наносы с ярко белым песком, бликующим в солнечных лучах. Вооружив нанятых мужиков лопатам, приступили к поискам. Небольшие пятна песка дело хорошее, но для моих планов требовалось что-то более внушительное, сотни кубометров! Песок и как формовочный для отливок пойдёт, и на фаянс да терракоту.
