Балаустион - Конарев Сергей (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Если охранников Леотихида и взволновал вид сплотившейся вокруг Пирра ватаги, они этого никак не показали, продолжая надвигаться. В их руках замелькали крепкие палки, с которыми, кстати, как и с оружием, было запрещено появляться в присутственных местах. В воздухе запахло нешуточным побоищем.
– Мы с тобой, командир! – воскликнул Леонтиск, желая, чтобы Пирр его заметил.
Царевич повернул голову и в удивлении вскинул брови.
– Ты здесь, Львенок!
– Да, командир. Только что из Афин, и с новостями.
Пирр шагнул вперед и хлопнул Леонтиска по плечу, весело сверкнув белыми зубами.
– Сначала повыбьем наглость из этих леотихидовских шавок. Потом я выслушаю твои новости.
Люди Эврипонтидов уже потянулись навстречу «белым плащам», когда раздался громкий окрик:
– Всем остановиться!
Эвдамид поднялся с трона. Его лицо хранило обычную невозмутимость, разве только было несколько более бледным.
– Приказываю всем разойтись!
Две группы, стоящие друг против друга, заколебались. Не так-то просто отказаться от боя, когда в душе все кипит и просит хорошей драки!
– Немедленно! Того, кто ослушается, отведут на плац и будут бичевать, пока мясо не отстанет от костей!
Из-за трона выступили, во всем своем жутком великолепии, шестеро номаргов. На голову выше любого из присутствующих, в полтора раза шире в плечах далеко не щуплых Эвдамида или Пирра, эти воины одним внешним видом могли внушить страх. Под их взглядами самые отчаянные драчуны почувствовали слабость в коленях. Скривившись, Леотихид отозвал своих людей и, повернувшись, пошел с агоры прочь. Леонтиск смотрел на него во все глаза, и заметил, что перед тем, как затеряться в толпе, Рыжий обернулся и послал старшему брату многозначительный, полный сдерживаемого торжества взгляд. Причину этой радости Агиада Леонтиск понял лишь несколько мгновений спустя, когда Пирр, увидев, что судьи поднялись и уходят, вскричал, обращаясь к Эвдамиду:
– Государь, а как же мое дело?
– Я откладываю заседание, – бросил царь. – И если ты не перестанешь мутить народ, окончания процесса тебе не видать. Берегись, Эврипонтид! Не думай, что я буду долго сносить твои выходки!
Эвдамид повернулся спиной и, окруженный номаргами, двинулся прочь. Пирр, сжав кулаки, уже открыл рот, чтобы крикнуть ему вслед, но тяжелая ладонь опустилась ему на плечо, удерживая от глупой выходки. Крепкий, увенчанный сединами пожилой военный с красным и грубовато слепленным лицом, рявкнул:
– Остынь, сынок, если не хочешь отправиться куда-нибудь на границу с Арголидой командовать эномотией инвалидов. Хромой вполне в состоянии тебе это устроить, ведь он как-никак царь, кур-рва медь.
Эврипонтид резко обернулся, но, узнав стратега Брахилла, полемарха Питанатского отряда и верного соратника его отца, выдохнул через ноздри, плюнул и махнул рукой.
– Пусть его собаки заберут! – процедил он. – Мы все равно доведем дело до конца.
– Разумеется, – пожал круглыми плечами полемарх. – Могли бы сделать это уже сегодня, если бы ты вел себя поспокойнее и не провоцировал Рыжего на свару.
– Клянусь богами, Леотихид спланировал с самого начала сей казус! – вмешался кудрявый Ион. – Вы видели, как он переглянулся с Эвдамидом?
– Я видел, – отозвался Леонтиск.
Многие из товарищей только сейчас заметили афинянина.
– Ба-а, Леонтиск! – полетело со всех сторон. – Привет! Ты уже здесь? Когда прибыл?
Плечи заныли от крепких дружеских хлопков. Самые близкие из друзей были здесь – сквернослов и разгильдяй Феникс, мечник Антикрат, живой и опасный, как огонь, Лих-Коршун, могучий и верный Энет, твердый, как скала, Тисамен, мечтатель и умница Ион. И, конечно, олимпионик Аркесил! Лучший друг, оскалив в улыбке идеально ровные, без малейшего изъяна, зубы, дождался своей очереди потискать Леонтиска за загривок.
– Авоэ, чего уже теперь рассуждать, все вышло, как вышло, – со вздохом проговорил Пирр. – В следующий раз, раз нужно для дела, я буду молчать, даже если Рыжий будет мне под ноги плевать, и пусть сдохнут те, кто говорит, что у меня нет выдержки! А теперь – все ко мне. Послушаем, что за вести привез наш афиненок.
– Командир, я хотел бы представить тебе Эвполида, сына нашего доброго друга Терамена. – Леонтиск не забыл о своем спутнике. – Отец отправил его помочь в наших трудах и боях, и… можешь доверять ему, как мне. Я обязан этому человеку жизнью, а когда выслушаешь мой рассказ, то, возможно, скажешь, что и ты тоже.
– Вот как? – странные желтые глаза царевича изучающе уставились на Эвполида. – Если правда, что ты спас моего друга, благодарю тебя, сын Терамена. Я постараюсь, чтобы ты не разочаровался в благодарности Эврипонтидов. Добро пожаловать, мне нужны крепкие руки и бесстрашные сердца.
– Я буду счастлив служить тебе, Пирр, сын Павсания! – выпалил Эвполид, упав на колено и прижав кулак к груди.
– Ну, не нужно этих церемоний! Ты в Спарте, городе простых солдат, – Пирр повернулся к остальным. – Ну же, идемте. Похоже, наш Львенок снова наловил себе на задницу приключений, и мне не терпится послушать его историю. Однако улица – не место для таких разговоров. Вперед!
Вся окружавшая царевича группа, человек пятнадцать ближайших друзей, сплошь молодых воинов, за исключением увенчанного сединами стратега Брахилла, вышла с агоры улицей Медников, и вскоре достигла небольшого особняка, окруженного стеной и изрядно одичавшим садом. Этот дом принадлежал тетке Пирра, и потому не был конфискован вместе с другим имуществом царя Павсания.
Раб-привратник, издали завидев господина и его гостей, заранее распахнул двери, и все прошли прямиком в андрон, главный зал дома. Здесь их ожидал еще один старый товарищ царя-изгнанника Эпименид, оставленный Павсанием в качестве наставника старшего сына. Эпименид занимал должность младшего казначея-лафиропола при герусии, но большую часть времени посвящал, как и прежде, служению Эврипонтидам. Теперь, когда сын Павсания возмужал, Эпименид сменил роль наставника на статус главного советника. Умный и мягкий, он любил Пирра почти с такой же силой, как собственных детей, и приложил немало сил к тому, чтобы смягчить неукротимый с отрочества нрав наследника Эврипонтидов. Завидев Леонтиска, советник дружелюбно подмигнул ему и с удивлением приподнял бровь при виде незнакомого лица Тераменова сына.
Царевич предложил всем пройти в гостиную-экседру, единственное помещение в доме, оборудованное очагом. Расположившись кто где, спартиаты приготовились слушать рассказ Леонтиска. Арита, младшая сестра покойной царицы, матери Пирра, повелела рабам вынести гостям лук, лепешки, маслины и подкисленную воду – простое спартанское угощение.
Леонтиск начал повествование с момента приезда в Афины, скромно умолчав про свои аргосские увеселения. Пирр и все остальные слушали внимательно, лишь время от времени задавая краткие уточняющие вопросы. Сообщение о заговоре Пирр воспринял спокойно, в отличие от прочих товарищей Леонтиска, отметивших предложение стратега Никистрата сыну и самого стратега весьма хлесткими эпитетами. Рассказ о пребывании в темнице архонта стоил лишь мимолетного сочувствующего взгляда, брошенного царевичем на «спутника»-афинянина. Немного оживило спартанцев живописание сцены побега и боя под землей. Тихо сидевший в стороне Эвполид заработал несколько одобрительных реплик.
Рассказ занял часа два, в течение которых никто не поднялся с места даже для того, чтобы размять ноги. Когда Леонтиск закончил, в экседре повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь тихим журчанием воды из фонтанчика, исполненного в виде стоящей на высокой ножке морской раковины.
Первым молчание нарушил сам Пирр:
– Что скажешь, полемарх? – обратился он к старшему из присутствующих.
Брахилл вздохнул, потер узловатой рукой заросшую седеющей бородой щеку.
– Скажу, курва медь, что опасность нешуточная. И хвала ловкачу-афиненку, сумевшему вовремя предупредить о ней.
Взгляды всех присутствующих на мгновенье скрестились на Леонтиске. Он почувствовал, что к лицу прихлынула краска, но тем не менее был весьма горд собой.
