Князь Изгой (СИ) - Серебров Яр (читаем книги .txt, .fb2) 📗

Глава 1

Звонок в дверь нарушил внутренний мирок, навеянный очередной увлекательной книгой. Ещё звонок и ещё один, а после «мудрый буратин» и вовсе забыл убрать руку с кнопки.

— Да чтоб тебе пусто было! Одиннадцать вечера! Иду я, иду.

Нет, ну ты посмотри, не угомонится! Того и гляди соседей разбудит, а мне выслушивай потом их стенания.

— Кого там чёрт принёс на ночь глядя?

— Иваныч, это я открывай!

— Игнат, ты?

Провернув ручку замка, отворил дверь. В коридоре мужик испитого вида, поросший многодневной щетиной, переминался с ноги ногу. Он был в высоких рыбацких сапогах и ещё советской брезентовой куртке. Игнат — наш, новосильский пьяница, фамилию не знаю, даже не спрашивайте, все его по имени кличут. Лет ему под шестьдесят, если честно, удивляюсь, как он до такого возраста дожил. За последние тридцать лет трезвым его не видели. В Новосиле все друг друга знают. Городок совсем маленький, меньше трёх тысяч.

— Игнашка, ты последние мозги что ли пропил? Чего трезвонишь как оглашённый? Умер кто? Или пожар? Если сейчас Марья Анатольевна проснётся, она нам с тобой такое устроит!

— Так пожар и есть, трубы горят!

— Денег не дам. Ты мне ещё с прошлого раза пятьсот рублей задолжал. Может принёс чего интересное?

— Рыба есть.

— Хорошо, показывай, что там у тебя. Только учти, судака не люблю, а мелочевку всякую даже не предлагай!

Последние десять лет работаю на добровольных началах при нашем краеведческом музее, и люди ко мне заходят часто, но не так поздно, конечно.

Неприметное двухэтажное здание музея вросло в землю на улице имени Карла Маркса, это бывший гостиный дом купцов Ворогушиных. Рядом со входом — миномёт восьмидесятидвухмиллиметровый. Кто-то притащил лет пять назад, ну не выкидывать же его. На первом этаже у нас экспозиция, посвященная Великой Отечественной войне, а на втором моя вотчина. У нас много что есть, имеются даже экспонаты VI века до нашей эры, в то время здесь ещё скифы жили и сарматы. Первое упоминание о городе датировано 1155 годом, но сам город, конечно, гораздо древней.

Новосильская дорога соединяла северные русские княжества с югом и далее шла в сторону Золотой орды, где соединялась с Муравским шляхом. Одним словом, очень богатые места у нас на артефакты. И люди знают куда и кому нести находки, кто у них монету или железку старую купит. Беру всё, кроме откровенного хлама, даже если находка ничего не стоит. Плевать. Мне не трудно сотню-другую переплатить, чтобы в музей не зарастала народная тропа. Помимо хлама много интересного несут. Помнится, лет десять назад принесли медную монету пантикапейского царя Асандра, I века до нашей эры! Тысячу рублей отдал…

— Иваныч! Иваныч! — Игнашка тряс меня за плечо. — У меня раки есть.

— Опять браконьерством балуешься?

— Ну, дык это, я только для своих. На рынок то не несу.

— Ладно, раков я люблю. Давай ведёрко, зачту в счёт долга.

— Иваныч, дай хотя бы на чекушку!

— Не дам.

— У меня ещё это, как его, инсайдерская информация. Во!

— Чего-чего?

Игнат начал сбивчиво рассказывать:

— Тут такое дело, я, значится, с самого утра в Кулиге рыбачил. С вечера сети ставил, — Игнат посмотрел на моё скучающее лицо и добавил, — на Неручи это, прямо за старым домом в Гвоздяном.

— Да знаю я это место. Знаю, и получше некоторых.

— Так вот, значит, к вечеру уходить собрался. Решил силки проверить под кручей, там обычно самые крупные щуки прячутся, любят они тенёк и ледяную воду, а там как раз несколько родников бьёт.

— Игнат, не тяни кота за хвост! Мне не двадцать лет, чтобы ночь напролёт с тобой лясы точить.

— Так вот, там ещё это, орешником всё заросло. С берега ничего не увидишь.

— Короче, Склифасовский!

— Земля там осела.

— Да неужели?! — я сделал шаг назад и стал закрывать дверь.

— Погоди ты! Полез в кусты и вижу камень тама какой-то странный торчит, прямо из склона и сильно на плиту могильную похож. Думал, поднимусь гляну, мало ли. Может клад какой найду, чем бог не шутит.

— И что, нашёл?

— Не, выпил уже малость, не смог подлезть. Но камень непростой! На Неручи таких отродясь не видел. Чёрный, как уголь, на гранит чем-то похож.

— А ну, живо пошли за мной, — камень меня заинтересовал.

— Иваныч, не пойду. Не пойду и всё! Дай на бутылку, дай. Ларёк через десять минут закрывается.

— Какой к лешему ларёк! Найду я для тебя бутылку, не бзди.

— Во, другой разговор! Может чего и закусить найдётся? А то рыба поперёк горла стоит!

— Пошли уже, гурман.

Художник из Игната оказался никакой, да и камень он снизу видел, не смог по оплывшей глине подняться. Однако, из образцов минералов, что я ему показал, уверенно выбрал зелёный оникс.

— Во. Точно такой, только чёрный. И знаешь что, Иваныч, нехороший он какой-то, недобрый. Мне не по себе стало, а тут ещё сумерки. Всякое мерещится. Место то, сам знаешь, недоброе. Лучше ночью не задерживаться.

— А то что?

— Да всякое болтают. Тебе то лучше знать.

Что там Игнату мерещилось, я уже не слушал. Выпытав необходимые подробности, я собрал кой-какой еды в пакет, туда же положил бутылку водки, передал всё в руки Игнату и выпроводил рыбака за дверь. Решил утром съездить на место, своими глазами глянуть, что Игнашка там нашёл.

Полночи ворочался, уснуть толком не мог, волнительно. Проспал. Проснулся, умылся и бегом в гараж. Завёл старенькую Ниву, затянул на багажник надувную лодку, да и в путь тронулся.

От Новосиля до Кулиги всего километров пятнадцать. Сперва до деревни Гвоздяное едешь по нормальному асфальту, а потом, как мост переедешь у Орловки, начинается «Кэмал трофи». Грунтовка идёт вдоль северного берега. Какая там грязь, вы даже представить не можете! Октябрь месяц на дворе, две недели ливни шли. Ну да ничего. Прорвёмся, и не такое видали. Включил низшую передачу, раздатку и потихоньку поехал, скорее даже поплыл по грязи.

Честно сказать, в такую погоду я бы и на тракторе «Беларусь» тут не решился ехать. Слава богу, внук сервис держит. Ниву деду «зарядил» по полной — бортовые редукторы, независимая пружинная подвеска спереди, амортизаторы поменял, поставил блокировку заднего дифференциала.

Нет, застрять не боялся, главное колеи держаться. А дорога здесь мало того, что разбитая, словно после бомбёжки, так ещё под крутым наклоном идёт. По такой, подвыпившим трактористам лучше не ездить. Чуть зазеваешься и всё, перевернёшься или выскочив из колеи сползёшь по крутому склону и, один чёрт, в реке окажешься.

К полудню «приплыл» на место. В советские годы тут больше кормовые росли. Заливные луга хороши были, а ныне кукурузу посадили. Берег в половодье постоянно подтапливает, а противоположный, наоборот, круча, сплошь поросшая лещиной, корявыми мелкими дубами и кустарником. Настоящие джунгли. Пройти к ним если и можно, то только со стороны реки. Неручь тут упирается в высокую гору, сложенную из известняков, и, не справившись с преградой резко поворачивает на девяносто градусов, образуя обширную и глубокую заводь со множеством опасных водоворотов.

Расчистил место и установил палатку. Затем, собрал сухой валежник, во множестве разбросанный по берегу ещё с весны, и разжёг костер чтобы обсушиться. В угли кинул пару картох и банку тушёнки. Перекусил малость, обсох, подтянул лодку поближе к воде, включил компрессор и быстро накачал. Натянул высокие рыбацкие сапоги и в лодке неспешно переправился к другому берегу. Силки, указанные Игнатом, увидел сразу. Ба! Да тут и взаправду пласт съехал. Жаль, с верху не подъедешь, ближайшие дома поблизости брошены с начала девяностых, а брод, лет двадцать как заилился. Дороги нет вообще, чуть ли не трясина, если только через лес проехать. В Кулиге, кроме рыбаков, почти никто не бывает. Место недоброе. Деревенские, стараются лишний раз сюда нос не совать.

Кулига по-старому — новь. Раскорчёванное место, часть поля, расчищенная для земледелия. Если углубиться, то не просто расчищенная, а расчищенная без правильных ритуалов и треб лешему, водяному или полевому — духам хранителям конкретного места. В таком месте обычно и заводится нечистая сила. Так и повелось, что глухое, удалённое место, где обитали подобные создания, называли Кулигой. Что касается конкретно этой. Я усмехнулся про себя. Вспомнил, как в детстве стращали историями про чертей, про водяного, который живет в бучале под кручей и утаскивает ночью зазевавшихся рыбаков. Мальцам в такие места строго-настрого запрещали ходить, особенно ночью или не дай бог на следующий день после Рождества. Но разве нас это останавливало?