Даймон - Валентинов Андрей (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Только вырос товарищ Север из цыганского возраста. То ли после Костомаровской, то ли после пуль, просвистевших над самым ухом. Повзрослел, поскучнел. Нет у него желания цветочки срывать. И с ягодками разобраться следует, какие полезные, от каких в Неотложку можно угодить. Извини, Джемина-подпольщица, придется тебе одной поскучать, в подушку поплакать. Не встретился еще твой парень!
И не встретится – пока дело не закончим. А с претендентами Иван Иванович разберется. Вдруг ты, Джемина, во сне разговаривать привычна?
– Программы Гранта – его настоящие программы – мы попытаемся достать. Понадобятся деньги, больше, чем обычно. Нет-нет, Алексей Николаевич, не для меня, даже не для ребят…
Улыбнулся Алеша, скользнул рукой по карману, где заначка от группы АГ-2 лежала. Именно что понадобятся. Подождут костюм и пальто вместе с туфлями. И – никаких ресторанов. Сегодня в случайное кафе заглянули, чтобы на холоде не болтать, но дальше…
Квартира в центре – обязательно! Не для себя, не для веселья – для встреч. И чтобы дверь стальная. А из мебели – два кресла и компьютер, новый, самый мощный.
И еще – кофеварка.
– Алексей Николаевич, объясните. Получается, Семен нашу группу перенацеливает? Мы занимались аналитикой, политическими прогнозами, разрабатывали рекомендации, а теперь…
А теперь будешь выполнять мои приказы, баскетболистка! Мои – не Юго-Востока!..
– Ответить можно?
– Ой, Алексей Николаевич, извините. Я очень много говорю, это потому что почти всегда одна, только с дочкой…
– …N-связь – приступ к главному, Джемина – к хранилищу всего. Мы называем это все «Основной Информацией». Тут начинаются трудности. Мы с вами эти трудности должны преодолеть. Ясно? А политика… Точку возврата прошли, в апреле рванет в любом случае, нам понадобятся солдаты, а не умницы и красавицы, как вы.
– Ну, Алексей Николаевич! Я не…
– Нет, и умница тоже, не скромничайте… Когда сможем приступить?
Дорожка 9. "Яблочко". Исполняют Дягель и "Монгол Шуудан". Альбом "Рок фронт".(3`13).
Из бесчисленных записей знаменитого «куды котисся»" приходится выбирать самые лучшие. Данный вариант соблазнил знакомством авторов с творчеством Бориса Штерна. «Едете Черный Барон – жопа белая» – определенно из романа «Эфиоп».
– Мама! Мама! Ты не должна такое терпеть. Разведись ты с ним, наконец!..
Выдохнул, закрыл на миг глаза. Сейчас начнется… Зря про развод брякнул, у мамы пунктик, она его, видите ли, любит…
– Мама! Послушай меня, ни один человек не должен позволять, чтобы его оскорбляли. Не должен!.. Мама, я все понимаю…
Трубка возле уха стала горячей. Во рту то ли горько, то ли кисло, то ли все сразу.
– Мама, мама!..
Дослушал Алеша, оторвал трубку от виска, поглядел, губы кривя. Гудит, зараза!
Не стала мама слушать…
Повесил на рычаг, из кабины вышел, втянул голову в плечи. За окнами темно, в переговорном пункте – толпа, каждому к телефону охота. Веселые, жизнью довольные…
Повернулся к двери. Все? Все!
Поговорил…
С отцом Алексей почти не общался. Бесполезно – и с трезвым, и с пьяным. А мама… Мама его любит. Терпит, синяки перед работай припудривает… А отец только и может про уважение толковать. Уважай, меня наследник, почтения оказывай, иначе библейскому Хаму уподобишься! Наследник… Пустых бутылок – и тех в доме не найдешь, сдаются с регулярностью солнечных затмений!
Стукнула за спиной стеклянная дверь, сунул Алеша руки в карманы, перчатки нащупал. Еще это! Подпалить да подвзорвать – дело нетрудное, а с мамой как решить? Не решается…
На улице холод, на улице – сырость и мокрядь. Весна, теплеет понемногу. Но тепла как раз до заката хватает. С крыши капает, ботинки по грязи ступают…
Мерзость! Как раз под настроение…
Побрел Алеша к метро, не спеша, шаг не ускоряя. В такую погоду про лето хорошо думать. Не про будущее, которое за сессией, а про другое, давнее, когда они втроем, мама, папа, он, мальчишка-первоклассник, на Черное море ездили. Хорошо было, весело, вечерами мама и папа на танцы ходили. Папа почти не пил, только вино, сухое, марочное. И потом ездили, и все было в порядке. Лето, море, август. "Там, где – боже мой! – будет мама молодая и отец живой."
Отец и сейчас живой. Будем считать, к счастью. К чьему именно, замнем.
Дома слева, дома справа, те же привычные "сталинки". Пусто вокруг, хоть бомбы бросай. Понимал Алеша – не поможет, даже если не двоих живьем сжечь, а целую роту. Талдычили классики марксизма, что от бессилия террор рождается, от невозможности жизнь изменить. Хоть взрывай, хоть не взрывай…
Кивнул товарищ Север невеселым мыслям в такт. Человек – вроде бутылки с вином. На дне осадок, и чем дальше, тем осадка гуще. Никуда его не деть, разве что бутылку расколотить вдребезги. С ним и жить приходиться, с осадком грязным. Главное, пореже взбалтывать. Говорят мудрые люди: лучшее лекарство – работа. Увлечься, уйти с головой, ни на что внимания не обращать. Вернуться в свою комнатушку, защелку задвинуть, достать учебник по новейшей истории, файл с курсовой проглядеть…
Въехала нога в лужу, хлюпнуло грязью во все стороны. Тьфу ты! Темно, как в Зимбабве ночью, хоть бы фонарь повесили!
…Нам Здесь Жить обещает весь город в бродвейскую лампионию превратить. Проголосовать за него, что ли? А как фонари поставит – то на первом же фонаре…
Товарищ Север усмехнулся, вспомнив про близкий апрель. Голосуй, не голосуй… Интересно, какой у Юго-Востока сценарий в загашнике? В прошлом году, когда в палатках за демократию мерзли, про фальсификацию выборов крик стоял. Второй раз может не пройти, надоело. Тогда что? Проще всего новоизбранный парламент торпедировать, ни спикера не избирать, ни премьера. В стране тем временем горотделы горят, ветеринарных врачей постреливают, беспредел, однако…
Покачал головой будущий историк Алексей Лебедев. Не ново – и не пройдет. Чрезвычайное положение, фильтрационные лагеря, танки на улицах. А дальше? Европа, оплот демократии и педофилии рядом, захлопнет границу, санкции введет. Лукашенковский вариант!
…В Интернете – страничка юмора. Озверели либерасты, борцы за права извращенцев. Хотят в Европу въезд запретить чуть не всей русской эстраде. Бабкина, Малинин, Газманов, прости господи, Лолита. Перед Лукашенко, оказывается, пели, тирана славили. Хороши у них, европейцев, "свободы"! Певцы да певички тоже хороши. То наркотики провозят, то журналистов бьют. Надо бы…
Как у Маяковского? «Приказ по армии искусств»? Бориса Моисеева – под каток?]
Нет, иначе надо! И с эстрадой уродской, и с Лукашенко, и с родным парламентом. Как говорит Игорь, сыщутся методы. Ой, сыщутся!..
Например…
Щелк!
Дернулся Алеша, на месте замер. Где "щелк"?
Щелк!
…Возле самого уха – ветерком, ледяным холодом. Выбоина глубокая в стене. На лице – сырая крошка.
Щелк!
Понял Алеша. Не сразу, пришлось фильмы голливудские вспомнить. Если "щелк", если без звука, если в стене рядом с твоей головой – три дырки фигурой равнобедренной.
Если крошка цементная – на лбу, на щеке, на ухе…
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!
Та же улица – темная, сырая, безлюдная, та же грязь под ногами, тот же холод за воротом старой куртки. Только его, Алексея Николаевича Лебедева, не убили. Еще. Пока. Сейчас лучше прицелятся… Если пули одна возле другой, значит не вслепую, наверянка с ночным прицелом…
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а!
Сейчас… Сейчас… Сейчас… Не сейчас.
Постоял Алеша у побитой неслышными пулями стенки, смерти ожидая. Не дождался. И страха не дождался. Страшно, но как-то не так. Он, недорасстрелянный у сырой "сталинской" пятиэтажки, отдельно – и страх, совсем рядом, но тоже отдельно. Думать не мешает.
