Год Мамонта - Романовский Владимир Дмитриевич "Техасец" (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Она опять засмеялась.
— Вот что, Фрика, — сказал Брант. — Я не знал, что вы Великая Княгиня. Это осложняет дело. Впрочем, это даже пикантно.
Она еле сдержалась, чтобы не захохотать.
— Я мог приехать и раньше, но раньше я ничего не умел.
— А теперь умеете?
— Многое.
— Стрелять из арбалета?
— Я — зодчий, — сказал Брант веско. — Если не с именем, то, по крайней мере, с репутацией. Мы можем остаться в столице, а можем уехать на юг. Я построю там виллу с петляющей лесенкой до самого прибоя.
Далась мне эта лесенка, подумал он. Навязчивая идея какая-то. Ты еще про выдвигающиеся створки ей расскажи. И про горовы контрафорсы. Идиот. Болтаешь, чего в голову взбредет.
— Мы не можем отсюда уехать. Во всяком случае, я не могу, — сказала Фрика.
— Почему же?
— Сейчас увидите.
Она дернула шелковый шнур. Карета остановилась. Фрика вышла. Брант поспешно вышел за ней. Она стояла прямо, чуть расставив ноги, и смотря вперед. Брант тоже посмотрел вперед. Впереди была Астафия. А странного ничего не было.
— Да? — сказал Брант.
— Смотрите.
— Смотрю.
— Что вы видите?
— Деревья. Дорогу. Город.
— Какой город?
— Астафию.
— С какой стороны?
— С самой лучшей.
— Если сверяться с розой ветров.
— Надо полагать, с южной, — сказал Брант, всматриваясь. — Вон шпиль…
— Но мы ехали на север.
— На север?
— Да.
Брант задумался.
— Ну, значит, объехали весь город, а потом развернулись, и сейчас едем обратно.
— Мы ехали по прямой на север.
Брант строго посмотрел на нее.
— Что вы мне голову морочите? Ничего не понимаю.
— Мы ехали на север, а приехали на южную окраину. Если бы мы поехали на восток, мы бы приехали на западную окраину. Если на юг — на северную.
— А если мы сейчас развернемся и поедем на юг?
— Приедем на северную окраину.
— А если на юго-восток?
Она молча смотрела на него.
— Ну и что же? — спросил Брант.
— Что «ну и что же»?
— Чем вы обеспокоены?
Она опять молча смотрела на него. Вот и говори после этого с бабами. Смотрят на тебя и думают, что то, что для них очевидно, объяснять не надо, ты сам должен понять. И в головы их дурацкие не приходит, что, может, для тебя это вовсе не очевидно.
— Не понимаю, — сказал Брант. — То есть, вы не можете выехать из Астафии?
Она кивнула. Брант задумался.
— А я могу, или я теперь как вы?
— Не знаю.
— А кучер?
— Кучер не может.
— А еще кто с вами ездил, и теперь не может?
— Моя служанка.
— А еще?
— Все. Остальные могут.
— Даже те, кто с вами ездил?
— Да.
— Кто, например?
— Фалкон.
— Фалкон?
— Да.
— А зачем он с вами ездил?
Она пожала плечами и не ответила.
— В общем, не так уж это и плохо, — сказал Брант. — И очень даже интересно. А что? Все, к примеру, садятся в кареты и едут по прямой черт-те куда. И вовсе им там не нужно быть, а они едут. А вы — куда бы ни поехали, все приедете в Астафию. По-моему, очень даже неплохо. Полмира мечтает жить в Астафии. Большинство очень хотело бы быть в вашем положении. Астафия — самое удобное на земле место.
— Мне тяжело в Астафии, — сказала Фрика мрачно.
— Это бывает. Пройдет.
— У меня есть в Астафии враги.
— Представьте себе, у меня тоже, а я здесь меньше недели. Ужасно склочный народ в столице. Возможно, это из-за налоговой системы.
На самом деле Брант слегка кривил душой, прекрасно понимая неприятное положение Фрики и опасаясь за себя — вдруг он теперь тоже не сможет выехать из Астафии? Никогда? А как же лесенка к морю? Провались она, эта лесенка. Вон сколько незастроенного пространства кругом. Можно строить и строить.
— А кто все это сделал? — спросил он. — Заклятие, и так далее?
— Я не уверена, что вам нужно это знать.
— Да. Знать вообще нужно меньше. Знания развращают. Но все же?
Она смотрела на него и не понимала — на самом ли деле он дурак, или ее успокаивает, или тараторит, потому что боится за себя?
Помолчали.
Великая Княгиня села в карету. Брант подумал, что как только останется один, то проведет эксперимент, чтобы проверить.
Некоторое время они ехали молча. Торжественность неловкого молчания была нарушена остановкой кареты. Фрика нахмурилась. Посидев недвижно некоторое время, она отодвинула занавеску.
— Не знаю, что случилось, — сказала она.
Брант пожал плечами и вышел из кареты.
— Ничего страшного, — сказал он. — Кучер просто уснул. Сидите, сидите.
Он вскочил на облучок, взял у сонного кучера вожжи, и хлестнул лошадей. Кучер заворчал и проснулся.
— Спи, спи, — сказал Брант.
Через четверть часа они остановились у того самого сквера, названия которого Брант не знал.
Он галантно подал Фрике руку и помог выйти.
— Идите домой, Брант, — сказала она. — Не думаю, что мы встретимся еще раз. Идите и забудьте меня.
— То есть как — забудьте?
— Так. Романтические иллюзии кончаются, начинается повседневная жизнь. Ваша романтическая иллюзия была с вами много лет. А теперь кончилась. Неприятно, но это так. И ничего страшного нет. Идите, идите.
— А что же… А как же… А если я теперь не смогу уехать из Астафии, из-за вас?
— Сможете. Я даже не чувствую — знаю, что сможете. Вы не из тех, на кого действуют заклятия.
— Я не это имел в виду.
— Идите домой, — сказала Фрика сердито. — Спокойной ночи.
Она повернулась и повлеклась к боковому входу дворца — длинная, нескладная, худая, хрупкая, какая-то неприкаянная. И походка странная, неуверенная. Зашла и пропала. Хлопнула дверь.
Брант постоял, поразмыслил, пообижался, прикинул, что надо бы действительно прокатиться за город, посмотреть — действует ли заклятие, но почему то не пошел обратно к карете. Иллюзия кончилась. Началась жизнь. Не знаю, не знаю. Почему иллюзия? Где иллюзия? Что она плетет?
Он вернулся к фонарю, с которого началось путешествие в замкнутый круг, и с удивлением обнаружил до сих пор пребывающий там абордажный крюк с веревкой. Постояв немного над крюком и поприкидывав, что к чему, он решил, что дело надо доводить до конца, даже если с первой попытки не получается. Он поднял крюк и направился к стене.
Он вспомнил звук скрипнувшего окна. Очевидно, четвертое. В четвертом окне было темно. Зато оно было открыто. Это обнадеживало.
Брант отступил от стены на десять шагов, раскрутил орудие, и метнул крюк вверх по диагонали. На этот раз крюк влетел в четвертое окно, не задев ни стену, ни раму, и только в этот момент Бранту пришло в голову, что если кто-то наблюдал за ним из четвертого окна, возможен конфуз. Причем весьма большой. На лбу Бранта выступил холодный пот, сердце гулко застучало. Он потянул веревку на себя. Веревка подалась и затем натянулась. Он подбежал к стене и полез вверх, перебирая руками, отталкиваясь ногами, и очень скоро добрался до окна — сказывался опыт строительных работ в Колонии. Перебравшись через подоконник, он обнаружил, что комната пуста. А может, не пуста, но, во всяком случае, темна, и его никто пока что не окликнул. Надо было взять с собой свечу, подумал Брант. Вечно я чего-то забываю, какую-то деталь. Это все Гор виноват, подумал он с раздражением. Детали не важны, детали потом приложатся, главное схватить суть, наметить общий план. Схватил, наметил. Вот и результаты.
Слева от окна что-то блестело. Брант протянул руку и свалил подсвечник с прикроватного столика. Подсвечник грохнул об пол. За дверью раздались шаги. Брант выхватил меч и метнулся к двери — петли справа, болт слева — и прижался к стене возле петель. Дверь открылась. Комната осветилась. Судя по убранству, это была спальня прислуги. Служанки. Служанка, между прочим, преспокойно спала на своей кровати. Толстая, а не храпит.
Фрика вошла в комнату, неся перед собой подсвечник, направилась к окну, выглянула, отступила назад и, наткнувшись ногой на крюк, тихо вскрикнула.
