На боевом курсе (СИ) - Малыгин Владимир (лучшие книги .TXT) 📗
Потому-то я так долго и провалялся на больничной койке. И не только я один, а все мы. Тяжко было, как я понимаю. Кто-то из сестричек с нами почти постоянно находился, за нами присматривали.
Лишь на исходе второй недели начали кое-как приходить в себя и общаться между собой. Игнат вообще тяжёлый был, но тоже потихоньку оклемался. Тогда и медицинский пост из нашей палаты убрали. Ну и хорошо. Нет, когда рядышком постоянно кто-то сидит и за тобой присматривает, это здорово. Но и тяжко. Как говорится, не вздохнуть, не…
А Игнат молодец, справился, не дал себя заломать костлявой. Он ведь сразу две пули своим жилистым телом умудрился поймать. Потому как на полу лежал. Тоже крови потерял немеряно. Но там Семён сразу сориентировался и перевязал товарища, а я… А мне не до того было.
И пилота с того самого «Муромца», из-за которого мы в эту авантюру на прожектора сорвались, тогда же шрапнелью и зацепило. Как вообще они вернулись? Им же ещё вдобавок и один мотор разбило. Крылья с той же стороны в решето, кабину посекло. Но вернулись, долетели. Нет, хорошо, что настоял на втором пилоте на «Илюхах». И нам повезло, что с нами Дудоров полетел. Не будь его, так бы мы в море и упали…
Штурмовать блокированный со всех сторон Кенигсберг наше командование не стало. Напугать — напугало. Теперь бы суметь удержать эту блокаду. Насколько в осаждённом городе хватит продовольствия? Особенно если учесть, что поставки шли последнее время только морем. А в городе население значительно выросло после продвижения русской армии к берегам Вислы. Куда пруссаки драпали? Конечно, под защиту фортов, то есть в город. Ничего, поголодают, ослабнут и сдадутся на милость победителям. Нам, то есть. И солдатикам русским не придётся на подступах к городу головы свои класть.
В газетах вычитал… Не сам вычитал, кто-нибудь из дежурных сестричек нам каждое утро свежую прессу вслух прочитывал. Вроде политинформации, чтобы в курсе были. Положено так. Да, так вот — немцы не оставляют попыток прорваться к осаждённому городу со стороны моря. Но после того, как на минах подорвался флагман Беринга, броненосный крейсер «Фридрих», эти попытки носят скорее демонстративный характер. А минами Эссен все подходы засыпал. Английские подводные лодки ушли северо-западнее, в сторону Борнхольма. Кильский канал освободили, потопленное нами судно подняли. Но уже так свободно ходить перестали, опасаются минных полей и англичан.
На обоих берегах Вислы сейчас вовсю сооружают оборонительные укрепления. Ни у нас сил нет через речку перейти, ни у немцев. Поначалу противник перебрасывал подкрепления с западного фронта, но после того как там сразу же оживились и перешли в наступление наши союзники, военачальники Кайзера оставили эту идею. Так думаю, что и нам это на руку. Судя по всему, дошло до кое-кого там, наверху, что нечего класть русские головы за чужие интересы. Нам и Пруссии хватит, если что. А Европа… Да что Европа? Подождёт. Или пусть сама своим освобождением занимается. Да и Варшавского наступления, судя по всему, в этой истории уже не будет.
В связи с этим с удовольствием прочитал в газете интересный случай. С началом войны союзники резко ограничили поставку нам новых самолётов и моторов. Дошло до того, что вместо новых машин начали присылать свои изношенные старые аппараты, покрашенные свежей краской. А в Москве на заводе «Гном», принадлежащем французам, вообще отказались выпускать новые моторы, решили продолжать производство устаревших моделей. Мол, куча деталей к ним осталась, куда их деть-то? А нам, мол, и так сойдёт. Теперь это наш завод. Удивительно, как это Николай решился на такие крайние меры? Похоже, и в самом деле что-то меняется вокруг. Так что подождёт Европа, никуда она не денется.
Во Франции даже удравшее было в Бордо правительство воспрянуло духом, а, может, сразу почуяло, в какую сторону начал дуть ветер в Европе и вернулось назад, в Париж. Италия так и осталась в стороне, не стала принимать участия в войне. Турция же… Турция всё-таки влезла в эту бойню, но ожидаемо «умылась» кровью на Кавказе. А там подсуетились Япония с Австралией, Новой Зеландией и быстренько наложили руки на лакомые куски германских колоний, как у нас было. Ну и ладно, нам же проще, отвлекаться и распылять силы не придётся…
К началу четвёртой недели вынужденного лежания в госпитале я уже бодро перемещался по его коридорам на костылях, даже умудрялся помогать Игнату приподниматься и ворочаться на его кровати.
Леонид Андреевич, штабс-капитан с «Муромца», тоже пошёл на поправку, как и четвёртый наш сосед, мичман Дитерихс.
С последним мы как-то быстро нашли общий язык и последнее время довольно-таки часто общались на разнообразные темы. Но, в основном, разговаривали об авиации, о самолётах. Очень уж рвался в небо энергичный и деятельный Владимир Владимирович. Похоже, почуял, что есть что-то лучше пулемётной команды. А что? Здоровый карьеризм никто не отменял. Я такое полностью одобряю. А тут карьеризм на неподдельный интерес наложился. Убойная смесь получилась. Кто подобное выдержит? Ну и уговорил меня в конце концов заняться его обучением лётному делу. А почему бы и нет? Всё равно мне второй пилот нужен. Да и человек, как я вижу, хороший. И наша палата превратилась в учебный класс. К педагогам в виде меня сразу же присоединился Леонид Андреевич, наш сосед. Даже Игнат увлёкся нашими занятиями.
А я тем временем в принесённую мне товарищами тетрадочку записывал свои очередные «открытия». В свободное от занятий время. И первым пунктом записал о… Конечно же, о пенициллине. Насмотрелся я тут в госпитальных коридорах всякого разного и сам намучился. Это же самое первое дело для «правильного» попаданца, наряду с автоматом Калашникова и чем-то там ещё. А я как-то это дело упустил. И пусть я неправильный, и ничего не знаю об антибиотиках, кроме того, что его, это самое лекарство, из плесени делают, но и это ведь подсказать смогу? Может, всё полегче нашим учёным будет, если им правильную мысль вовремя подкинуть, да направление в ту самую сторону задать? Уверен, что полегче. Особенно, если сверху начальство этому делу поспособствует. А про автомат я вообще молчу. Потому как кроме названия и давно забытых школьных воспоминаний ничего из своей памяти выдернуть не смогу. Не довелось мне потом в жизни этот чудо девайс в руках подержать. Не говоря уже о том, чтобы им вдоволь попользоваться. Так что придётся нашим военным обходиться тем, что имеется.
Дальше больше, записи множились. И не только вспоминал и фиксировал что-то глобальное, а записывал на бумагу любую мелочь, вроде тех же самых противосолнечных козырьков.
Ещё через неделю я выписался. Несмотря на все возражения докторов. Нога ещё побаливала, без костылей ходить было тяжко. Но и лежать в госпитале сил уже не было. Я уж лучше буду теоретические занятия с личным составом на аэродроме проводить и долечиваться на свежем воздухе.
А потом и костыли отставил, начал ходить с палочкой. Даже умудрялся иной раз до самолёта доковылять. Не часто, правду сказать, через день где-то. Внутрь не забирался, нога ещё плохо сгибалась, просто подходил, стоял рядышком, вдыхал запахи неба и полёта, ну и, само собой, ладошкой по обшивке гладил. Он же тоже живой в своём роде, должен ласку и заботу чуять. А летать мне пока ещё рано.
Дитерихс почти поправился и написал рапорт о переводе в нашу авиароту, ко мне в экипаж. Отправили его по инстанциям. Ждём.
Игнат начал вставать на ноги. Правда пока только этим и ограничился, но и это хорошо. Скорее бы восстановился. Столица нас ждёт.
Во второй половине ноября я смог подняться в воздух. Пока ещё на тренировочной машине с дублирующим управлением. Выбрали с Дудоровым подходящую для этого дела погоду и взлетели с воды на летающей лодке. Что сказать… Не оторваться пока ясну соколу от земли, не насладиться в полной мере свободным небом. Рановато мне пилотировать и в небо рваться. Не держит больная нога полных нагрузок, проседает на педали. Да и слабость сразу же накатывает, в голове звенит. Ну как так? Каким образом голова и бедро может быть связано? Через задницу, наверное…
