Год Мамонта - Романовский Владимир Дмитриевич "Техасец" (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Тебе нужно как-то отсюда выйти.
— Я выйду.
— Через потайной ход.
— Лучше через окно.
— Не дури, — прошептала она. — На улице народ. Одевайся, только не роняй ничего и не стучи пряжками.
Он встал с недовольным видом и стал одеваться. На всякий случай, Фрика вскочила, застеснялась, поборола стеснение, и схватила меч, чтобы он ненароком его не уронил. Когда Брант надевал дублет, она сама пристегнула ему меч к перевязи.
— Крюк возьми, — сказала она тихо.
Он поднял крюк с веревкой, подбросил его, и чуть не уронил. Фрика сделала ему страшные глаза.
Голая, тонкая, как жердь, она провела его через туалетную, взяв за руку, надавила какой-то выступ в стене, и указала кивком на медленно открывающуюся потайную дверь.
— Куда это я попаду… через это вот? — спросил он, еле ворочая языком.
— В сквер.
— Мм, — сказал он.
— Иди. Если можешь, приходи вечером под окно. Я к тебе выйду.
— Ладно, — сказал он, мало чего соображая. — Ммм. Угум.
Потайной ход был темный и промозглый. Свеча в руке ничего не освещала. Потом он ее уронил. Ощупью он добрался до лестницы, чуть не сверзился, спустился, и наткнулся на дверь. Открыв ее, он выглянул наружу. Сквер был еще пуст. Он вышел, и дверь закрылась за ним сама.
Приходи вечером, приходи вечером, пробурчал Брант. Какая замечательная точность, сколько экспрессии. Надо бы позавтракать.
Он топал по проезжей части, слегка покачиваясь. К Улице Плохих Мальчиков он вышел почти случайно. Прижавшись лбом к входной двери особняка Риты, он постоял и подумал, пытаясь объяснить себе, что же произошло прошлой ночью. Было приятное, и было неприятно. Думать хотелось только о приятном. Еще больше хотелось поспать.
Фрика меж тем привела себя в порядок, как умела — все ей было внове. Заметят или не заметят? Мыть лицо холодной водой — понятно. А что делать с блеском в глазах? И с дрожащими коленями? И с вихляющей походкой? И с этой дурацкой улыбкой на лице?
Она позвала служанку. Та, сонная, ввалилась и стала по привычке ворчать, а у Фрики не было даже желания обругать ее как следует. Впрочем, когда служанка зашнуровывала ей корсет, Фрика сказала мрачно:
— Не затягивай так сильно, жирная гадина.
Но получилось не очень мрачно, а даже как-то просветленно и приветливо.
Служанка привычно сложила нижнюю губу и три подбородка вместе, выражая обиду и беззвучно передразнивая свою госпожу.
К завтраку Фрика вышла, считая, что вполне овладела собой. Правда, когда явился Бук и расселся по обыкновению в кресле, закинув одну ногу на поручень, Фрике пришлось спрятать глаза. Прибежала Шила, ляпнулась в свое кресло, схватила нож и воткнула его в свежий хлеб.
— Урррррраааа! — сказала она. — Это я просто так. Доброе утро.
Медленным, томным шагом в столовую вошла любовница Бука — немолодая, но кокетливая дама с длинным, хищным носом и близко поставленными, округлыми глазами. Фрика забыла, как ее зовут. Это ее рассмешило.
Слуги приволокли омлеты, ветчину, овощи, журбу, и легкое вино. Фрика почувствовала, что страшно голодна и сходу проглотила больше половины омлета. Шила была вся в себе, а Бук только один раз настороженно взглянул в сторону Великой Неприступницы и нахмурился.
— В полдень на форуме будет музыкальное представление, — сказала Шила. — Надо бы пойти.
— Протеже Фалкона представляет новый номер, — полувопросительно сказал Бук.
— Да. Очень необычный.
Фрика хотела уже по привычке ляпнуть, что, де, не след княжне знать все театрально-артистические новости и вообще путаться с богемой, но она вовремя прикусила язык. Сами по себе эти двое ее не выдадут, даже если заподозрят что-нибудь, по разным причинам. Но была любовница Бука (как же ее зовут, дуру носатую? вот ведь незадача!), и, возможно, Фалкон заявится сегодня с визитом. Сам. А от Фалкона что-нибудь скрыть — это хорошо подготовиться надо. Года три или четыре подготовке посвятить.
— Мне что-то нехорошо, — сказала Фрика. — Я, пожалуй, проведу весь день в постели. Идите без меня.
Бук взглянул на нее и ничего не сказал. Фрика пригубила вино, поднялась, и вышла.
— Милочка, — обратился Бук к любовнице, — идите пока что в спальню.
Носатая любовница сделала презрительное лицо, встала и вышла, не говоря ни слова.
— Шила, дорогая, — сказал Бук. — Если придет Фалкон, заговорите ему зубы. Подержите его подольше здесь. Мне срочно нужно сказать кое-что вашей матери, о чем старина Фалкон знать не должен. Вы понимаете меня?
— Не очень, — сказала Шила, — но я сделаю так, как вы говорите. Этого гада Фалкона надо держать в узде, а то он везде сует нос. Кстати о носах, на вашем месте я бы сменила любовницу, это просто неприлично.
Бук хохотнул, потрепал Шилу по буйной непричесанной головушке, и вышел.
Фрика действительно лежала в постели, укрывшись до подбородка простыней. Бук велел служанке выйти и присел на край кровати.
— Фрика, друг мой, — сказал он ласково. — Не знаю, что и сказать. Не знаю, с кем вы провели ночь. С кем-то провели.
Фрика перевернулась на бок и уставилась в стену.
— Не отворачивайтесь, Фрика, я вам не враг. Мы очень давно знаем друг друга, и между нами никогда не было враждебности.
Она снова повернулась на спину, уставясь в потолок. Бук ждал. Фрика села на постели, смотря в сторону.
— Вы знаете, Бук, — сказала она, — в чем-то вы очень похожи на своего отца. Мне понадобилось много лет, чтобы его понять.
Бук поразмыслил, глядя на Фрику. Он прекрасно помнил своего отца. То есть, думал, что помнил.
— Позвольте, — сказал он.
— Вы когда-нибудь испытывали влечение к очень молодой девушке? Шестнадцатилетней?
— Нет. Да. Нет. Не помню. Оставьте в покое моего отца. Речь не о нем.
Фрика улыбнулась.
— Что мне делать, Бук? Фалкон обязательно обо всем узнает.
Бук встал и прошелся по комнате.
— А я-то думал… Ладно, сейчас это не важно. Вы… э… дурацкий вопрос… Вы его любите?
— Не знаю. Не понимаю. Я запуталась, Бук, представляете? Я запуталась, и я неприлично, несказанно, стыдно счастлива. И он вернется сегодня ночью.
— Ага, — сказал Бук. — Знаете что, Фрика? Вам нужно уехать. Убежать. Вместе с Шилой. Я не знаю этого человека, но если он располагает средствами и…
— Не так громко, Бук. Моя служанка имеет привычку подслушивать под дверью. Вы ошибаетесь. Я не могу убежать, Шила не захочет уехать, человека этого вы знаете, и средствами он не располагает.
— Почему вы не можете уехать?
— Это не существенно. Есть обстоятельства. Не могу.
— А Шила почему не захочет?
— Астафия — ее город. Где еще она найдет таких друзей, какие у нее здесь есть, и такие развлечения? В провинции она жить не будет.
Бук подумал и понял, что это правда. То есть, не то, чтобы так — не будет жить в провинции и все тут, но будет все время ныть и тосковать. И во всем обвинять собственную мать. И даже будет частично права.
— Я знаю этого человека, говорите вы, — напомнил он.
— Да.
— Кто же это?
— Вы видели его совсем недавно. На обеде в честь победителей турнира.
— Позвольте! Не может быть. Нет, совсем не может быть.
— Его зовут Брант. Не выдавайте меня.
— Вы знаете, что я вас не выдам. Значит — Брант? Мне он показался странным. И неискренним.
— Это все не важно.
— Откуда он взялся, кто он такой?
— Он этого сам не знает.
— Ничего себе!
— Но, кажется, — сказал Фрика, — это знаю я.
— Скажите.
— Не сейчас. И вообще вам не нужно этого знать. И ему не нужно.
— А средств у него нет?
— Нет, но, возможно, будут очень скоро.
— Фрика, вы представляете себе ваше положение?
Фрика откинулась на спину.
— Не очень, — сказала она.
— Что-то здесь не так, — сказал Бук.
Она его не любит, подумал он. Первый мужчина за семнадцать лет. Первый настоящий мужчина в жизни. Любовь здесь не при чем. Она подвергает опасности себя — это нормально, да и какая там опасность, нет никакой опасности. Зато он — да, его жизнь висит на волоске. И ее это совершенно не волнует. Она очнется, когда его убьют люди Фалкона. Нельзя этого допускать. Она себе этого не простит. И я, узнавший, себе этого не прощу.
