Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце» - Конторович Александр Сергеевич (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— И кому же я должен буду его передать?
— Тому, кто вас встретит.
— Хорошо. Ехать–то хоть далеко, успею я сегодня назад? А то у меня тут работы куча.
— Нет, не очень. Но сегодня вы, скорее всего, назад уже не попадете.
За разговором мы подошли к канцелярии, и капитан принялся упаковывать в чемодан какие–то бумаги. Чемодан к канцелярии принес, немолодой уже, старший лейтенант. Он ждал нас около дверей в канцелярию, видимо знал, куда мы должны будем подойти. Среди бумаг я увидел свой рапорт. Вместе с рапортом капитан забрал также и журнал учета документов. Расписался в каких–то бумагах. После этого чемодан был опечатан и мы все расписались на бумажке с печатями.
Выйдя во двор, я подошел к своему грузовику.
— Макаренко!
— Я, товарищ капитан! — старшина выскочил из кабины.
— Вот, бойцы капитана перегрузят наш груз к себе. После этого можешь ехать домой, я приеду после.
— Что начштаба сказать?
— Скажи — завтра приеду.
— Может быть и позже, — вмешался в разговор капитан. — В крайнем случае — перезвоните. Там есть телефон.
Ехали мы порядка четырех часов. Спать мне хотелось здорово, последние дни вышли весьма напряженными. Поэтому, едва мы уселись в капитанскую «эмку», я задремал, да так, что проснулся только через пару часов. Спать мне никто не мешал, с расспросами не лезли, так что отдохнуть удалось. Уже смеркалось, когда наша колонна, наконец, подъехала к нескольким невзрачным, на первый взгляд, домикам. Перед этим наши машины миновали небольшой полевой аэродром, так что я сначала было, решил, что мы заезжаем к летчикам. Однако это оказалось не так. Охрана домиков оказалась неожиданно серьезной. На первом посту у нас просто проверили документы и пропустили дальше. А вот на следующем посту стояли уже не обычные солдаты, а мрачноватые ребятишки в фуражках с малиновыми околышами. Там у нас не только проверили документы, но и попросили выйти из машин. Машины быстро осмотрели, и разрешили ехать дальше. Еще через пять минут машины остановились у одного из домиков. Подошедшие бойцы сгрузили тело Манзырева и куда–то его унесли. Все прочие его вещи прихватил с собой давешний старший лейтенант.
— Пройдемте, — обратился ко мне капитан.
Войдя в дом, мы поднялись на второй этаж. Перед лестницей было две двери. У правой двери стоял лейтенант и два солдата.
— Сдайте оружие, — обратился ко мне лейтенант.
Вытащив из кобуры «ТТ» я протянул его лейтенанту.
— Все?
— Да, проходите, — кивнул лейтенант. Один из солдат постучал в дверь, прислушался, и, открыв дверь, отступил в сторону.
Комната была небольшой, напротив двери стоял стол и несколько стульев. За столом сидел немолодой подполковник.
— Товарищ подполковник, по вашему приказанию, капитан Марков доставлен. — Капитан вошел вместе со мной. — Тело Манзырева забрали специалисты, работают.
— Документы? — подполковник выглядел уставшим и невыспавшимся.
— У него, — кивнул на меня капитан.
— Присаживайтесь. Оба. Давайте, что там у вас есть, — обратился уже ко мне подполковник.
Я открыл портфель и выложил нас стол все бумаги Манзырева.
— Что тут?
— Дневник, который вел Манзырев, документы немецких солдат и офицеров. Папка с оперативными документами. Дневник вообще очень необычный документ.
— Читали?
— Да, товарищ подполковник, читал и внимательно.
— И?
— Интересный документ, товарищ подполковник, только непонятный.
— А поподробнее? Чем данный документ интересен, если он непонятный?
— Ну, он напоминает обычный отчет о проведенных мероприятиях, только составлен как–то непривычно. Не так, как это у нас принято. Видно, что человек, написавший данный текст, имеет опыт в составлении подобных документов. Вот тут и возникают вопросы.
— Какие же?
— Ну, во–первых — кто автор документа? Убитый Манзырев? Но где и когда он занимался такими вещами? Документ похож по стилю написания на оперативную сводку. Он что, о кражах и разбоях оперсводки писал? Посмотреть бы его образцы почерка, можно было бы точнее ответить на данный вопрос.
— Хорошо. Но это — первый вопрос. Какие еще вопросы есть?
— Стиль изложения. Я достаточно таких документов видел, да и сам написал немало. Мы так не пишем. Автор оперирует терминами и сокращениями, которые даже я не всегда могу понять. А откуда их мог знать уголовник, почти полжизни в тюрьме просидевший? Что за приспособление «растяжка», например? По смыслу написания можно сделать вывод, что это взрывное устройство, но какое? Он же уголовник, а не диверсант. Откуда он может знать вещи, даже и мне неизвестные? Я все же не опер уголовного розыска, 12 лет в армии, но о таких вещах даже и не слышал.
— Ну, это еще не показатель. Я, например, тоже много чего не знаю, что к моей сфере интересов напрямую не относится.
— Так и я о том же, товарищ подполковник! Он же уголовник, не взрывник и не террорист! Грабил–то он, небось, не с бомбою в руке? Иначе бы и шел не по такой статье, ведь так?
— Хм… Возможно…
— А откуда вчерашний зек с картою знаком? Он так и пишет, — я перевернул несколько страниц. — Где это… А, вот! «Вычисленный мною по карте маршрут, в действительности, оказался не столь удобным и легкопроходимым, как я изначально предполагал». Это зек пишет? Да у нас не каждый командир взвода так написать сможет!
— Интересное замечание. Продолжайте.
— Он тут пишет — «радист остался в указанном месте». Это у зека радист? Что он — список краденого передает? Бред какой–то! Но, далее в тексте — «Группу окруженцев я направил на помощь радисту. Учитывая скорость их передвижения, они должны уже быть на месте». Тоже зек написал? «Направил…» Он что — командир, чтобы кого бы то ни было направлять? Да и что это за место такое? На карте его нет. Пометок там много, но что они означают?
— Радист? — подполковник резко повернулся к капитану. — Какой радист? Откуда?
— Вы как раз были уже в воздухе, товарищ подполковник, я не стал передавать это по радиосвязи, — ответил тот. — Это фронтовая разведка, код «Ворон–5» — это хозяйство Колыванова. Они уже расшифровали текст, он составлен их радистом из разведгруппы, заброшенной в тыл противника. Код и шифр соответствуют, сигнала работы под контролем нет. Донесение, скорее всего, подлинное. Они уже выслали за ним группу. Думаю, что этот радист и радист из дневника — одно и то же лицо. Навряд ли в тылу у немцев наши радисты сидят под каждым кустом.
— Неплохо было бы, — пробурчал подполковник, остывая. Он потер ладонью лицо. — Черт, не помню, когда и спал–то толком в последний раз. Я же обратил внимание на это донесение, что сам–то не выяснил? Ладно, об этом после. У вас все?
— Нет, товарищ подполковник, — ответил я. — Есть еще некоторые мелочи.
— Например?
— Оружие убитого и то, как он им пользовался. У него на нагане глушитель необычной конструкции. Я на сборах видел наш, совсем не похож. А у немцев наганов нет, так значит он и не их производства тоже. Да и видно, как его напильником по месту доводили. Ствол у нагана тоже не на станке сверлился, следы остались. Не верю я в то, что это зек сотворил. Не верю — и все! Да и стрелял он… тоже неслабо. Ладно, ножом он работать точно умел, это для вора как «Отче наш», а вот стрелять, он где выучился? 13 выстрелов и 9 попаданий. Это ночью–то! Я специально окоп осмотрел, даже дважды, все гильзы собрал. Никто, кроме него и часового не стрелял. А часовой из 7 выстрелов попал только один раз, да и то — дуриком.
— И каков ваш вывод, капитан?
— Это не зек, товарищ подполковник. Он выглядит, как зек, весь в татуировках, но это — не обычный вор. Скорее всего — вообще не уголовник. Не знаю, почему он в татуировках и как попал в ориентировку, но это не простой человек. Это профессионал, умный и хорошо тренированный.
— Интересно вы рассуждаете, капитан. Вас послушать, так это прямо–таки профессиональный шпион какой–то получается.
— Шпиону такие таланты без нужды. Он тихонько работать должен. А это совсем не шпион, скорее диверсант. Он и стрелять может и ножом работать. Да и с головой у него все в порядке, соображает, что к чему. Немцы, судя по ухваткам, тоже не совсем лопухи были, однако же, никто из них даже ни разу выстрелить не успел.
