Доктор 3 (СИ) - Афанасьев Семён (читать книги полные txt) 📗
— Мы очень благодарны твоей опекунше, но что это был за инцидент с полицией? — тщательно подбирает слова завуч по воспитательной работе.
Глядя на них, понимаю, что у женщин сейчас просто стресс. Что они до чертиков боятся Серикова, вернее, столкновений с его отцом. Что они давно мечтали закрыть вопрос с наркотой в школе, но не имели возможности. Кажется, им сейчас всё равно, о чём говорить,
— Я не успел подробно обсудить вопрос со своей опекуншей, но из контекста понимаю, что произошла накладка. — Внимательно смотрю на женщин по очереди, бросая на каждую частоту покоя. — Детали строго между нами, хорошо?
— Конечно! — синхронно заверяют меня оба завучи и старательно придвигаются поближе ко мне.
— Она сейчас на дежурстве в неотложке. Чтоб забрать на анализ нашу «троицу», по закону необходимо взаимодействие полиции и медицины. Медицину она организовала с полпинка, поскольку сама врач.
Завучи смотрят на меня глазами бандарлогов на Каа и в этом месте понимающе кивают несколько раз.
— Полицию организовывал сотрудник её семьи. Который, видимо, формально отнёсся к поручению и не проконтролировал прибытие «правильного» экипажа.
— А правильный экипаж какой? — сводит брови завуч старших классов.
— В нашем случае, готовый действовать по закону, не оглядываясь на потенциальное влияние отца Серикова. Как и родителей остальных двух, я про Сяву и Белого, но про тех я не знаю. Кто там родители.
— А про родителей Серикова откуда знаешь? — поднимает правую бровь завуч по воспитательной работе.
— Пересекались лично с отцом. Как раз в тот момент, когда его арестовывать пришли. — Отвечаю без утайки, глядя ей в глаза. — Ну и есть ещё личные моменты, но о них, наверное, не стоит.
Не рассказывать же ей, что я и сам не разобрался: были нарушения при моём задержании следствием обычного головотяпства исполнителей или Сериков реально так поставил работу в своём райотделе, что его и без натяжек есть за что арестовывать. И это будет только справедливо.
Почему-то на ум приходит опять история. Я далеко не фанат ни Сталина, ни периода 1930–1960. Но насколько нам преподают на истории, при всех недопустимостях, творившихся в те времена, о проблемах с добросовестностью на местах речь не шла. И образ Жеглова у братьев Вайнеров, который, не задумываясь, отдаёт свой и Шарапова паёк до конца месяца чужим детям, никак не натяжка. Хоть сам Жеглов далеко не ангел, но ради своих нематериальных ценностей он выкладывался на все сто. А в его системе ценностей, бабло точно не фигурировало ни в первой десятке приоритетов, ни в первой сотне.
В части компетентности и профессионализма райотдел конкретно Серикова меня ничем не поразил. К сожалению.
— Я нахожусь под охраной по ряду моментов, о которых мне рассказывать запрещено. И буду вам очень благодарен, если и вы дальше этой информации не распространите. — Не вижу смысла скрывать от них очевидное, тем более что они видели прибытие ГБР своими глазами.
Завучи снова кивают, глядя на меня, как загипнотизированные. Интересно, а если бы здесь сейчас был Али Шафетович? Он бы их быстро привёл в чувство?
— Когда лейтенант из «неправильного» экипажа собрался нас всех забирать, прибыла моя охрана. — Продолжаю убаюкивать их голосом. — У их организации приоритет по закону выше, да и процедуры полиция явно нарушала, вы сами видели.
Сбрасываю в кармане входящий звонок, чтоб не прерывать разговора с преподавателями, и продолжаю:
— Прибывшая охрана дала возможность повторно связаться с опекуншей, и она устранила лично недоработку сотрудника.
— А этот подполковник, что приехал и порядок навёл, он кто? — постепенно оживая, интересуется завуч старших классов.
— Дэвэбэ. Департамент внутренней безопасности, видимо, из управления по городу, — удивлённо смотрю на неё. — Он же сам представился.
— Да мы не поняли, — смущается завуч по воспитательной работе. — Мы ж не в курсе оргструктуры полиции.
Хм. Не перестаю удивляться этому миру. Взрослые и самостоятельные люди живут целую жизнь, но не удосуживаются позаботиться об изучении деталей мира, который их окружает. Более того, деталей общества, обеспечивающих их личную безопасность.
— Мне опекунша сообщит вечером, чем закончились анализы и что дальше, — добавляю, замечая радость в глазах обеих завучей. — Если хотите, перешлю вам на ватсап. Но это будет после десяти вечера.
Выходя из школы, сразу ловлю повторный звонок с того же номера, с которого звонили во время моей беседы с завучами:
— Добрый день. Вы только что звонили мне, я не мог разговаривать. Слушаю вас.
— Саня привет! Это Тимур! Можешь сейчас говорить?
— О, привет, пропажа, — улыбаюсь. — Давая я тебя наберу? Чтоб ты свой баланс не тратил?
— Не нужно. У меня безлимит, — солидно отвечает Тима. — Мне от твоей Лены и телефон привезли, и он сразу со стартовым пакетом был. Лена говорит, чтоб я всегда на связи был.
Точно. Мы так и собирались сделать, но Лена, видимо, вообще поручила это каким-то ресурсам компании отца.
— А кто телефон привёз? — спрашиваю на всякий случай.
— Так из банка. Он привёз, тут же перезвонила Лена, она разве тебе не сказала?
— Видимо, забыла. Тима, я тебе очень рад, но сейчас буду бежать. На бегу разговаривать неудобно, — продолжаю улыбаться. — Слушаю тебя внимательно.
— Можешь помочь с работой?
— Так. С этого места подробнее. — Я даже останавливаюсь.
— На прямом эфире, когда в КЛУБЕ ЧЕМПИОНОВ в вашей школе ты выступал, ты сказал, что за лето заработал три тысячи долларов. Ты, как и я, несовершеннолетний. Значит, какая-то работа возможна. Вот я тоже хочу, как ты.
Вообще, тут, конечно, есть прямой конфликт. Логики и закона. Эксплуатация детского труда, с одной стороны, не комильфо. Но лично мой дед уже в семь лет кормил гусей, засыпал корм поросятам, ведро весит до двенадцати килограмм, на секунду.
И никому в семье и в голову не приходило его от этого детского труда освободить. Иначе семья бы просто не выжила.
— Тима. Есть работа на мойке, по крайней мере, я там начинал. Ничего не обещаю. Поговорю.
— … Ну даже не знаю, что сказать, — разводит руками Смоляков, затем подходит ко мне и мощно хлопает меня по плечу, чуть не сбрасывая обратно в бассейн. Из которого я только что выбрался после серии пяти заплывов по восемьсот метров в режимах.
— Виктор Александрович, ну не томите, — прошу его. — Сколько?
— Как ни смешно, из восьми с половиной минут вышел.
— Ну-у-у, это неинтересно, — разочарованно тяну в ответ. — Не понимаю вашей радости. И раньше же выходил. Что такого…
— Раньше ты выходил только на соревнованиях. После периода подготовки. А сейчас вышел на тренировке, и на каждой из дистанций. — Выдержав мхатовскую паузу, едва не светится Смоляков.
— Ух ты. — А вот тут от радости и я готов его расцеловать. — Я же силы экономил, рассчитывал и растягивал! Чтоб все пять раз нормально доплыть!
— А я о чём, — довольно улыбается Смоляков.
— Это же если настроиться, то…
— Вот-вот. — Суеверно перебивает он меня, не давая завершить самовосхвалительную фразу.
Вообще, хвалить себя на перспективу у нас в команде считается и правда плохим тоном.
— Я тебе что сказать-то хотел… — Смоляков начинает в каком-то странном возбуждении ходить по бортику, даже не глядя на остальных спортсменов, которые ещё тренируются. — Как ни смешно, но лично твои результаты растут. Ты бы всё же подумал, чтоб не зарывать талант? Стоит, как думаешь, подумать о сборной?
— Там надо сфокусироваться только на этом, — машинально отвечаю ему. — На самой сборной, в смысле.
Результат сегодня действительно более чем не плох, но в сборной всего себя нужно отдавать только сборной. А у меня несколько сместились приоритеты.
— Да, там первое дело — концентрация. — Обречённо кивает Смоляков.
