Царь (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (читать книги без сокращений .txt) 📗
— Ладно победителей не судят, — махнул я рукой, — ты хоть в отличие от Пронского сделал все как надо… а это еще что?
От разговора с Никитой меня отвлекли выстрелы нескольких пушек. Как выяснилось, некоторые пушкари, будучи не в силах наблюдать избиение русской конницы, самовольно открыли огонь по имевшим неосторожность приблизиться польским всадникам. Поскольку расстояние до ближайших из них было никак не менее трехсот сажен, ожидать успеха от этой стрельбы не приходилось. Тем не менее, попавшие под обстрел вражеские хоругви спешно ретировались.
— Это кто там царский порох не бережет? — Не без раздражения в голосе рявкнул я. — Почем зря палят обормоты!
— Нет, государь, — непонятно с какой стати отозвался снова взявшийся за перо с бумагой писарь, — я сам видел, как ляхи из седел вылетали. Достали их наши!
— Потолкуй мне еще, Вильгельм Тель доморощенный!
— Али провинился в чем, писарь? — спросил только что вернувшийся Михальский, подозрительно поглядывая на Анциферова.
— Жизнь он мне спас, пока вы геройствовали, — отрезал я.
— А вот не полез бы кое-кто в сечу, так и спасать бы не пришлось, — не утерпел Вельяминов.
— Как в сечу?
— Известно как, полез редуты отбивать, без него же не справятся!
— Что ты будешь делать, — покачал головой бывший лисовчик, — на минуту нельзя оставить!
— Да ладно вам, квохчете как наседки, — отмахнулся я, — со мной целая свора податней и рынд была.
— Помогли бы они тебе, кабы Панин с драгунами не подоспел!
— Хорош говорю! — Повысил я голос, — там, кстати, кого-то из рынд зацепили. Узнали бы лучше, что с ним?
— Пожарского младшего, — пояснил Вельяминов, даст бог — жить будет! Так говоришь, тебя писарь спас?
— Раньше был писарь, а теперь секретарь.
— Ишь ты!
— Ну, а что? — Усмехнулся я, — Главное стрелять умеет, а остальному научим!
На краткий миг в бою наступило затишье. Обе стороны могли считать себя в выигрыше. Нам удалось крепко потрепать вражескую пехоту и дважды заманить их конницу под огонь артиллерии, а им разгромить наш кавалерийский отряд. Теперь все зависело от того, кто и как сделает свой следующий шаг.
— Что-то порох у герцога никак не кончится! — Прокричал гетману подскакавший королевич.
— Да уж, а эти квадратные редуты ничуть не хуже острожков покойного Скопина-Шуйского, — проворчал Ходкевич в ответ.
— Что будем делать?
— Нужно лучше подготовиться к атаке. Спешить еще несколько хоругвей, но главное, хорошенько обработать их укрепления из пушек…
— Мы уже потеряли несколько орудий!
— Как так, мы ведь отбили их?
— Московиты успели их заклепать.
— Проклятье! Но все равно, другого выхода нет, если ваше высочество не собирается прекратить сегодняшнее сражение!
— Ни за что!
— Тогда я прикажу де Мару вывести всю нашу артиллерию в поле, и пусть пехота прикрывает их, но не подходит к противнику на картечный выстрел.
— А если московиты снова атакуют?
— Тем лучше, раздавим их прямо в поле, пусть только выйдут из своих нор!
Получив приказ, де Мар приказал выводить оставшиеся пушки на позиции, а сам направился к только что отбитым орудиям. Как и ожидалось, московиты сделали все, что привести их в негодность. В стволы двух самых больших, они напихали как минимум четверной заряд пороха и, отступая, подорвали его. Стволы орудий не выдержали и разорвались. К счастью, пороху им удалось захватить не так много и на остальные орудия его не хватило. Поэтому их просто заклепали специальными гвоздями. Внимательно осмотрев пушки, француз на минуту задумался, а затем приказал подать порох. Заложив в одну из них полуторный заряд, он лично забил оставшуюся сухой землей, заложив в полученную пробку жгут из натертой порохом тяпки. Приказав всем убираться как можно дальше, Де Мар поджег получившийся фитиль и, отпрыгнул в сторону, зажав уши руками. Многострадальная пушка рявкнула, но уцелела, а вот гвоздь, забитый в запальное отверстие вылетел.
— O la-la! — Воскликнул довольный галл, — пусть эти варвары не думают, что они самые умные! Все видели, что надо делать? Выполняйте, у нас еще много работы.
Таким образом, вскоре удалось вернуть боеспособность еще четырем орудиям и они вместе с еще десятком доставленных из лагеря снова принялись обрабатывать русские позиции. Впрочем, вскоре выяснилось, что вывести в поле артиллерию было не самым лучшим решением. Как оказалось, по крайней мере, некоторые орудия противника, не смотря на не слишком большой калибр, вполне способны посоревноваться со своими польскими визави в дальнобойности. Чугунные ядра московитов успели разбить две польские пушки и покалечить нескольких артиллеристов, прежде чем случилась новая напасть. Не иначе как по наущению нечистого, мастера этого проклятого герцога ухитрились изготовить полые ядра и начинить их порохом. Убедившись, что от обычных ядер мало прока, московиты принялись стрелять этими бомбами. Подобной подлости польские артиллеристы не ожидали и когда русские гостинцы принялись рваться рядом с ними, ответная стрельба почти прекратилась. Правда, эти снаряды давали не слишком много осколков и эффект от них был скорее психологическим, но лишь до тех пор пока одна из бомб не влетела в сложенные рядом с пушками запасы пороха. Оглушительный взрыв сбил с ног всех находившихся рядом и артиллерийские позиции заволокло дымом.
— Да что же это такое! — В отчаянии воскликнул Владислав, — чтобы мы ни сделали, все идет на пользу этому дьяволу в герцогской короне!
— Не все так плохо, — буркнул в ответ стоящий рядом Казановский, — посмотрите, сбылась ваша мечта. Иоганн Альбрехт выходит из своих укреплений.
— Слава богу!
— Слава богу? Да вы что ничего не понимаете! Посмотрите вокруг, ваше высочество. Пушки герцога палили не смолкая, и вы еще верите в то, что у него нет пороха? Он уже разгромил нашу пехоту, уполовинил несколько казачьих хоругвей и практически лишил вас артиллерии!
— Ничего! Пусть только выйдет и мы отплатим ему за все разом. Крылатых гусар будет вполне достаточно, чтобы втоптать в пыль его армию.
— Вы всерьез думаете, что он вышел, чтобы доставить вам удовольствие, дав себя разгромить?
— Замолчи Адам!
Когда над польскими позициями взметнулись клубы дыма, я приказал своим войскам переходить в наступление. На сей раз первыми в поле вышли драгуны и быстро поскакали к замолчавшим вражеским батареям. Затем пошли немецкие и русские пехотинцы из солдатских полков или как их еще называют "полки нового строя". Следом самые сноровистые артиллеристы покатили полевые пушки. И наконец, в последних рядах пошли рейтары и стрельцы стремянного полка.
Увидев это, обрадованный Ходкевич тут же начал готовить атаку. Раз уж спешенным казачьим хоругвям удалось практически дойти до московитских укреплений, и почти взять их, то в чистом поле великолепную польскую конницу никто не сможет остановить! Правда у этих еретиков много пушек, но это значит лишь что они скоро расстреляют остатки своего пороха и их можно будет брать голыми руками. Снова запели трубы зовущие товарищей [55] в атаку, снова загудела земля под копытами их чистокровных коней. Бок о бок, стремя к стремени, выравнивая на ходу ряды, покатилась стальная лава. Не многие гусары сумели сохранить целыми свои пики в прошлой атаке, и некогда было заменить их новыми из обоза. Но в чем у поляков никогда не было не достатка, так это в храбрых сердцах!
Польская батарея за сегодняшний день не раз уже переходила из рук в руки. Прикрывающая ее выбранецкая пехота, была слишком потрепана и деморализована в предыдущих атаках и потому побежала едва завидев приближающихся драгун. Большая часть пушкарей последовала за ними и только вконец разъярившийся де Мар, с несколькими своими соотечественниками дрались до конца, ухитрившись дать залп практически в упор. Однако, удержать порыв русских и немецких драгун у них не получилось. Влетев на батарею, они в мгновение ока вырубили ее защитников и если бы не Панин, неведомо как сообразивший что этот человек с безумными глазами — офицер, де Мара бы непременно постигла та же участь. Приказав связать брыкающегося пленника, Федор приказал готовиться к отражению атаки. Отдав своих лошадей коноводам, драгуны заняли позицию и приготовились ее защищать. На их счастье, Ходкевич не стал посылать против так дерзко вырвавшихся вперед драгун, своих гусар, а приказал отбивать пушки легкоконным валашским хоругвям. Тем не менее, бой получился тяжелым.
