Черный диверсант. Первая трилогия о «попаданце» - Конторович Александр Сергеевич (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Выдержка из приказа
За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко–фашистскими захватчиками, освободить от дальнейшего отбытия наказания с восстановлением в звании следующих бойцов 82–й отдельной армейской штрафной роты:
1. старшего сержанта Ковальчука В. Н.
2. ефрейтора Абакумова Г. А.
3. красноармейца Федотова П. В.
4. красноармейца Николаева В. А.
5. красноармейца Гриценко П. Е.
6. красноармейца Мишина Н. Н.
7. красноармейца Гогуа М. В.
8. красноармейца Филиппенко О. С.
9. красноармейца Мищенко В. П.
10. красноармейца Сулейманова С. В.
11. красноармейца Мирвахидзе М. М.
12. красноармейца Сыроватко Г. В.
13. красноармейца Огородникова В. Е.
14. красноармейца Шервашова А. А.
Ходатайствовать перед вышестоящим командованием о награждении старшего сержанта Ковальчука Виктора Николаевича орденом Красной Звезды.
Ходатайствовать перед вышестоящим командованием о награждении других вышеуказанных бойцов медалью «За отвагу».
— Разрешите войти, товарищ полковник!
— Входи, майор. Давай, рассказывай, что там у вас произошло.
— Провал, товарищ полковник. Не сумели мы Леонова вывезти.
— Ну, об этом я и без тебя уже знаю. Рапорт твой читал. Не скажу, что ты меня обрадовал, скорее — наоборот. Как же так вышло, Витя? Ты же опытный боец, оперативник, каких поискать. Как же ты так облажался–то?
— Виноват, товарищ полковник! Но тут и большим составом группы ничего бы сделать не удалось. Мы же не заточены под войсковой бой, мало нас для этого. И так почти половина группы погибла. Интеллектом против шестидюймового снаряда не навоюешь.
— Знаю, читал все донесения об этом бое. Накрошили вы там фрицев изрядно. Морячки молодцы, вовремя немцам задницу из пушек поджарили. Ты, кстати, не в курсе, куда они после делись?
— Утром информация была, что вышли из окружения. Главстаршина ихний и еще четыре матроса. Более точно не знаю еще. Их вроде бы сразу контрразведка забрала.
— А ты узнай! Кто–то из них общался же с Леоновым! Нам сейчас все сведения важны, все интересно.
— Сделаю, товарищ полковник.
— А ты сам–то, Витя, что скажешь? Ты же видел его, говорил. Какое у тебя мнение по этому поводу? В рапорте многого не прочтешь. А меня сейчас все интересует, даже догадки твои, пусть ничем и не подтвержденные. Ты вот что мне скажи: вся эта наша возня с Леоновым — она вообще имела смысл какой–нибудь?
— Да, товарищ полковник. Если в двух словах говорить, так со мной не старшина разговаривал. По опыту своему, который в наших условиях вообще непонятно откуда взялся, по манере говорить это кто угодно, но только не армейский старшина! А если вспомнить еще то, что он в деревне вытворял — так это вообще чудеса какие–то получаются. Нет у нас в армии бойцов с такой подготовкой.
— У нас?
— Нигде нет!
— И откуда он такой хороший взялся?
— Не знаю, Михаил Николаевич. Но, если позволите, есть у меня одна мысль.
— Не томи, выкладывай, что там надумал?
— Если вы помните, товарищ полковник, была в моем рапорте одна фамилия.
— Там их у тебя столько было!
— Осташевский.
— И кто это такой?
— Главврач госпиталя. Тот, к которому Леонов на излечение попал. С ним Лихов беседовал. И сказал тогда главврач одну интересную вещь: что симптомы, наблюдавшиеся у Леонова, он уже где–то встречал, а если быть более точным, то слышал про них.
— И где же?
— А вот этого я не знаю, товарищ полковник.
— Значит, надо этого главврача найти. Он–то хоть не в окружении остался?
— Вывезли его. Он какая–то шишка немаленькая среди врачей.
— А что ж он тогда на фронт попал?
— Не знаю, Михаил Николаевич. Это надо у него самого порасспрашивать.
— Добро. Вот сам этим и займись. Еще что–то у тебя есть?
— Есть, товарищ полковник. Я одного штрафника бывшего с собой прихватил.
— Зачем?
— Наш клиент, товарищ полковник. Он все время рядом с Леоновым был. Не скажу, чтоб тот его чему–то особенному научил, некогда ему было. Но вот вылез этот штрафник целеньким из такого пекла… Ни царапинки. А уж лупили по нему… Один только и уцелел.
— Один? А сколько их было?
— Кроме него еще четверо. Они все время вместе держались. А уцелел он один.
— Ты думаешь, это наш случай?
— Пока не знаю, товарищ полковник. Проверить надо. Не просто так ведь человеку везет!
Шум воды.
Или это ветер?
Что–то шумит. Я пытаюсь приоткрыть глаза. Какая–то муть, дымка. Пожар? Нет, не чувствую запаха гари.
Зрение понемногу сфокусировалось. Что это за ящик такой? На стенке висит, продольные щели… Черт! Это ж кондиционер!
Здрасьте–приехали! Откуда он тут? А где — тут?
Где я? Что это за место?
По спине пробежала дрожь, завибрировали ноги и руки. Это еще что за хрень? Кровать?
Точно, это кровать. Она вибрирует, разминая мне мышцы. Интересно…
Это уж явно не сорок второй год!
Для чего нужна такая штука? Ответ пришел почти тут же. Когда я в первый раз приходил в себя, меня долгое время учили вставать на ноги и ходить — мышцы совсем отвыкли от нагрузок. А подобная придумка не дает им превращаться в киселеобразное состояние.
Значит ли это, что я могу ходить? Вставать?
А вот сейчас и попробую…
Несмотря на всю хитрую науку, меня колбасило по комнате, как после литра водки. С трудом удалось удержаться на ногах. Кое–как я доковылял до вешалки и стащил с нее больничный халат. Накинув его на плечи, я оглядел комнату. Знакомое помещение. Где–то я такое уже видел.
Ба! Это же медицинский центр Управления.
Во всяком случае, очень уж похоже. Но если это так, то в коридоре должны быть еще палаты. Там лежат испытатели. Те, которые не вернулись.
Ну что ж, проверим. Держась рукой за стену, я выбрался в коридор.
Знакомый коридорчик. Тут, я помню, бегала медсестра. Как там ее — Лидочка? Людочка?
Двери по обеим сторонам коридора были девственно чисты. Ни табличек, ни бумажек — ничего на них не было.
Как прикажете это понимать? Сколько прошло времени с моего отбытия? И куда делись испытатели?
Воображение тут же услужливо подсунуло мне картинку управленческого кладбища. На фиг, на фиг! Об этом даже думать не хотелось. Опираясь на стену, я заковылял по коридору. Где–то там должен был быть выход…
Вот и дверь. Из–под нее пробивался лучик света. На улице солнце? Похоже на то. Какой–то шум. Голоса?
Нажав на ручку, я толкнул дверь от себя.
Это была большая терраса, как в старых советских санаториях. Как и там, на ней были расставлены столы и стулья.
На этих стульях сейчас сидели люди. Некоторые из этих людей были мне смутно знакомы. Только раньше я видел их лежащими на больничных койках в окружении самой разнообразной аппаратуры.
А сейчас они сидели за столами и переговаривались друг с другом.
Я не открывал дверь полностью, и мое появление пока оставалось незамеченным. Так просто было толкнуть дверь и выйти к ним. Но что–то держало меня. Я продолжал стоять у двери.
Легкие шаги сзади. Кто–то шел ко мне по коридору. Оборачиваться не хотелось. Чья–то рука легла мне на плечо.
— Ну что, Александр Сергеевич? С возвращением? Что ж вы здесь стоите? Выходите, вас давно ждут.
